Книга Упрямый рыцарь - Сандра Мартон

Вполне разумные доводы.

Неразумным доводом был тот, что внутри уже зародилась маленькая жизнь. Это означало, что она никогда больше не останется одна, что она сможет растить своего ребенка так, как хотела бы, чтобы растили ее, – с любовью и надеждой, а не с горечью и отчаянием.

Сейдж решила оставить ребенка.

Ее ребенка. Только ее.

Этот ребенок не имел никакого отношения к незнакомцу, от которого она забеременела.

Ее странствующий рыцарь на поверку оказался низким подлецом, сразу подумавшим самое худшее. Он не позволил ей ничего объяснить.

А должна ли она была что-то объяснять ему?

То, что случилось между ними, было… было случайностью. Не имеет значения, что раньше с ней такого не случалось, да и секса как такового тоже.

Она – взрослая женщина.

А он… он просто донор спермы.

За исключением того, что оплодотворение произошло не с помощью врачей, а в его объятиях, с ласками и вздохами наслаждения…

Сейдж снова взглянула на себя в зеркало.

Смешно так много времени думать обо всем этом. Смешно и глупо. Подтверждением тому служили книги, которые она читала.

Беременные женщины часто находятся в плену у своих эмоций, и всему виной их гормональная система.

Сейдж достала из сумочки помаду. Хорошо, что у нее с собой еще румяна и пудра.

Надо было скрыть бледность и темные круги под глазами, чтобы превратиться в женщину, которую Томас Колдуэлл не сумеет запугать.

Возможно, Сейдж плохо разбиралась в мужчинах и сексе, но во всем остальном была далеко не глупа. Она понимала, почему он выбрал для встречи «Сент-Риджис».

В городе с множеством элегантных отелей у «Сент-Риджис» был особый статус. Здесь пахло деньгами.

Если вы принадлежали к одному проценту избранных, это напоминало вам, что ваша жизнь удалась. Если же вы относились к остальным девяноста девяти процентам, это быстро ставило вас на место.

Отец Дэвида прекрасно знал, на какой ступеньке социальной лестницы находится Сейдж. Начинающая актриса для него – все равно что прислуга. Как в каком-нибудь плохом романе – без гроша, без мужа, беременная и в полном отчаянии.

Ладно, первые три пункта не так ужасны.

И она не была в отчаянии. Положение трудное, но небезвыходное. Все можно решить, если постараться.

И каков вывод? Колдуэлл ее не знает. Он не знал как следует даже собственного сына, иначе ему пришлось бы признать, что он никогда не сможет усыновить ее ребенка.

Но то, что она беременна, ему стало известно. Каким образом – осталось для нее загадкой.

Возможно, он, узнав, где живет Дэвид, позаботился, чтобы частные детективы нарыли о ней всякой грязи. Возможно, нанял их уже после смерти сына. И они следили за ней, прослушивали ее телефонные разговоры, может, рылись в мусоре и нашли использованные тесты на беременность.

Впрочем, это не так уж важно.

Несколько недель назад Колдуэлл начал ей названивать, требуя, чтобы она призналась, что носит его внука – боже, что за ужасная мысль! – и согласилась продать ему ребенка.

Конечно, он был не настолько глуп, чтобы выразиться именно так. Он говорил о том, чтобы «обеспечить его, дать ему то, чего хотел бы Дэвид для своего ребенка».

Когда этот вариант не сработал, Колдуэлл стал более откровенен. Сколько она хочет? Миллион? Два? Четыре? Пять?

Сейдж нанесла на щеки румяна. Ярко-розовые пятна на мертвенно-бледной коже произвели обратный эффект. Женщина в униформе, вероятно, тоже это заметила, потому что молча протянула ей пачку бумажных носовых платков.

– Спасибо, – поблагодарила Сейдж и стерла румяна.

Ей надоело повторять, что ребенок не имеет к Дэвиду никакого отношения. Она перестала отвечать на звонки Колдуэлла. Игнорировала его сообщения. Последствия не заставили себя ждать. На прошлой неделе курьер доставил ей письмо.

«Вы выиграли, мисс Далтон, – писал он. – Я устал пытаться изменить ваше решение. Мой юрист составил документ, подтверждающий, что вы отказываетесь от любых настоящих и будущих претензий ко мне, касающихся установления родства и наследования. Подпишите его в нашем присутствии и в присутствии свидетелей, и вы обо мне больше никогда не услышите».

Вот почему она оказалась сегодня здесь. И если Колдуэлл напоследок желает получить удовольствие – увидеть ее в этой унижающей обстановке, – пусть увидит.

Он будет разочарован. Она не растеряется. И будет рада навсегда распрощаться с ним.

Немного губной помады? Неплохо. Поправить заколку, чтобы волосы не падали на лицо.

Сейдж повернулась и посмотрела на женщину в униформе:

– Как я выгляжу?

Та замялась:

– Ну… м-м-м…

– Вы правы. – Сейдж порылась в сумочке и достала оттуда долларовый банкнот, потом поколебалась и добавила еще один.

– Спасибо.

– Не нужно благодарить.

Трудно выглядеть так, будто ты принадлежишь к высшему обществу, в костюме, купленном на прошлогодней, а может, позапрошлогодней распродаже, и в туфлях-лодочках, приобретенных там же, не говоря уже о серой сумочке в тон туфлям – явно оттуда же.

– Я бы хотела, чтобы вы взяли, – тихо сказала Сейдж.

– Спасибо, мисс. И – удачи.

«Удача мне в самом деле не помешала бы», – думала Сейдж, проходя через обильно украшенный лепниной холл.

У нее было странное чувство. Томас Колдуэлл был очень настойчив, а потом неожиданно отступился. Почему? До сегодняшнего утра у нее не было никаких подозрений относительно его намерений, однако потом она задумалась.

Сейдж замедлила шаг. Впереди был лифт. А также внутренний телефон. Она могла позвонить ему в номер и попросить прислать ей бумаги почтой. Она подпишет их и нотариально заверит.

Так чего она хочет – навсегда изгнать его из своей жизни или разрешить ему и дальше досаждать ей?

Сейдж тряхнула головой и направилась к лифтам.

Она должна была встретиться с Колдуэллом в номере 1740. Он настоял на приватной обстановке, хотя она предлагала провести встречу в холле.

– Я не хочу подвергать себя риску и привлекать внимание средств массовой информации. Или вы как раз на это и рассчитываете?

Кабина лифта была отделана так же, как и дамская комната, – вся в позолоте и витиеватых листочках. Лифтер – маленький человечек в ливрее – будто сошел с опереточных подмостков.

– Ваш этаж, мадам, – сказал он, вежливо наклонив голову, когда открылись двери.

Поблагодарив, Сейдж вышла в украшенный золотом мраморный холл. Она шла по коридору и слышала, как бьется ее сердце в такт перестуку каблучков.