Книга Равняться на Путина! - Марин Ле Пен

Корреспондент: Каково с вашей точки зрения будущее Европейского союза? Сейчас об этом много говорят. Почему Франция должна быть против вступления новых членов? Почему невыгодно расширение Европы? И кто от этого на ваш взгляд больше всего проигрывает?

М.Л.П.: Во-первых, нет ни единого положительного фактора в постоянном расширении Европейского союза в его текущем виде. Мы выступаем против любых новых членов ЕС, поскольку очень дорожим дружбой с нашими соседями, и не хотим, чтобы они пережили то же самое, что пришлось пережить нам. Это в первую очередь. Однако Европа могла бы быть гораздо шире, если бы речь шла о Европе, состоящей из свободных и суверенных наций. Если бы в Европе главенствовало сотрудничество, то она бы протянулась от Бреста до Владивостока. Европейский континент мог бы объединиться на основе четкой политики, свободно выбираемой различными нациями. У стран должна быть возможность выбирать, хотят они ей следовать или нет. Но сегодня ЕС развивается в совершенно другом направлении. Сегодня вступление каждой новой страны ухудшает на самом деле ситуацию других членов ЕС, потому что мы вынуждены вновь на них выделять и тратить деньги, миллионы, миллиарды, но новых благ-то мы не создаем.

Корреспондент: Существует такое устойчивое мнение, что философия мультикультурализма умерла. Существует ли прямая зависимость между иммиграцией на ваш взгляд и уровнем безработицы, который сейчас, как мы все знаем, чрезвычайно высок во Франции, Германии и в Европе в целом?

М.Л.П.: Во Франции на нас за такие заявления подали в суд. Однако мы с храбростью продолжаем напоминать о том, что это реальность. Конечно же, мультикультурное общество является многоконфессиональным. Вчера и сегодня мы были свидетелями демонстрации на площади Трокадеро в Париже, а сегодня волнения в Стокгольме. Увеличение количества террористических актов, совершаемых исламскими фундаменталистами, доказывают это каждый день. Нам нужно реагировать как можно быстрее, поскольку ситуация уже очень сложная. Умер ли мультикультурализм? Отнюдь, пока нет. Но я надеюсь, что его дни сочтены, и что мы снова будем руководствоваться здравым смыслом в этом вопросе. Иммиграция напрямую связана с ухудшением безопасности, конечно же, связана с безработицей. Некоторые люди не понимают, что рынок труда — это рынок, который регулируется спросом и предложением. Чем больше людей пытается найти работу в стране, которая больше не создает рабочих мест, тем больше повышается уровень безработицы, и снижается уровень зарплаты.

Корреспондент: А правда, что в этом году во Франции отмечается рекордный уровень безработицы?

М.Л.П.: Да, рекордный уровень безработицы. Но настоящие цифры скрываются, поскольку более восьми миллионов французов на самом деле не работают или работают в неблагоприятных условиях. У них есть работа на полставки, подработка и тому подобное, которая не может их прокормить.

Корреспондент: Говорят, что без работы в Европе в основном сидит молодежь, а не пенсионеры.

М.Л.П.: Конечно, когда в стране высокий уровень безработицы, то в первую очередь страдает молодежь, женщины, и так называемые молодые старики Во Франции если работнику 45 и он потерял работу, то у него очень мало шансов найти новую. Сложилась самая настоящая катастрофа, и особенно печально, что наши руководители пытаются исправить ситуацию с помощью мер, которые нас и привели в такое печальное положение.

Корреспондент: Вы согласны с тем, что именно правая идеология, и никакая другая, сейчас отвечает лучше остальных на все существующие вызовы во Франции и в Европе?

