Книга Расставание отменяется - Энн Оливер

– О нет. Я…

– Пока мы оба свободны от дежурства. – Он поставил глубокую миску на стол, всыпал муку. – Займетесь для разнообразия? – Он обжег ее взглядом, и ее кровь загустела, словно сироп. – Ну как?

Она отвернулась к стеллажу с приправами.

– Так и быть, оладьи.

Он подал ей второй виниловый фартук.

– Буду взбивать тесто и рассказывать вам, как приготовить превосходный марципан для посыпки.

Она, как и указано, смешала в миске коричневый сахар, молотые орехи и пряности, он разбил яйца и смешал их с подготовленной сухой основой.

– Кто научил вас готовить? – спросила она, стараясь не воображать, как он взбивал бы тесто, оставшись только в виниловом фартуке. Черт-те что лезет в голову.

– Экономка опекуна. В детстве увлекался лабораторной химией. Как-то в телепрограмме демонстрировали опыты с обычными продуктами из кладовки. Ну, я и устроил вулкан из горки питьевой соды и уксуса. Классно разлетелся, сам не ожидал. Миссис Трейси предпочла засадить рискового подрывника за настоящее дело. Она и привила мне любовь к кулинарии. – Мимолетная улыбка тронула его губы.

Оливия усмехнулась, представив себе юного Джетта.

– Похоже, вам было весело вдвоем.

Его глаза погасли, и он крепко сжал ручку сбивалки.

– Меня сплавили подальше через несколько месяцев.

– Почему? – Она спохватилась, но словечко уже выскочило.

Он покачал головой, макнул палец в тесто и поднес к ее рту.

– Остается только гадать. – Она увидела его сумрачные глаза. Вызывающие. – Попробуйте. – Она словно застыла, он провел пальцем по ее нижней губе. – Попробуй же.

О боже! Введение в соблазн посредством сдобного теста. Оно сладко таяло на языке, нос почуял едва уловимый запах мужского мыла. Она чуть покачнулась на ногах, подлаживаясь под болтанку яхты, под вдох невольно втянула его палец глубже и зажала зубами. Удивление в его глазах разгоралось в пламенное желание. Она отпрянула: ни к чему ускорять летучие флюиды и провоцировать химическую реакцию.

Так кто там кого соблазнял? Пусть он не вполне пригоден к несению вахты, однако так манил ее. Своей готовностью. Или это обычное упрямство – пренебречь своим дискомфортом ради команды. Она отерла дрожащие губы тыльной стороной ладони и отступила на шаг.

– Оставляю это поле за вами. Буду на палубе, так что если вам не… В общем, на палубе.

Взбегая вверх, она услышала его звучный смешок.

* * *

На третий день, ближе к вечеру, им оставалось всего несколько часов хода до финишного створа. Оливия смотрела на изрезанную береговую линию Тасмании, глаза ее туманились, сердце ныло. Я знаю, что ты где-то здесь, мама. Мечтаешь вместе со мной, как и прежде. У меня все хорошо. Прошла тестирование, как ты и просила.

– Как ты, в порядке? – шепнула Бри.

Оливия вздрогнула от неожиданности. В глазах жгло от навернувшихся слез.

– Даже не слышала, как ты подошла. – Она шмыгнула носом, поискала в кармане запропастившуюся салфетку, высморкалась. – Морской воздух, – пробормотала она.

Но Бри не проведешь. Теперь они обе пристально вглядывались в берег.

– Твоя мама гордилась бы тобой.

Оливия обняла себя за плечи, уставившись на горизонт невидящим взглядом.

– И я горжусь, – продолжала Бри. – Не только из-за регаты. Горжусь тобой. Хватило выдержки и нервов пройти тест. – Оливия почувствовала пристальный взгляд подруги. – Знай, я всегда подставлю тебе плечо, что бы там ни случилось.

Оливия машинально потерла саднящую грудь, все так же глядя вдаль.

– Знаю. Подожди, я мигом обернусь.

– Не торопись, – укорила Бри. – Все идет отлично, а ты уже валишься с ног. Дам тебе знать, когда подойдем ближе.

– Я ненадолго. – Оливия нырнула в кубрик и растянулась на койке, хоть на минуточку. Какое счастье, что от этой постели не несет никакими мужскими ароматами.

Она почти не сомкнула глаз за эти трое суток, ведь вся ответственность за благополучный исход путешествия лежит на ее плечах. И без конца вспоминала о том человеке, которого нет на борту, но который так много значил для нее.

– Мама, – прошептала она. – Ты бы восхитилась нашими достижениями. – То, что на борту Джетт, – нежданный подарок судьбы.

Прошлым вечером, когда она пришла сменить его на вахте, он немного задержался, чтобы обсудить ее планы на финансовую поддержку фонда. И надежды на исход этого дела. Можно подумать, ему небезынтересно.

Оливия перекатилась на спину и посмотрела на верхнюю переборку всего в нескольких дюймах от ее носа. Она не из тех нуждающихся особ, которым непременно нужен мужчина для полноты жизни. Она прекрасно умеет справляться своими силами, так что спасибо, премного благодарна. Но если с умом, то можно и… Ее глаза постепенно закрылись, и мягкое покачивание яхты убаюкало мысли.

* * *

Когда она вновь открыла глаза, мерцание низко подвешенной «летучей мыши» подсвечивало деревянную обшивку сумрачной каюты. Она проспала дольше, чем намеревалась. Воздух пропитался странным запахом по-мужски острой смеси специй и перебивал тревожно-густой аромат уваренной тушенки.

– Проснулась, прелесть моя.

Последовало довольное рычание, она повернула голову на подушке и затаила дыхание. Он был великолепен. Голый по пояс, темные бриджи приспущены на худощавых бедрах, перехвачены куском веревки. Лезвие абордажной сабли сверкает у мускулистой ноги.

– Джетт?

Он широко улыбнулся. Как моряк. Грешник. Эта улыбка привела ее бедра в желеобразное состояние, и женская плоть взалкала.

Свет фонаря золотил его смуглую кожу, пурпурные ломаные тени подчеркивали контрастный рельеф его груди и гранитный утес челюсти. Оливия, словно вчуже, глянула на себя, в тонкой на просвет белой сорочке, столь же легкой, сколь безыскусной… Интересно, где ее такелажное исподнее?

Ее руки, скрещенные в запястьях, перехвачены шелковыми стрингами и заведены за голову на подушке, так что груди парусами выпирают прямо на него, как у продажной девки. Ноги раскинуты в стороны, щиколотки привязаны тем же шелковым шнуром к столбикам кровати.

– Капитан Джетт Блек к вашим услугам. – Его реплика дышала надменностью, подкрепленной виски. Имя преотлично характеризует внешность и душу, разве не так?

Черные как смоль глаза дерзко пролетают над ее лицом и впиваются в напрягшиеся соски, живот, ниже, обжигающе тугие круги канатных бухт расползаются по коже.

Она извивается на постели, шершавые простыни раздражают сверхчувствительную плоть.

– Но вы же пират.

– Я ваша фантазия.

– Нет!

Однако ее дыхание учащается, когда бугристая ладонь вплывает в пространство между ляжек и сдвигает подол сорочки над коленями. Еще выше.