Книга Глаз ведьмы - Василий Веденеев

— Хорошо, — Леонид Сергеевич положил трубку и обернулся к сжавшемуся в ожидании дурных вестей Антипову. — Они устроили нашим парням засаду в подворотне: водитель ранен, к счастью, не тяжело, а нападавший убит. По данным Ивана Дмитриевича, пленки пошли к Сергею Сергеевичу.

— Боже! — Антипов провел кончиками пальцев по лбу, покрывшемуся мелкими капельками липкой испарины. Началось активное противодействие! Какой же он глупец, вернее, каким был глупцом, еще минуту назад предаваясь размышлениям, что все, кто только может, подслушивают и подглядывают друг за другом. Черт с ними, пусть себе лезут в замочные скважины, лишь бы только не стреляли! — Но это… — Владимир Серафимович попытался натужно улыбнуться, чтобы скрыть охватившее его волнение.

— Да, это война, — жестко закончил за него Сирмайс.

Глава 2

Жуков удобно устроился в глубоком кресле, поставил на широкий подлокотник большую пепельницу и гонял видео на автореверсе, без конца просматривая коротенькую, бессюжетную, практически лишенную звука картинку — Алексей Григорьевич Рогозин прощался у подъезда бывшего цековского дома на Воробьевском шоссе с некоей Полиной Викторовной Гореловой, числившейся сотрудницей одной из мелких фирм, через которую деловые люди отмывали деньги.

Оба, как принято выражаться в спецслужбах, «фигуранта» были хорошо известны Ивану Андреевичу. Правда, знал он их заочно, и сами они о его существовании не подозревали. Отсутствие звука при записи на видео с лихвой восполнял магнитофон: из его динамиков доносились чмоканье, шорохи, скрипы. Потом Полина нараспев цитировала Книгу притчей Соломоновых, а Рогозин ей отвечал: «Слушаю и повинуюсь, прекрасная жрица!»

В этом месте Жуков неизменно настораживался, словно Алексей Григорьевич при новом прослушивании записи мог сказать нечто иное, но его голос, запечатленный на магнитной ленте, выдавал все то же самое: «Кстати, скажи Володе, пусть передаст Леониду: я практически все решил».

«Ишь ты, — язвительно усмехнулся Иван Андреевич. — Интеллектуалы! Ветхий Завет цитируют. Впрочем, сейчас много повыползло скрытых сионистов с русифицированными или переделанными на украинско-белорусский лад фамилиями. По именам они Бори и Миши, Кости и Илюши, зато по отчеству Абрамовичи и Моисеевичи. А вот их дети уже станут Константиновичами и Борисовичами, а внуки и подавно зароют тайну своего происхождения до нужных времен, пока не понадобится поднять ее, как знамя. И сколько этого народца везде поналезло, даже в правительство. Надо бы хорошенько порыться в родословной Рогозина, да жаль, времени на все не хватает».

На экране телевизора Алексей Григорьевич нежно целовал в щеку стройную женщину с золотисто-рыжими волосами. Что же, помощник Президента тоже человек, и ничто человеческое ему не чуждо. Иван Андреевич сам не отказался бы поцеловать Горелову, и не только поцеловать, но сейчас она была его врагом, хотя он не испытывал ни к ней, ни к Рогозину никакой личной неприязни.

Сквозь щелки в плотно задернутых шторах на окнах конспиративной квартиры, расположенной в старом доме на Лесной, пробивались последние лучи заката. Полный тревог, волнений и неожиданных событий летний день потихоньку клонился к ночи. Принесет ли она желанное отдохновение? Телу еще, может быть, если город немного остынет, отдав звездному небу жар раскаленных камней. А душе вряд ли, ей нужно другое. Как сказано все в том же Ветхом Завете, в Книге Екклезиаста: все труды человека для рта его, а душа его не насыщается!

