Книга Дикий цветок - Лейла Мичем

Под сиденьем заворочался негр.

— Все чисто, мисс?

Сара прижала руку к груди. Сердце бешено стучало.

— Чисто, Тимоти.

Глава 9

На земли Плантаторской аллеи пришли рождественские праздники. Огромные поля плантаций простирались по обе стороны от дороги, ведущей на рынок. Хлопок собрали. Сахарный тростник срезали. Та пора в календаре, которой больше всего опасалась Юнис Виндхем, закончилась. Женщина радовалась наступлению первых холодов, но впереди маячило время забивать свиней. Рано осенью их пригоняли из лесов и держали в закрытых загонах, щедро откармливая кукурузой и пойлом из отрубей и зерна. Когда свиньи набирали достаточный вес, их резали, а потом разделывали туши. Вскоре Плантаторская аллея превратится в гигантскую бойню, и так будет продолжаться несколько недель. Юнис приказала плотно запереть все окна и двери. Она решила пожертвовать свежим дыханием поздней осени ради того, чтобы звуки и вонь убийства не могли проникнуть в ее дом. Пусть она, Джессика и служанки будут в безопасности, ведь, если ветер подует в их сторону, отчаянный визг умирающих свиней, сильный запах крови, не говоря уже о вони от костров, разведенных в коптильнях, обязательно достигнет Виллоушира.

«Не следует начинать готовиться к Рождеству, пока последний окорок не будет подвешен в коптильне, — писала она сестре в Бостон. — В противном случае невозможно свободно дышать».

Те, кто ради результата готов был терпеть временные неудобства, старались не обращать внимания на неприятные аспекты забоя и разделки свиных туш, так как свиноводство давало в избытке мяса — на стол, в кладовые и коптильни. Мясо попадало не только к плантатору и членам его семьи, но, если хозяин был достаточно щедр, доставалось также рабам. Карсон Виндхем был, пожалуй, самым щедрым среди местных плантаторов.

Большому Дому доставались свиные почки, ценимые за жир, пузыри, которые использовались для приготовления копчений, нижние части свиных ног с копытцами, которые засаливали, и головы для зельца. Остальное мясо, за исключением того, что консервировалось для потребностей хозяев, отводилось рабам. Во время сезона забоя свиней негры Виллоушира лакомились свежими колбасами, лопатками, ребрышками, длинными кусками мяса из поясничной части хребта и ломтями бекона. Помимо этого, им доставались шкварки (куски сала из-под шкуры животного, которые жарили, а потом запекали в кукурузном хлебе с пахтой) и считавшиеся деликатесом свиные рубцы (мелко порезанные и поджаренные кусочки внутренностей).

С окончанием сезона забоя свиней работы становилось меньше. Хозяин и рабы могли немного расслабиться, наслаждаясь плодами своего труда. В Виллоушире дела шли хорошо, и плодов было собрано предостаточно. Доходы, получаемые от нескольких плантаций и других предприятий, позволили Карсону Виндхему выделить по двадцать долларов главе каждой негритянской семьи в качестве рождественского подарка. И это помимо мешочка с конфетами, кукурузных шариков и вырезанных из дерева игрушек для детей. Кладовые и погреба ломились от запасов. Хлопчатобумажные мешки были плотно набиты плодами пекана. Такого обильного урожая с деревьев давно не собирали. Ни в одной семье, будь то хозяйская или негритянская, не испытывали недостатка в тростниковом сахаре, поливая им кукурузный хлеб.

Тем тревожнее оказалась новость о том, что некий злоумышленник проник в хозяйскую коптильню и украл оттуда два окорока. Карсон Виндхем вызвал к себе главного надсмотрщика.

— Я хочу, чтобы ты узнал, чьих это рук дело, — приказал хозяин.

Лицо у Карсона цветом сейчас походило на его же рыжие волосы. Из всех прегрешений, которые хозяин Виллоушира не мог простить, воровство стояло во главе списка.

— Это мог сделать беглый раб или какой-нибудь нищий бродяга, но если вор — один из наших…

— Как мне следует с ним поступить, сэр?

— Ты знаешь, каково наказание за воровство.

Вилли Мей в то время наливала хозяину чай. Ее рука дрогнула, и жидкость пролилась на блюдце. Дверь в надворную пристройку, где хозяин принимал надсмотрщиков за рабами и давал распоряжения, была настежь открыта. Свежий, праздничный запах висящего на ней остролиста сильно ударял в ноздри женщине. Типпи украсила резьбу по кедровому дереву гибкими побегами вистерии, разукрашенными деревянными плодами и большим красным бантом. Входя через эту дверь с чайным подносом, женщина чувствовала, как ее переполняет дух Рождества. Теперь же праздничное настроение улетучилось.

— Что с тобой такое сегодня с утра, Вилли Мей? — спросил Карсон, впрочем, вполне миролюбиво.

Хотя в последнее время хозяин позволял себе излишнюю резкость в общении с негритянкой. И все из-за Типпи. Недовольный дочерью, он не мог быть вежлив с матерью, но, забываясь, оттаивал. В прошлом хозяин всегда полагался на здравомыслие и жизненный опыт своей экономки. Негритянка останавливала его супругу от необдуманных поступков и держала домашнюю прислугу в полном повиновении, так что хозяевам не приходилось лишний раз вмешиваться. Другие служанки могли бы приносить ему чай по утрам, но Карсон предпочитал общество экономки, так как она никогда его не раздражала своим присутствием.

— Тебе что, нездоровится?

Вилли Мей вытерла пролитый чай уголком передника.

— Нет, сэр… мистер Карсон. Я просто ударилась локтем.

— Ладно. Ты гляди, не разболейся. Болеть на Рождество, когда все должны быть в хорошем расположении духа, грешно. — Хозяин кивнул надсмотрщику: — Свободен, Вильсон. Ты знаешь, что делать.

Когда надсмотрщик ушел, хозяин повернулся к той, на ком держался весь дом. Краска гнева уже сошла с его лица.

— Вилли Мей, а что ты думаешь по этому поводу? Кто украл окорока?

— Не знаю, сэр. Я не знаю никого, кто на это способен. Я ни о чем таком не слышала.

Она принялась со всей тщательностью намазывать сливочное масло и черную патоку на горячие рогалики так, как любит хозяин, а затем протянула Виндхему салфетку. Тот сунул ее себе под воротничок накрахмаленной хлопчатобумажной рубашки. Он не любил, когда капельки марали ему одежду.

— Скорее всего, это бродяга, — уставившись на какие-то бумаги, лежащие на письменном столе, с отсутствующим видом вслух размышлял Карсон. — Ни у кого из моих людей нет ни малейшего повода воровать у меня.

— Мне тоже так кажется, мистер Карсон.

Вилли Мей просила Всевышнего о снисхождении. Она была преступницей. На прошлой неделе, когда в полночь Вилли Мей ходила проведать свою дочь, она видела беглеца, паренька не старше пятнадцати лет, который крадучись шел к сараю. Типпи жила в комнате рядом со спальней мисс Джессики. Накануне ее дочь кашляла весь день. Вилли Мей приготовила горячий горчичник. Надо было положить его дочери на грудь. Небо было без единого облачка. Ярко светила луна. Вдруг Вилли Мей заметила фигуру, движущуюся от кукурузных полей. Она остановилась, помедлила и зашагала дальше, затем вновь остановилась. В лунном свете женщина различила худого чернокожего парнишку в рваной одежке. Плохонькая одежда не могла согреть его в такую холодную ночь. А затем фигурка растаяла в тени сарая.