Книга Ясеневый турнир - Игорь Носовский

Герцог Фогот улыбнулся своей чарующей улыбкой, вынул из ножен меч и, приветствуя публику, вознёс его над головой.

– Истинный король, – услышал Миртэл Тольберт голос кого-то из воинов, стоящих спереди него. – Такому бы я служил с чистым сердцем.

Подобное чувство возникло и у рядового Тольберта. Он с восхищением глядел на герцога из соседнего княжества, в чьих жилах текла кровь королей, правящих Эндердалем со времен Эпохи Освоения.

Его противником выступал владетель княжества Ринт, Филантир Эстерби. Золотые князья, как испокон веков называли хозяев земель, в недрах которых покоились тысячи стоунов золота и серебра. Доспехи на князе были позолочены, его шлем представлял собой настоящий шедевр кузнечного мастерства – причудливой формы, с павлиньими перьями на макушке и угловатой прорезью для глаз. Владетель Ринта для своих двадцати пяти был толст и, конечно же, ему было совсем далеко до той любви, которую испытывали гости к Эрстану Фоготу. Жители южных княжеств слишком редкие гости в центральных землях Эндердаля, и о них напоминают лишь караваны, которые те перегоняют из Юхара и Лазурных Островов на север.

Филантир Эстерби коротким кивком поприветствовал всех и отправился в свой угол. Уверенной его походку было трудно назвать. Всё здесь говорило не в пользу этого Золотого князя, – слухи о слабом духе владетеля Ринта уже давно блуждали среди знати Ясеневого Города. Говаривали, что он идёт на поводу у своих вассалов, даёт взаймы золото и забывает об этом, а ещё говорили, что он отказался от дуэли с собственным братом, обрекая себя на спекуляции до конца своих дней.

Трубы прогремели к бою, и оба воина схлестнулись в поединке. С первых мгновений битвы стал вырисовываться явный фаворит. Герцог Фогот напористо наступал, атакуя соперника по всей науке ближнего боя. Меч в его руках искусно вырисовывал в воздухе всевозможные пируэты. Филантир Эстерби пятился назад, только и успевая, что отражать атаки. Когда наконец он упёрся спиной к деревянной стене, служившей ограждением ристалища, бой можно было считать конченным. Золотой князь бросил меч и щит наземь и прокричал во весь голос:

– Сдаюсь! Я признаю победу герцога Фогота!

В ответ на столь быстрое поражение прозвучали неодобрительные возгласы толпы. Князь Онор Аегилль потирал свои разбухшие ладони, чему-то ухмыляясь, чернь негодовала, дворяне презрительно осматривали трусливого князя. Никто не усомнился в мастерстве Эрстана Фогота, однако столь быстрая победа и такое явное преимущество оставили отпечаток в каждом из свидетелей.

Филантир Эстерби подскочил к герцогу и поднял его руку в воздух, показывая всем, кто достоин оваций. Миртэл Тольберт даже было подумал, что конечную точку в их поединке поставил страх перед фигурой Эрстана Фогота. Возможно, если бы перед князем Ринта стоял менее прославленный соперник, бой развернулся бы по-другому. По крайней мере сам Миртэл теперь и не мечтал о лёгком бое, – Золотой князь выбыл, а значит, на одного слабого соперника стало меньше.

Глава VI

Фарух опоздал к началу турнира, бесконечно коря за это себя и свою южную кровь. До самого обеда он не мог оторваться от дочки привратника, без устали расходуя на неё все свои силы. Она и вправду оказалось девицей не из робкого десятка. Их едва не застукал Игнат, но Анли снова спасла ситуацию, ловко выкрутившись и переведя все подозрения на младшую сестру. Хитрая бестия и, ох, какая страстная! Утром она рассказывала Фаруху о том, что однажды в гневном порыве её отец изрешетил повадившегося ходить к ней по ночам трубочиста. Эта история сразу же отбила у полукровки всяческое желание, но Анли быстро подобрала ключик, и вот они уже в четвёртый раз были близки.

