Книга Маятник Судьбы - Денис Чекалов

Он продолжал отплевываться, и увесистая порция астральной жидкости полетела Франсуаз прямо в лицо, уравновесив тем самым синяк под глазом.

– Хотели украсть мои часы, – пожаловался Чартуотер и потянулся было к запястью, чтобы продемонстрировать нам свою отвоеванную собственность.

Я постарался стушеваться. Я-то видел, в каком состоянии сэр Томас вышел из неравной борьбы с двумя гаргульями. А ему еще предстояло это оценить, осознать и смириться.

Перво-наперво сэр Томас обнаружил, что на руке больше нет часов. Его лицо приняло озадаченный вид, и он потянулся к галстуку, чтобы его поправить.

Галстук тоже отсутствовал: а когда Чартуотер попробовал оправить отвороты пиджака, то выяснил, что остался в одной рубашке. Да и та была так сильно порвана, словно ею занималась целая стая в дупель пьяных енотов-полоскунов.

Пару секунд сэр Томас дышал так тяжело, что я уж решился собирается с силами, намереваясь нырнуть обратно в портал и взять реванш у проказливых гаргулий. К счастью, здравый смысл возобладал, и магистр ограничился тем, что принял важный вид.

– Если не возражаете, – чопорно сказал он мне, – можете отправиться в Аспонику сегодня же, Майкл. Что же до вас, мисс Дюпон…

Франсуаз пыталась стереть с лица плевок и потому не выглядела столь эффектно, как бы ей того хотелось. Однако она подняла голову, готовая выслушать смиренные извинения.

– Вам я пришлю счет за золотые часы, бутоньерку, две запонки с изумрудами, пуговицы из агата, пиджак и бумажник.

С этими словами сэр Томас важным колобком выкатился в придел, где сторожили ангелы. Взгляд его случайно упал в светящийся водоем, служивший там лампой.

– И за парикмахера! – закричал он.

4

Неподалеку от тюрьмы Сокорро. Пустыня Аспоники.

Четыре года назад

– Дорого ли стоит жизнь? – спросил демон.

– Мне кажется, она ничего не стоит, – ответил я. – Мы получаем ее бесплатно. И нам ничего не дают взамен, когда мы теряем ее.

– Тогда чем следует дорожить?

– Наверное, свободой.

Камень, на котором я сидел, был теплым, почти горячим. Нагретый ослепительным солнцем пустыни, он торчал из песка, точно скала из океанских вод.

Демона рядом не было; я не знал, где он, да и не хотел знать. Я видел перед собой его алое лицо с черными, похожими на гнилые дыры глазами, видел длинную, ниспадающую изумрудную мантию. Однако передо мной колебалось всего лишь видение – образ монстра, таившегося неизвестно где.

Меня это устраивало.

– Об этом я и хотел поговорить, – произнес демон. – О свободе. Все, что мне нужно, – это выйти отсюда.

Когтистая лапа провела в воздухе круг. Тонкая ткань мантии заструилась сияющим водопадом.

– Тюрьма Сокорро стала моим временным пристанищем. Она была вратами, через которые я мог проникать в ваш мир. Но теперь мне этого мало. Я хочу большего – полностью перейти в это измерение. И ты можешь мне в этом помочь.

– Зачем?

– У нас нет времени, чтобы терять его понапрасну, эльф. С каждой минутой, проведенной здесь, я теряю силы. Ты прекрасно понимаешь, что тебе предлагается. Я – могущественный демон, возможно, самый сильный в этой части мира. Я могу дать тебе все, что ты захочешь.

– Мне ничего не нужно.

– Ложь… Все чего-то хотят, а если нет, их пожирает Великая дрема, страшнейшая из страшнейших. Но это не про тебя… не про нас. У тебя много желаний, эльф. Неужели не назовешь мне ни одного? Я почти всесилен – решайся.

Пару мгновений демон ждал моего ответа, потом его зубы обнажились в улыбке.

– Я понимаю, эльф… Ты хочешь быть героем. Победить гадкого демона, а потом, сидя у камелька, рассказывать о своих подвигах. Гордыня и жажда славы – вот твои желания, да?

Я кивнул.

– Все любят славу, – сказал я. – Кроме тех, кто никогда не пробовал ее вкуса. Были дни, когда я купался в ней… Я помню начало Лернейской кампании. Ордена, медали, парадные встречи в Городе эльфов… Да, демон, я люблю славу. Но героем – героем я быть не хочу.

– Отчего же? О героях слагают песни. Герои красивы, состоят из одних мускулов, и девушки их обожают. Они благородны, честны, раз в неделю спасают мир и снимают двух котят с дерева. Разве ты не хочешь быть героем?

Речь демона меня развеселила.

– По-твоему, у меня много мускулов? – спросил я. – И какой толк быть любимцем женщин, если ты слишком благороден, чтобы пользоваться этим?

– Не знаю, – ответил он. – Благородным я никогда не был.

– В Лернее я видел много героев, – сказал я. – Вернее, тех, кого так называли. Одни были преступниками – бандитами, которые не успевали отмывать руки от крови гражданских жителей. Другие – неудачниками. Жизнь бросала их из стороны в сторону, как щепку в мутной реке. Третьи, фанатики, жили ради одной идеи и были готовы уничтожить ради нее весь мир. Ты прав, демон, – о них слагают саги. Но быть таким героем я не хочу.

Демон усмехнулся:

– Если ты прав, то почему люди так любят героев?

– Много причин. Им нужна надежность. Крестьянин вспахивает поле и знает, что тысячи бед могут лишить его урожая. Война, засуха, стая красных драконов или гигантские подземные черви. Фермеру нужно верить, что где-то есть благородный герой, который примчится на Пегасе и спасет его кукурузу. Глупо, конечно, надеяться на это, но люди надеются.

– И все?

– Нет… Дело в том, что люди ничтожны. Они слабы и трусливы. Каждый из них копается на своем маленьком наделе – что жалкий фермер, что великий генерал. Они не смеют поднять голову – кроме тех случаев, когда надо поцеловать кому-нибудь задницу. Вот почему людям нужны герои – они хотят приобщиться к величию других, ничего не делая сами.

– Хорошая речь, – произнес демон. – Правда, она скорее подходит мне, чем тебе. К сожалению, ты лжешь, эльф.

– Вот как?

– Конечно. Я ведь не безмозглый орк с деревянной дубинкой. Я вижу тебя, вижу твое прошлое. Вот ты идешь по улице – ты молод, почти мальчик. Ты решил записаться в ученики великого чародея. Тогда ты не просто хотел быть героем. Ты верил, что это твоя судьба.

– Это было давно.

– И прошло? Нет, эльф, все это осталось – в твоей памяти, все это часть тебя. А теперь я вижу, как ты стоишь с окровавленным мечом и понимаешь, что все вышло совсем не так, как тебе хотелось.

– У меня не было выбора.

– Нет, был, и ты его сделал. Ты поступил правильно – исходя из твоей системы ценностей, конечно. Все тебя восхваляли. Но ты не чувствовал себя героем, не так ли?

– Нет…

– Тебе казалось, что ты – предатель и убийца. Так и было… И в то же время ты был герой. Вот когда ты придумал свою теорию, верно?