М.Л.П.: Причиной всех проблем является идеология Европейского Союза. Речь идет о глобалистской идеологии, согласно которой ни рынок, ни торговля не должны ничем не ограничиваться, ничем регулироваться. Не должны иметь никаких препятствий. Конкуренция, даже если она не честная, становится краеугольным камнем всех экономических и человеческих отношений. Это настоящая трагедия. Давайте взглянем на сегодняшний мир, на гонку транснациональных корпораций, на современное обращение в рабство. Сначала корпорации пришли в Восточную Европу, затем рабочая сила стала слишком дорогой, они отправились в Китай, затем в Бангладеш. А куда они отправятся теперь? В каких условиях будут работать мужчины и женщины в этих компаниях? Мы все были свидетелями пожара в Бангладеш. Может быть, они заставят работать детей, чтобы избавиться от неутолимой жажды наживы? Наверное, не стоит управлять экономикой. Я против управления экономикой, но нужно регулировать экономику. Экономика должна быть свободной, но без злоупотреблений, без крайностей, без насыщения неуемных аппетитов разных дельцов.

Корреспондент: Многие говорят, что на самом деле разница между правыми и левыми не такая уж большая. Но если сравнить политику Саркози с линией Ширака, то мы увидим, что они похожи. А политика Саркози и Олланда вообще чуть ли не одно и то же. Вот вы согласны с таким мнением?

М.Л.П.: Конечно. У нас министр внутренних дел — социалист. Он вступил в должность и заявил, что будет продолжать иммиграционную политику Саркози. Иммиграционная политика — 200 тысяч легальных иммигрантов и, возможно, столь же нелегальных в год. Вы себе можете это представить? Огромные цифры в масштабе Франции. Что касается экономики, то социалисты проводят такую же политику по очень простой причине: все решения принимаются здесь, в Брюсселе. Брюссель выписывает дорожную карту каждый месяц, и раздает указания: вы будете делать это, это и это. А наши политики, как левые, так и правые задрали лапки перед Брюсселем и прилежно исполняют все требования Европейского Союза по пенсионной реформе, по регулированию рынка труда, по увеличению налогов, по внедрению политики жесткой экономии. Получается, что у нас больше нет политического руководства. У нас во власти технократы, которые выполняют политические директивы, навязываемые Европейским Союзом.

Корреспондент: А вообще, сейчас можно ли сохранять какую-то аутентичность, сохранять левые ценности, правые, ультраправые?

М.Л.П.: Больше нет ценностей, и уже давно. У них нет ценностей, их ничего не сдерживает, кроме идеи уничтожения наций. Они больше не верят в государство, в нацию. Они больше не верят в родину, в нацию, в народ. Для них мы все производители или потребители. Они считают, что мы все должны участвовать в мировой резне под названием глобализация. Мы в это не верим. Мы верим в народ, в нацию, в границы, в государство-стратега, которое может вмешиваться, когда опасность грозит независимости нации. Если, например, важный сектор экономики может захватить иностранное государство. Как вы знаете, что правые, что левые сейчас устроили грандиозную распродажу Франции. Главный покупатель — Катар. Это маленькая богатая страна, которая поддерживает террористов-исламистов со всего мира. Вы видите, что наша борьба очень важна. Мы боремся не только за Францию, мы боремся за нашу цивилизацию, за наши ценности, которые могут исчезнуть. Ведь цивилизации тоже умирают, но мы про это частенько забываем.

Корреспондент: А вы хоть чуть-чуть поддерживаете налоговую политику Президента Олланда и повышение налогов, которая, по мнению многих, только ухудшает ситуацию?

М.Л.П.: Конечно нет. Такая политика развращает средний класс. За 30 лет из нашей страны, которая раньше была одной из самых богатых в мире с одной из лучших программ социального страхования, сделали развивающуюся страну. Страну, где дети живут хуже, чем их родители. Поэтому я категорически против такой политики. Но вы должны понимать, что мы живем в совершенно абсурдной ситуации, когда никак не ограничивается политика предоставления социального страхования иммигрантам, включая нелегальных. Нелегальный иммигрант приезжает во Францию и у него больше прав, чем у француза. За иммигрантами ухаживают бесплатно, а французы вынуждены платить. Треть французов не могут за собой следить, потому что у них нет средств. Иммигрантам предоставляют социальное жилье, а полтора миллиона французов стоят в очереди и ждут такое жилье. Иммигранты идут по нашим головам. Ценности переворачивают с ног на голову. Но политика расточительства, взяточничества продолжается. Однако страдают те, кто работает, но их становится все меньше и меньше.