Прорываться через плотно стоящих горожан было сущей проблемой. Мелкого полукровку пинали, отвешивали ему оплеухи, бранили почём зря. Фарух же старался проскочить как можно дальше, чтобы хотя бы одним глазком взглянуть на прославленных воинов Эндердаля. Во всей этой суматохе он успел узнать, что герцог Филтон Аегилль победил графа Бортича Доргерта сдачей, герцог Эрстан Фогот за считанные мгновения одолел князя Филантира Эстерби, а княжеский сын – молодой Гумперт Аегилль с трудом одолел графа Эртика Анкильса, владетеля графства Эйнден, что в Глэндэле.

«Кем была твоя мать?» – в голове Фаруха всё ещё звучал голос Анли. Она лежала в одеялах, обнажив свою привлекательную полноту, и без стыда рассматривала убогое тело барда. «Шлюхой, такой же, как и ты», – хотел он ответить, но почему-то не решился. Язык не поворачивался назвать её грубым словом. Наверное, его отец думал точно так же после ночи с юхарской содержанкой. Во рту стоял приятный привкус её пухлых губ, и Фарух пообещал себе, что предстоящую ночь он снова посвятит ей.

– Куда прёшь, полукровка? – раздался басистый голос, и барда отшвырнуло в сторону. Какой-то рослый детина, которому он наступил на ногу, одним небрежным движением отбросил его.

Фарух покосился исподлобья на разгневанного мужика, но отвечать не стал. Что ему с того? Пускай хоть как его называют, пускай толкают и издеваются, главное, что голова и руки на месте. А это значит, что вечером можно будет сыграть песенку-другую да потрогать за мягкие места дочку привратника. На площадке, где толпилась чернь, яблоку негде было упасть. Полупьяные крестьяне, торговцы, лесорубы, конюхи, кухарки, все здесь превратились в одну толпу, скандирующую то или иное знатное имя. Вот уже слышался лязг стали, тяжёлое дыхание сражающихся, скрежет их доспехов. Одиноко стоящая яблоня смотрела прямо на Фаруха, и он решил присоединиться к тем трём мальчишкам, что облюбовали её.

Бард взобрался повыше, подтолкнул одного сопливого мальчугана и уютно утроился на одной из веток. Отсюда открывался великолепный вид на ристалище. Была видна сама арена, трибуны для знати и отдельная трибуна для владетеля Эшторна и его приближённых. Князя Онора Аегилля Фарух видел впервые. Столь же жирный, как и в пересказах его недоброжелателей, весь в золоте и шелках. Настоящий правитель, какими кишит Юхар. Там, на юге, величие знатных особ определялось наличием у них золота. Здесь же, в центральных землях Продола, всё решают какие-то честь и слава. Так жить было неинтересно, почему-то думалось Фаруху.

На ристалище вовсю рубились два дворянина. Один – в лёгких багровых доспехах с гербом, изображающим три корабля, уходящих к горизонту на чёрном море. Кожаный шлем прикрывал лишь верхнюю часть головы, нижнюю её часть покрывала чёрная борода. Мужчина с тремя кораблями на щите был не старше сорока лет, с огромными ручищами, в которых покоился полуторный меч. Против него бился высокий муж с длинным кривым носом, закованный в тяжелые латы. Он орудовал одноручным топором, на манер дунгмарских берсерков, а защищался лёгким деревянным щитом.

Фарух не знал, сколько длился этот бой, но длинноносый уже сдавал позиции, а дворянин с тремя кораблями всё напористее атаковал. В конечном итоге после двух удачных атак, высокий боец бросил своё оружие и признал поражение. Человек с бородой утёр со лба пот и прокричал: – Во славу князя Аюдвина Амильтона! За Дорхем!

Публика, похоже, не особенно жаловала ретивость воина, и его лозунги мало кто поддержал. Распорядитель объявил, что победу одержал – капрал Эбель Нортинг, барон из Дорхема. Проигравшим же был граф Холи Тарис, владетель Слинтэ.