Книга Тени школы Кейбл. Избранницы тьмы - Эбигейл Гиббс

Наконец он сдался и, повернувшись ко мне, сказал уже гораздо более мягким голосом:

— Отэмн, назови, пожалуйста, fas — основополагающие принципы.

— Использование энергии, сохранение природного баланса, уважение титулов, верность Атенеа и строгое соблюдение международных договоров Терра.

Хотя я уже отвыкла говорить на сейджеанском, произносить эти слова на английском было для меня странно, ведь еще в детстве я повторяла их как мантру. Для этого языка они были чужими. Он не мог передать ни красоты, ни силы этих слов.

Мистер Силайа достал маркер из нагрудного кармана, где тот в буквальном смысле жил, и написал на доске каждый из fas.

— Первые четыре объяснения не требуют: магия, уважение природы, особенно что касается рациона, а в последнее время — изменения климата, этикет и верность сейджеанской королевской семье. Знает ли кто-нибудь, что такое договоры Терра?

Я увидела, как Фэллон оживился, оглядываясь по сторонам. Его глаза становились все шире и шире, а рот раскрылся от удивления.

— Кто-нибудь? — Мистер Силайа надел колпачок на маркер, прозвучал щелчок. — Никто?

От этой возмутительной тишины по моей спине пробежал холодок. Я понимала, что они многого не знают, что их интерес к моему народу ограничивается сексуальными представителями знати и сплетнях о том, кто с кем встречается. Но ничего не знать о договорах…

Мистер Силайа сам ответил на свой вопрос:

— Терра — это название группы договоров, которые подписали представители всех измерений и человечества в начале девятнадцатого столетия, тем самым придав официальный статус целому ряду нескоординированных законов, которые существовали ранее. Именно благодаря договорам Терра, Отэмн и Фэллон сидят сейчас в этом классе в качестве хранителей, защищая школу. Терра обязывают темные существа под страхом смерти никогда не причинять вреда людям, если только на кону не стоят другие жизни. Исключением являются вампиры, которые в противном случае просто не смогли бы выжить. По сути, именно договоры Терра позволяют сохранить мир, которым мы наслаждаемся.

Все молчали. Но это не была тишина людей пораженных, трепещущих. Нет, им было просто скучно. Для них Терра были не достижением, а только политикой: скучной, очень скучной политикой, которая — за исключением сексуального принца — никак не затрагивала их ограниченные жизни. От этой мысли я вздрогнула. Я все еще помнила шепот, который прокатился в моем классе в школе Сент-Сапфаер при упоминании этих договоров, — в нем была гордость. Гордость за то, что именно наша раса вела переговоры о стабильности между всеми темными существами. Но сейчас Терра не давали стабильности. Они не давали ничего.

— Но им недолго осталось сохранять мир, не так ли? — сказала я прежде, чем смогла сдержаться, но решила продолжить. Зачем успокаивать себя ложным чувством безопасности? — Везде люди конфликтуют с темными существами. А такие ситуации, как случай с Виолеттой Ли, все только усугубляют. Тем временем этим конфликтом пользуются наши общие враги, которые пытаются дискредитировать Терра и спровоцировать войну… Те враги, от которых я вас защищаю, — тихо закончила я, опустив глаза в книгу.

Тишину нарушил шум приглушенных голосов, а затем возгласы протеста, что люди ни в чем не виноваты. Глаза мистера Силайа расширились, но, сколько бы он ни стучал по доске, класс не затихал.

Я обхватила голову руками и впилась в нее ногтями.

Почему я не могу просто держать язык за зубами?

Теперь все решат, что я их ненавижу, а ведь они меня и так недолюбливают…

Я даже не заметила, что принц поднялся, пока не услышала его голос на фоне затихающего класса:

— Отэмн права. Терра скоро не смогут нас защитить. Мир изменился, и мы больше не находим общего языка. Это могло бы привести к войне, но такого не случится. Судьба не допустит этого. А как же Пророчество о Героинях?

Я так сильно оттолкнулась руками от стола, что он со скрипом сдвинулся, а мой стул чуть не перевернулся. Стоя посреди класса, я чувствовала себя глупо, но такова была старая традиция сейджеанских школ, кроме того, сидя я казалась себе слишком маленькой по сравнению с принцем.

— Но как могут несколько темных существ перестроить Терра и остановить войну? Что, если они не появятся вовремя? Что, если у них ничего не получится?

— Получится, — уверенно заявил он, и я впервые посмотрела ему в глаза.

На лбу у него была всего одна складка недовольства, но я чувствовала, как разгоняемая гневом магия начинает нагревать мою кровь.

— Ни одна из Героинь еще не появилась. А если вампиры завтра убьют Виолетту Ли, остановить войну уже не удастся. То, что происходит там, влияет на всех нас!

Не дыша, я ждала, почти надеялась, что он попробует мне возразить. Я знала, что права, я видела угрозу собственными глазами: ненависть людей, Экстермино… и Виолетту Ли, эту особенную девушку, которая регулярно снилась мне.

— Ты не права…

Было еще самое начало семестра, и звонок с урока не должен был пугать. Но когда резкий, неровный звон разрезал тишину, все вздрогнули.

Я поскорее собрала вещи и направилась к двери, изо всех сил стараясь двигаться как можно быстрее, чтобы выбежать раньше, чем принц договорит. Вся решимость, которая от злости переполняла меня, испарилась, и я спасалась бегством.

— Отэмн!

Повернись ты, ради всего святого!

Я чувствовала, что он меня догоняет, а за ним, разбившись на группки, шли все остальные.

— Герцогиня!

А затем я услышала фразу, которая остановила меня и развернула на месте. Эта фраза будто создала крепкие корни, ко­торыми я приросла к земле, — как узник в ожидании неми­нуемого.

— Почему ты все время называешь ее герцогиней?

Это был всего лишь невинный вопрос. Ти, которая пришла к двоюродной сестре, не могла знать, как сильно я боялась его и как последние сутки молилась о том, чтобы никто не заметил обращения, которое использует принц.

Я беззвучно шевелила губами, снова и снова повторяя «нет, нет», но когда принц повернулся, чтобы посмотреть на девочку, а потом перевел на меня взгляд своих кобальтово-синих глаз — говорят, что голубую кровь можно распознать по глазам, — я поняла, что признательной мне быть не за что.

— Разве ты не знаешь? Она — герцогиня английская.

Я не стала ждать удивленных возгласов и новых вопросов — выдержать этого я просто не могла. Вместо этого я сделала шесть выверенных шагов и взмыла в воздух.

Дитя, помни, кем ты однажды станешь!

Я не хочу думать об этом дне, бабушка. Не хочу о нем думать.

Зачем так поступать? Зачем намеренно причинять боль? Зачем так пренебрегать моим выбором?

По крайней мере я могу сбежать. Если бы это случилось не после последнего урока, я не смогла бы скрыться от этого. Скрыться от него.