Книга Игра на выживание - Анна Владимирская

Теперь же Поташев сидел в чужой машине и караулил свою маму под зданием Института истории на Грушевского. Он попросил у своего заместителя Насти Аликовой ее черную «мицубиси», потому что его белый джип «вранглер» был уж очень приметен и Нина Анатольевна могла засечь настырную слежку сына. Зачем он это делал? Почему ему взбрело в голову следить за собственной матерью? На эти вопросы было два ответа: ему до смерти хотелось увидеть избранника Нины Анатольевны, понаблюдать за ним, и еще… он ревновал. Ужасно ревновал…

Максим Валерьянович Поташев, испугавшись того, что не за горами старость, а за ней и смерть, сбежал, бросив жену и сына, к молодой женщине (относительно молодой, поскольку ей было уже под сорок). Но идиллия продолжалась недолго: вскоре он разменял одну под сорок на двоих по двадцать. Так, ему казалось, он остановит молодость и избежит старости. Все его новые женщины, с точки зрения Алексея, в подметки не годились матери. После всего случившегося Нина Анатольевна три года находилась в глубокой депрессии. Сын ужасно переживал за нее. В тот страшный период, когда она утратила всякий интерес к жизни, Алексей стал относиться к ней как старший и мудрый к младшей и невероятно уязвимой. Они словно поменялись местами. Она будто стала его ребенком, и он чувствовал огромную ответственность за все в ее жизни: за ее здоровье, работу, настроение. Поташев-младший ужасно боялся, что мать может покончить с собой или просто угаснуть от потери любимого мужа из-за его измены и ухода после стольких лет благополучной жизни. Но, к счастью, время и его сыновняя любовь сделали свое дело. Нина Анатольевна, точно феникс из пепла, возродилась, перевернув страницу своей жизненной книги и начав все с чистого листа.

И вот теперь у нее появился мужчина. Какое место занимает этот поклонник в сердце его матери? Это интрижка или всерьез? Не обидит ли этот мужчина, который намного моложе мамы, ее, такую хрупкую и уязвимую? Вопросы, множество вопросов роились в голове Поташева, пока он ждал, когда же мать выйдет из своего института.

В этот момент к главному входу плавно подплыла серебристая «ауди». Нина Анатольевна выпорхнула из дверей учреждения и села рядом с водителем. Автомобиль тронулся, направляясь к Трехсвятительской. Поташев в «мицубиси», как настоящий сыщик из телесериала, последовал за ними. В голове его промелькнула мысль: «Хорошо зарабатывает этот программист, раз может позволить себе представительскую “ауди”!»

Они доехали до Андреевского спуска и направились вниз к ресторану «За двумя зайцами», где Алексей бывал неоднократно и с друзьями, и с женщинами, и с матерью. Место это ему нравилось.

В ресторации «За двумя зайцами» располагались три зала: «Буфет» с камином, большой «Купеческий» и банкетный «Охотничий». Все помещения заведения стилизованы в духе мещанского Киева начала прошлого века. Поташев любил эту ресторацию за то, что она ненавязчиво предлагала посетителям приятный экскурс в киевскую старину под аккомпанемент «живой» музыки, за подчеркнутую вежливость официантов, за магию Андреевского спуска и за невероятно вкусную кухню, приправленную замечательными названиями блюд. У него тут даже были излюбленные изыски в меню:

«Люблю безобразия» – фаршированная щука «по-местечковому»;

«Дай, Боже, завтра то же» – жареная печень кролика с клюквенным соусом;

«У меня есть знакомые очень и очень» – мясо кролика, томленое с овощами в горшочке;

«И паруйтесь одын с одным» – вкуснейший борщ с пампушками;

«Не цирюльник, а палихмахер!» – шашлык из разных сортов рыб.

Все эти произведения поварского искусства были для Алексея Поташева исключительно киевскими, знаковыми блюдами, и потому он порадовался выбору матери, так как не сомневался, что именно она предложила своему поклоннику отобедать в таком месте.

