Книга Ушедший мир - Деннис Лихэйн

– Да кто знает? – сказал Фредди. – На него надавили, а мы ничего об этом не знаем. Одну из его жен поймали без грин-карты. Откуда мне знать, при каких обстоятельствах черномазый становится крысой?

Джо посмотрел на Диона, но тот лишь воздел руки, словно говоря, что слова Фредди справедливы.

– Из людей со стороны лишь двое знали о том, где будет лаборатория, – сказал Дион. – Это Монтус Дикс и Уолли Граймс.

– А Уолли Граймса, – вставил Рико, – больше нет с нами.

– Что очень кстати, – сказал Джо, глядя на Фредди, – если кому-нибудь, скажем, хочется выжать Монтуса Дикса из политики и наркобизнеса Браун-тауна.

– Ты хочешь сказать, кто-то нарочно пытается выставить Монтуса Дикса крысой? – спросил Фредди, тонко улыбаясь.

– Нет, – сказал Джо. – Я лишь заметил, что если Монтус крыса, это здорово на руку тому, кто жаждет заполучить его источники доходов.

– Я здесь для того, чтобы делать деньги. Для этого Господь, – Фредди быстро перекрестился, – и поставил нас на земле. – Он пожал плечами. – И я не собираюсь за это извиняться. Монтус Дикс зашибает столько, что стал угрозой для всех нас.

– Или только для тебя? – спросил Джо. – Я слышал, твои ребята сцепились там с кем-то из цветных, Фредди.

– На нас надавили, Джо, нам пришлось надавить в ответ.

– И тебе не кажется, что они считают точно так же?

– Но, Джо, – рассудительно проговорил Фредди, – они же черномазые.

Джо Коглин был тщеславным, заносчивым, в глубине души уверенным, что нет на свете другого такого умника, как он сам. Более того, он убивал, грабил, калечил и угрожал все тридцать семь лет, прожитых на этой планете. В общем, у него редко возникало чувство морального превосходства над кем-то другим. Но он мог бы прожить еще сто жизней и так и не найти внутри себя склонности к расизму. Ему казалось, что любая раса в какой-то момент истории, в каком-нибудь месте оказывалась «черномазыми». И как только черные перейдут в число респектабельных граждан, их неизбежно сменят другие козлы отпущения, возможно назначенные теми самыми черномазыми, которые только-только добились высокого положения.

Джо с недоумением спрашивал себя, и уже не в первый раз, как они позволили такому парню, как Фредди, набрать собственных солдат. Однако с такой проблемой за время войны столкнулись все: хороших помощников просто не найти. Кроме того, Фредди – брат Рико, и иногда приходится брать плохого, чтобы заполучить хорошего.

– Так на чем порешим? – спросил Джо у Диона.

Дион раскурил сигару, щуря один глаз.

– Мы придумаем, как вычислить крысу. До тех пор никто ничего не предпринимает. Никто не устраивает никаких разборок. – Он открыл глаз и уставился на Фредди с Рико. – Это ясно?

– Как божий день, – сказал Рико.

Томас нашел отца во внешнем дворе школы, и они вместе обогнули церковь, возвращаясь к главному входу. Они уже сворачивали на Твигг, когда навстречу им двинулись мэр с женой. Мэр поприветствовал Джо, прикоснувшись к шляпе. Его юная жена одарила Джо и Томаса ослепительной, хотя и прохладной улыбкой.

– Господин мэр, – обратился мэр к Джо, сопровождая свои слова искренним смехом и крепким рукопожатием.

Когда Джо еще не отошел от дел в двадцатые и начале тридцатых годов, кубинцы с испанцами величали его «мэром Айбора». И до сих пор это прозвище всплывало в некоторых газетных статьях при упоминании его имени.

По раздраженному выражению лица Ванессы Белгрейв Джо понял, что она не в восторге от упоминания его прозвища.

Джо пожал мэру руку.

– Во главе этого города стоите вы, сэр. В том нет никаких сомнений. Вы знакомы с моим сыном Томасом?

Джонатан Белгрейв поддернул брюки и наклонился, чтобы пожать руку Томасу:

– Как поживаешь, Томас?

– Прекрасно, сэр. Благодарю вас.

– Я так понимаю, ты бегло говоришь по-испански?

– Да, сэр.

– Поможешь мне в Кубинском клубе на следующих переговорах с профсоюзом рабочих сигарной промышленности?

– Да, сэр.

– Отлично, сынок. Очень хорошо. – Мэр хмыкнул, похлопал Томаса по плечу и выпрямился. – С Ванессой вы, конечно, знакомы.

– Госпожа супруга мэра, – произнес Джо.

– Мистер Коглин.

Даже в высших кругах Тампы, где снобизм и сдержанность считались соблюдением этикета, та холодность, какую Ванесса Белгрейв приберегала для людей, достойных, по ее мнению, презрения, вошла в легенды.

А Джо она не любила. Однажды он отказал ей в просьбе, поскольку она будто не просила, а оказывала ему одолжение. Ее муж тогда был только-только избран мэром и еще не обладал той властью, какой добился теперь, однако Джо уладил дело с ним: совершил акт доброй воли, взяв на себя расходы за подъемный кран, чтобы установить перед новой водопроводной станцией статую мэра Фрэнсиса Дейда. В те времена Джо с мэром иногда встречались у Берни за стейком и пивом, однако Ванесса Белгрейв ясно дала понять, что перед ней он вины не загладил и ее мнение о нем не изменится. Люди слышали, как она называла Джо «янки-гангстером, лишенным, как всякий янки, манер и такта».

Мэр сиял выжидательной улыбкой, глядя на жену:

– Спроси у него.

Джо чуть наклонил голову, развернувшись к молодой женщине. Репутация у нее была столь устрашающей, что он зачастую забывал, насколько она хороша собой, и губы у нее того же оттенка, что и волосы: темные, как запекшаяся кровь.

– Спросить у меня?

Она понимала, что он наслаждается зрелищем, и уголок рта у нее чуть дрогнул, прежде чем она устремила на него взгляд пронзительно-голубых глаз.

– Вы слышали о моем фонде?

– Конечно, – отозвался Джо.

– Как и большинство благотворительных фондов во время войны, он переживает тяжелые времена, и я открыто об этом говорю.

– Мне жаль это слышать.

– Вы же, напротив, процветаете.

– Прошу прощения?

– Ну же, мистер Коглин, я говорю о ваших благотворительных организациях в Тампе. Видела, вы только что построили новый приют для женщин Лутца.

– Это как раз и есть прямое следствие войны, – сказал Джо. – Все больше и больше женщин остаются без мужей и без средств для воспитания детей. Все больше и больше детей лишаются родителей.

– Да, конечно, Джо, – сказал Джонатан Белгрейв, – эта теория по большей части верна. Но даже если и так, любая благотворительность, не нацеленная на военные нужды, наносит большой ущерб кошельку учредителей. Однако ваши начинания вроде бы успешны. Взять хотя бы ту вечеринку, которую вы закатили накануне Рождества. Могу побиться об заклад, она принесла порядочную сумму.

Джо хмыкнул, закуривая сигарету.