Книга Навеки - Джоанна Линдсей

И дураку было ясно, на что он намекает: Розалин прекрасно понимала, что доставил? бы ему гораздо больше удовольствия, если бы была завернута в одно махровое полотенце. Неужели он и в самом деле считает, что она вызвала его для альковных развлечений? Краска негодования залила ее щеки, но не успела она даже подумать, что ответить на эти возмутительные речи, как он снова протянул к ней руку.

На сей раз объектом его внимания стала летняя блузка.

— Как снимается эта странная туника? — спросил он.

— Это блуза, — ответила Розалин, еле сдерживая закипавшее раздражение, — и она не снимается. Если ты думаешь, что я буду стоять и ждать, пока ты будешь изучать все, что на мне надето…

— Нет, твое одеяние меня не интересует, — прервал он ее, слегка потянув за узкую полоску материи у нее на плече. — Я понял, как это можно снять — я разорву ее прямо на тебе. Если ты хочешь ее сохранить, скажи мне об этом, пока не поздно.

Сердце отчаянно забилось в груди у Розалин, как пойманная пташка. Да что в конце концов позволяет себе этот грубиян?

— Торн, ты уже снял все, что было можно. Остальное не снимается.

В ответ на эти слова он подцепил двумя пальцами полоску материи на другом ее плече и слегка натянул ткань, сжав обе руки в кулаки. Затем последовал молниеносный рывок — тонкая летняя блузка разорвалась точно посередине, и обе ее половинки повисли на руках Розалин.

Не успев еще оправиться от испуга, Розалин услышала удивленный возглас викинга:

— А это еще что за приспособление?

Ее бюстгальтер. Он уставился на бюстгальтер, раздумывая, как бы избавиться и от этой странной штуки, — она поняла это по выражению его лица.

В ту же секунду Розалин обхватила руками плечи и сделала шаг назад. Возможно, в его времена грабеж и насилие были обычным делом, но он сейчас был в ее времени, и она не позволит унижать себя.

Изо всех сил стараясь не думать о том, что стоит перед ним полураздетой, Розалин произнесла со всей строгостью, на которую была способна:

— Я не знаю, что ты собираешься сделать, но ты не имеешь на это права. Нельзя брать "все, что захочется. Ты должен был сначала спросить у меня, хочу ли этого я, и я тебе отвечу — нет.

Викинг пренебрежительно усмехнулся.

— С какой стати я буду спрашивать разрешения?

— Ты что, не понял меня?

— Нет, я все прекрасно понял. Ты хочешь, чтобы я пресмыкался перед тобой, а я не желаю. Шлюха, которая владела моим мечом до тебя, тоже несла какую-то чепуху насчет разрешения и тому подобного. Но вас, леди, я предупреждал, что у меня хороший аппетит.

— Ты говорил о еде, — быстро напомнила она ему.

— Я говорил о еде, о сражениях и… о женщинах. И сейчас самое время, так как я давненько не развлекался с хорошенькой потаскушкой.

— Мне очень жаль, но тебе придется попоститься еще немного.

— Не думаю.

Он присел на постель напротив нее, и в ту же минуту Розалин почувствовала, как он сжал; руками се бедра и притянул к себе. Потеряв равновесие, она упала ему в объятия. Он рассмеялся, потом перевернулся так, что она оказалась на кровати под ним.

Незнакомое ощущение волнами нахлынуло на нее: тяжесть его тела, жесткая щека, коснувшаяся ее щеки, рот, ищущий ее губы. Все это нисколько не походило на бестелесную оболочку привидения, а губы, прильнувшие к ее губам, были горячими и чувственными.

Дотоле не познанный вихрь ощущений заставил отступить страх. Ее сердце колотилось как бешеное, кровь стучала в висках. А когда его зубы сомкнулись на ее нижней губе и осторожно потянули за нее, Розалин была готова… Она и сама не знала, что с нем делается.

Она хотела что-то сказать, но у нее внезапно пропал голос. Его губы продвинулись дальше по шее. Розалии понимала, что она должна что-то сделать, чтобы остановить его, должна собрать остатки самообладания, но у нее ничего не получалось — она была целиком поглощена своими чувствами, пробудившими ее тело.

Он потянул зубами за бретельку лифчика, держа Розалин своими огромными руками, но не касаясь ее груди. Грудь выскочила из бюстгальтера; край кружевной ткани впился в тело. И тут Розалин почувствовала тепло его дыхания на своей груди.

Она застонала, выгибаясь навстречу его губам. Она ничего не могла с собой поделать — видимо, так и должно быть. И в тот самый момент, когда в ней начало разгораться жаркое пламя, викинг склонился над ней и, усмехаясь, посмотрел сверху вниз.

— Вы все еще считаете меня бестелесным духом, миледи?

Слова не сразу дошли до ее отуманенного сознания, но как только Розалин поняла, что он имеет в виду, она почувствовала что-то похожее на досаду. Он, оказывается, проделал все это, чтобы доказать ей, что он не призрак, а существо из плоти и крови. Он собирался изнасиловать ее — или заняться с ней любовью, если так можно выразиться. Она не знала, радоваться ей или огорчаться своему освобождению.

— Я дважды предупредил тебя, потаскушка. Если ты вызовешь меня еще раз, то тебе придется удовлетворить все мои желания и потребности.

— Ты и поединок прикажешь организовать? Может, пне выйти против тебя с мечом или это сделаешь ты?

Черт ее дернул произнести эти слова, но она уже не владела собой — так сильно разозлилась. Да как он посмел назначать такую цену за свои сведения?

И у него еще хватает наглости стоять тут перед ней и с усмешечкой ее разглядывать!

— У меня есть только один меч, миледи, который я могу обнажить против вас, — спокойно произнес он и снова усмехнулся.

— Благодарю, но я как-нибудь обойдусь и без твоих услуг, — бросила она сквозь зубы. — И я, по-моему, ясно дала понять тебе, Торн Бладдринкер, что ты можешь убираться на все четыре стороны!

С этими словами она сделала попытку оттолкнуть его. Как унизительно сознавать, что она не сможет спихнуть его, если он сам не захочет оставить ее в покое! Однако, к ее удивлению, он приподнялся и снова уселся на край кровати, бросив на нее мимолетный взгляд, от которого у Розалин перехватило дыхание. Его глаза остановились на ее обнаженной груди, и Розалин вспомнила, что лежит перед ним полураздетая и совершенно беззащитная.

Она со стоном сползла с кровати, на ходу поправляя бюстгальтер, и, спотыкаясь, побежала через всю комнату к платяному шкафу. Услышав за собой его смех, Розалин пришла в неописуемую ярость, но, прежде чем она успела обернуться и дать выход своему гневу, послышались отдаленные раскаты грома.

Розалин не нужно было оглядываться, чтобы убедиться, что викинг исчез. Ее плечи опустились… с облегчением. Да, конечно, с облегчением. Она нисколько не жалела об упущенных возможностях. С нее хватит — она больше не собирается иметь дело с негодяем, который умудрился прожить тысячу лет. Может гнить в земле или в своей мифической Валхале — она не настолько глупа, чтобы вызвать его еще раз.