Иван Андреевич грустно улыбнулся — ну вот, теперь сам туда же, — но вдруг насторожился, услышав щелчок замка входной двери и шаркающие шаги в прихожей. Без предварительного звонка по телефону и открыв дверь своим ключом сюда мог за явиться лишь один человек. Так и есть, пожаловал долгожданный: вон как приволакивает больную ногу и сердито стучит клюкой по паркету.

Жуков закурил новую сигарету, решив сделать вид, что он ничего не слышит и не видит. В последнее время нежданный гость становился все более невыносимым со своими жесткими требованиями и менторским тоном. Но умен, как бес, хитрей лисы и дальновиден — в этом ему не откажешь. Хотя и он не раз ошибался, и проколы оборачивались большой кровью.

Наверное, всему виной давняя автокатастрофа, после которой он остался калекой и вынужден был уйти со службы — не распорядись судьба подобным образом, кто знает, как высоко мог взобраться по административной лестнице этот сухопарый желчный человек? Не имея привычки сидеть без дела и обладая широкими связями, он направил свою энергию в иное русло, ринувшись в тайный, тесно связанный с криминалом мир, где обрел немалый авторитет, однако наверняка продолжал страдать по официальному признанию заслуг: по шитым золотом звездам на погонах, лампасам, побрякушкам на груди и щелчкам адъютантских каблуков. В этом заключалась жизнь его поколения, так их воспитали и с этим они сойдут в могилу.

Гость, постукивая массивной тростью и припадая на больную ноту, вошел в комнату и молча сел в кресло. Жуков вежливо улыбнулся:

— Николай Семенович? Здравствуйте! Я и не слышал, как вы вошли. Выпьете что-нибудь?

— Не ври, — буркнул колченогий. — Теперь меня только глухой не почует… А выпить? В этой берлоге чай с лимоном есть?

Решив не обострять отношения, Иван Андреевич сделал вид, что не заметил обидного выпада.

— Сейчас организуем. «Пиквик» подойдет?

Когда Жуков вернулся из кухни с подносом, сервированным для чая, гость все так же сидел в кресле, вперив в экран телевизора немигающий взгляд.

— Она ведьма! — вдруг выкрикнул он, и Жуков от неожиданности чуть не выронил поднос, подумав: не рехнулся ли часом драгоценный Николай Семенович? Впрочем, такого, как он, и нарочно с ума не свести. — Ведьма! — костлявый палец колченогого с желтыми пятнами табака показал на Полину. — Их глаз там, глаз ведьмы! Но я его выколю!

— Конечно, конечно, — немедленно согласился Иван Андреевич, разливая в чашки ароматный чай. — Это не составит особого труда. Даже при наличии охраны. Пейте чай, вот варенье и восточные сладости.

— Не составит труда, говоришь? — Николай Семенович оторвался от экрана и обернулся к Жукову. — Сегодня тоже без труда получили эти огрызки? — Он пренебрежительно ткнул палкой в сторону телевизора и брезгливо поджал тонкие губы. — Троих отдал, о машине и технике я уже молчу. А что взамен? Запечатленный поцелуй в щечку и слова, что Рогозин обо всем уже договорился?

— Все решил, — поправил Иван Андреевич.

— Не в том суть, — поморщился колченогий, прихлебывая из чашки чай. — Ну, допустим, договорился. С кем, о чем? Ты знаешь? Опять Николай Семенович должен суетиться и все вынюхивать, поднимать людей, гнать за информацией? Ты сегодня Сирмайса взбудоражил! Теперь они весь квартал обнюхают, и с электроникой ты туда даже не сунешься, а хуже всего то, что начнется война! Иного выхода теперь просто нет, а мы должны атаковать первыми, чтобы не дать им перестроиться. Сирмайс рассчитывал все сделать тихой сапой, ан не вышло, но Леонид извернется и обрушится на нас. Или ты надеешься, что он не подозревает, кто ему нагадил в карман?