Книга Кошка колдуна - Яна Горшкова

– Ага… Значит, монгольского ига не было, Москва – скромный городишко, Иерусалим до сих пор под властью христиан, Новгород – республика. А… мм… Турция есть? В смысле, – я быстро исправилась, – Османская империя?

Почему так важна вдруг оказалась для простой русской девушки судьба Турции, я не смогла бы объяснить даже под пытками. Может быть, потому что разворачивающаяся перед мысленным взором картина совершенно иного мира потрясла мое воображение? Из каких-то сокрытых и до сих пор ни разу не задействованных нейронных связей в мозгу лезла сплошным потоком информация – и тут же подвергалась переосмыслению.

«Стоит, следовательно, на днепровском берегу не тронутый монголами Киев, процветает Тверь, и Новгородская республика не разгромлена московским царем. И никакого Ивана Грозного нет. И, похоже, уже не будет опричнины и всяких средневековых ужасов. Ух ты!» – неожиданно обрадовалась я. Все-таки, как ни крути, а русскому человеку никогда не безразлична судьба его Родины, пускай даже в каком-то перпендикулярном мире с его альтернативной реальностью. Нет, ну правда, должно же России повезти с историей хотя бы и в иной реальности, верно?

Сид улыбнулся по-кошачьи сладко.

– Откуда же возьмется Османская империя, ежели Византийская жива-здорова? И правит в Константинополе боголюбивый император Алексей Палеолог. Новгородская же республика управляется посадником Корецким Михаилом Семеновичем, нашего доброго хозяина двоюродным братом.

Но экскурс в политическую историю пора было заканчивать. Слишком уж дикими глазами смотрела на все это непотребство боярская ключница, да и сама девушка… Излишнее просвещение вредит женщинам. Во всяком случае, так считают люди, а именно среди них, как ни печально, придется провести сиду и его добыче ближайшее время. Пришелицу надо предупредить, иначе с глупой девчонки станется начать расспрашивать не только господина, но и всех остальных.

– Впрочем, не забивай себе голову всеми этими мыслями, девушка. Насколько я знаю ваше племя, от тебя никто не ждет глубоких рассуждений. На самом деле будет лучше, если ты вообще не станешь открывать рот без нужды. Людям не нравится, когда их самки слишком болтливы, уж и не знаю почему.

Ни слова лжи не сорвалось с уст Диху, однако его имущество вдруг обиделось. Вот и пойми их!

Столь откровенный мужской шовинизм в исполнении настоящего волшебного сида меня расстроил. Обидно, черт возьми! Самкой обозвал и радуется.

– А вы-то сами… откуда здесь взялись? – политкорректно начала я, но потом решила не юлить и спросить напрямую: – Я, кстати, так до сих пор не поняла, как вышло, что сначала вы ко мне в офис явились с пачками денег, а потом через зеркало затащили в параллельный мир? Кто вы вообще такой? И зачем я вам понадобилась тогда и сейчас? Немного честности не помешает, верно?

– А зачем? Зачем тебе честность? – нахмурился сид. – То, что я не принадлежу к смертному народу, ты и так видишь, а имена даются не для того, чтобы трепать их, как хоругви на ветру. Я тебе милость оказал, назвавшись, но это не значит, что ты имеешь право звать меня по имени.

– Это еще почему?

– Какую часть слова «собственность» ты не расслышала, девушка? – отчеканил сид.

Вот теперь я обиделась уже по-настоящему. Ах вот как он заговорил! К смертным он не принадлежит! Так что, теперь можно их… нас оскорблять?

Но огрызаться или, чего доброго, ругаться я не рискнула, памятуя, что вокруг все ж таки Средневековье. За строптивость могут запросто избить. Пришлось ограничиться демонстрацией обиды в виде поджатых губ.

– А дозволено ли собственности наконец-то одеться или так в рубашке и ходить прикажете?

– О! – Диху развел руками. – Так ведь я тебя не держу, маленькая смертная самочка. Если ты не хочешь моей защиты, что ж! Ступай себе. Не обессудь только, но прежде я заберу назад те знания, что вложил в твою маленькую головку. Да, и рубашку, кстати, тоже. Поглядим тогда, далеко ли ты уйдешь от порога этой комнаты. Рискнешь?

И зубы показал, откровенно забавляясь. Ну не бить же ее, в самом деле? А припугнуть надо. Иначе не успеешь оглянуться, как это растерянное дитя со свойственной их породе живостью начнет грызть протянутую руку.

Безрадостные перспективы, так кратко и емко обрисованные Диху, открылись предо мной во всей их устрашающей наглядности сразу же, едва лишь слова угрозы слетели с его красивых губ. Даже особо фантазировать не пришлось. Голая и безъязыкая девка вызвала бы нездоровый интерес и в очень гуманном двадцать первом веке, а тут у нас шестнадцатый только начинается, о правах человека никто еще ни ухом, ни рылом. Пришлось мне срочно переплавлять гордыню на почти искреннее послушание. Сид на самом деле мог сделать со мной что угодно: продать, проиграть в кости, убить и при желании съесть.

– Ладно. Но одеться-то можно? – пошла я на попятную.

– Будет неплохо, если ты добавишь «мой господин». Немного вежливости не помешает, а? – Довольный результатом первого урока покорности, сид хохотнул. – Ладно. Эта добрая женщина научит тебя одеваться и присмотрит за тобой. Завтра мы отправляемся в путь. Сначала в Новгород, а затем… – Он мечтательно прижмурился. – Затем… Увидишь.

И ушел не прощаясь, только ключнице бросил:

– Я полагаюсь на тебя, добрая женщина.

Прохлаждаться на женской половине слишком долго – это, даже с точки зрения очень терпимого к выходкам приятеля Ивана Дмитриевича, как-то чересчур. Сид уедет, а боярину с этими людьми дальше жить. Нехорошо вводить в смущение умы боярских людей, разгуливая по родовому гнезду Корецких слишком уж по-хозяйски.

«А с другой стороны, – подумал Диху, – уже за одно то, что я уберу с глаз долой не только приблудную девку, но и пащенка Прошку, семейство Корецких должно быть благодарно. Например, посадник».

По правде, нагулянный от безродной женки мальчишка своим существованием попортил Ивану Дмитриевичу немало крови. Вдовый боярин – фигура крупная, политическая, а при местных строгих нравах побочные дети – это проблема. Тем паче что батюшка откровенно потворствует байстрюку и перед законным наследником явное предпочтение оказывает.

Вот почему Иван и девку отдал почти без торга, и по терему шастать дозволяет. Но злоупотреблять этим не следует. Тем более что приглядывать за своим имуществом сид может и не столь явно. Дар невидимости – врожденная способность всех детей Холмов, и теперь, когда цель достигнута, он не видел причин не воспользоваться преимуществом. Да и девушка, не замечая рядом хозяина, будет вести себя естественней.

– Слушаю и повинуюсь, мой господин, – гнусным шепотом передразнила я вредного нелюдя.

Безопасности ради сделала я это, только когда он вышел из горницы. Настолько выразительно посмотрела на меня Марфа Петровна.

– Ты бы языком не мела попусту, – предупредила ключница. – С Тихого станется свои посулы исполнить, чтоб ты знала. С этакими злыми глазищами-то.