Книга Небо над Дарджилингом - Николь Фосселер

– Ты и бедная девушка с побережья?

– Твои шутки омерзительны.

Повисла напряженная пауза.

– И ты… любишь ее? – выдавила из себя Ирен.

– Не говори глупостей, – ответил Невилл, застегивая жилет.

Внезапно она почувствовала жалость к неизвестной сопернице. Молодая, неопытная девочка, какая жизнь ждет ее с этим бесчувственным и расчетливым набобом? Как счастлива Ирен, избежавшая этой участи!

– Ты – дьявол, Ян Невилл. У тебя нет сердца, – проговорила она, глядя на белую простыню.

– До сих пор его отсутствие мне не мешало.

Некоторое время она наблюдала, как он отряхивает жилет, сдувая с него последние пылинки, а потом схватила с ночного столика хрустальную фигурку и изо всех сил запустила ею в Невилла.

– Убирайся вон, сукин сын!

Зеркало разлетелось на тысячу осколков. Ирен прицелилась хорошо, но Невилл оказался проворнее и успел увернуться. Он схватил сюртук и поспешил к выходу.

– Твоя склонность все драматизировать невыносима. Прибереги слезы для своего лорда. От него ты добьешься этим чего угодно.

Взявшись за дверную ручку, Невилл еще раз обернулся и отвесил легкий поклон.

– Прощайте, леди Фитцуильям.

Ирен перевела взгляд на зеркало, от которого остался один застрявший в раме осколок. В нем отражалось ее опухшее лицо, все еще красивое, но будто постаревшее сразу на несколько лет, и растрепанные темные волосы. Через все отражение проходила черная трещина, при виде которой Ирен повалилась на кровать и разразилась новым приступом рыданий. В этот миг внизу хлопнула входная дверь.

6

Целыми днями Хелена, как лунатик, слонялась по огромному дому, Джейсон пыхтел над книгами, а Маргарет коротала время, сплетничая с портнихами и шляпницами. Хелена давно потеряла счет дням и не смогла бы ответить, сколько времени живет здесь, месяц или неделю. За исключением бесед об Индии с Моханом Тайидом, у нее не было здесь ни дел, ни развлечений. Лондона она почти не видела, но и не имела никакого желания выезжать в город. Иногда она чувствовала себя призраком, неприкаянной душой, не обретшей покоя ни в том, ни в этом мире.

Она носила платье из темного шелка – как легкий намек на траур, в котором ей все еще полагалось пребывать. Сшитое по последней моде, оно облегало фигуру и оканчивалось небольшим шлейфом, шелестевшим при малейшем движении. Корсет, который Маргарет с каждым днем затягивала все туже, заставлял Хелену держаться прямо, но это не причиняло ей никаких неудобств. В ней как будто умерли все чувства, кроме того, что захлестнуло ее в тот вечер, когда Невилл впервые вошел в ее спальню. Хелена до сих пор помнила исходивший от его тела жар, так не вязавшийся с его холодной натурой. Потом он отправился в свою комнату, а Хелена легла, лишь только его шаги стихли в конце коридора. Всю ночь она ворочалась с боку на бок и только под утро погрузилась в тяжелый сон.

За завтраком Невилл был сдержан, как всегда, и простился с нею мимолетным поцелуем в щеку, прежде чем отправиться по делам, которые редко отпускали его раньше полуночи.

В гостиной, оформленной в темно-синих и серебристых тонах, Хелене бросилась в глаза газета на журнальном столике. Она была аккуратно свернута и положена среди прочих бумаг и книг, словно специально, так, что в глаза бросались черные буквы заголовка: «Некрологи». «Сэр Генри Ричард Томас Клайдон, родившийся 23 сентября 1821 года в поместье «Оксли», скончался 17 ноября 1876 года… несчастный случай… выдающиеся заслуги перед родиной… оставил жену леди Софию Дафну Клайдон и детей: дочь мисс Амелию Софию Филиппу и сына мистера Аластера Генри Филиппа… Погребение состоится…»

Хелена опустила газету. «Несчастный случай», – пробормотала она.

– Ужасно, не правда ли?

Хелена обернулась. В комнату, как всегда бесшумно, вошел Ян Невилл, неизменно элегантный, в жемчужно-сером костюме с голубым жилетом. Его глаза блестели, как будто обсуждение трагического известия доставляло ему особенное удовольствие.

Невилл подошел к камину, взял сигару из шкатулки, инкрустированной ценными породами дерева, и задумчиво закурил, бросив спичку в огонь.

– Действительно несчастье, – произнес он, сделав несколько затяжек. – Имение, доведенное до разорения бесхозяйственностью владельцев, в бесперспективном, с экономической точки зрения, уголке Англии. Потом эта идея прибыльного вложения денег… Разумеется, банк потребовал дом и земли в качестве залога. И вот теперь, когда дело не выгорело, сотни фунтов буквально обратились в дым… – Он залюбовался поднимающимися с конца сигары белыми кольцами, откинул голову на спинку кресла и положил вытянутые ноги на столик. – И теперь эти бесплодные пустоши вместе с огромным домом принадлежат банку. Семья пакует вещи. А бывшему владельцу не остается другого достойного выхода, кроме классического несчастного случая во время чистки оружия. И это после стольких лет службы в армии! Действительно трагично.

Невилл посмотрел на кончик сигары, которую крутил в руке, поворачивая то одной, то другой стороной. Потом наклонился к пепельнице, тут же быстро выпрямился и снова откинулся в кресле.

– Исключительно миловидная, хотя и несколько глуповатая дочь. Связанный с нею недавний скандал удалось кое-как замять. Какой-то хлыщ пообещал жениться, да воз и ныне там. Обычное дело: джентльмен при деньгах не заинтересуется надбитой фарфоровой чашкой. Мать на грани безумия и ищет спасения у родственников. Те же не торопятся раскрывать ей свои объятия. Еще бы, такой позор, пятно на всей фамилии! Остается надеяться, что хоть бывший наследник извлечет пользу из этой истории. Возьмется за ум, до сих пор ни на что не годный и – кто знает? – упорным трудом восстановит некогда честное имя.

Невилл быстро подошел к Хелене и заглянул ей в глаза. Она тяжело задышала, корсет впился в ребра.

– И не смотри на меня так. Ты должна быть довольна, после всего того, что сделала тебе эта семья. Запомни: каждый в конце концов получает по заслугам.

С этими словами он повернулся и вышел, не дожидаясь ответа.

Его слова напугали Хелену. Но еще больше – жестокая удовлетворенность, сквозившая в каждом движении Невилла.

В тот вечер Хелена рассеянно смотрела на узорчатые петельки и завитки букв, связанных в слова проходящими по верху соединительными линиями. Они казались ей не просто непреодолимым забором, за которым прятались гласные и согласные непонятного ей языка, но и воплощением ее собственного одиночества и страха. Лишь мягкий голос Мохана Тайида возвращал ее к реальности. Она виновато смотрела на индуса, однако не видела в его темных глазах ни недовольства, ни укора.

– Вы здесь несчастны, – неожиданно сказал он.

На лицо Хелены хлынули слезы, как она ни старалась их сдержать.

– Как я могла?..

Индус сдвинул брови.

– Я был против этого брака, но что я мог поделать? Если Яну Невиллу что-нибудь взбрело в голову, нет силы, способной его остановить. Его воля подобна мечу, выкованному из стали и закаленному в крови врагов.