Больше всего Поташеву хотелось повнимательнее разглядеть бойфренда Нины Анатольевны. Ему казалось, если он его увидит, то сразу поймет, с чего вдруг этот мужчина оказался рядом с его мамой. И самое главное, насколько у них все серьезно.

Алексей дал несколько крупных купюр официанту, и тот сделал то, о чем просил странный посетитель. На столе перед Ниной Анатольевной и ее другом зажгли свечу, а боковые бра на несколько секунд потушили. Этого времени Поташеву оказалось достаточно, чтоб пройти вдоль столиков и усесться так, чтобы все видеть и слышать, но при этом самому оставаться незамеченным. Свет включили – и он впился глазами в Лещенко.

Поклонник Нины Анатольевны Поташевой выглядел совершенно обыкновенно. На нем был серый тонкий свитер, свидетельствующий о том, что поход в ресторан не рассматривается этим мужчиной как из ряда вон выходящее событие. Очки в тонкой прямоугольной оправе подчеркивали круглые и удивленные светло-голубые глаза. Словом, Иван Николаевич Лещенко ничем не отличался от любого прохожего на улице, кроме одного – он смотрел на Поташеву с таким неподдельным интересом, слушал с таким вниманием, что сомнений не возникало: они – пара. Алексей прислушался к разговору.

– Ты сможешь взять часть отпуска в конце месяца? – спросил свою собеседницу Лещенко.

– У меня отгулы накопились, дней пять-семь, за работу на конференции. Думаю, смогу. А зачем? – Голос Нины Анатольевны для посторонних прозвучал бы обычно, но Алексей улавливал в нем нотки игры, и это его злило.

– Я посмотрел в Интернете: в это время два потрясающих концерта в Венской опере. Анна Нетребко исполняет свои лучшие оперные арии, а на другой день – концерт твоего любимого Дэвида Геллерта!

– Нашего с тобой любимого! – заметила Поташева.

– Нашего, нашего! – рассмеялся Лещенко. – Но ведь именно ты мне его открыла.

– Я не виновата. – В голосе женщины слышалась легкая ирония. – Просто мои девчонки-студентки потащили меня после лекции в «Жовтень» на фильм с его участием, «Маэстро – скрипач дьявола», и я его для себя открыла!

– Ну, актер он так себе. Но музыкант – потрясающий! – Иван кивнул головой.

– Это уж я потом от тебя узнала, что Дэвид Геллерт – один из самых популярных музыкантов мира, скрипач-виртуоз!

– Между прочим, он играет на скрипке Страдивари…

И тут Поташев вспомнил, что уже слышал от Лизы про этого Геллерта. Она с таким восторгом говорила об этом музыканте, называя его рок-звездой со скрипкой, что Алексей даже приревновал!

«И эти туда же, собираются специально в Вену ехать, чтоб этого красавчика послушать!» – со злостью подумал Поташев.

После ужина мама Алексея отправилась с Иваном в новый ботанический сад. Там Нина Анатольевна повела себя совсем странно для доктора наук, уважаемого историка. Она вместе со своим спутником нашла лазейку в ограде сада и пробралась на территорию. Время было позднее, и сад уже не работал для посетителей, но была весна, цвела сирень, и парочка решила ночью погулять по аллеям.

Архитектор тяжело вздохнул. Лезть в сад вслед за матерью и ее спутником ему совсем не хотелось. Расстроенный, он поехал домой. Множество разных чувств обуревали его. В голову лезли дурацкие мысли. Конечно, он радовался тому, что в жизни матери появился поклонник, что она расцвела, похорошела, словно к ней вернулась молодость. Но он также знал, насколько скоротечными и ненадежными бывают такие романтические порывы у мужчин. Он по собственному большому опыту помнил, как переживали женщины, которые были для него лишь увлечением, когда он забывал об их существовании. Они-то были уверены, что он принадлежал им! А он никому не принадлежал. Только себе самому. Алексей не хотел, чтоб его мама страдала, когда Лещенко надоест эта романтическая история. Поэтому он хотел завтра же поговорить с матерью, даже если она не захочет с ним об этом беседовать. Он решил во что бы то ни стало спасти ее от нее самой.