Книга Книжная лавка - Маклей Крейг

Глава 7

Направляясь в кафе «Оле», сталкиваюсь в дверях с Эбенезером. В руке большой пластиковый стакан ароматного кофе. Вкус этого напитка терпеть не могу, но, надо отдать должное, пахнет просто божественно! У Эбенезера вид человека, выходящего от соседки, у которой муж в командировке.

— Э-э… Здравствуй, мой мальчик, — с растерянным видом выпаливает он. — Смена закончилась?

Киваю.

— А у вас сейчас начнется?

Эбенезер энергично кивает несколько раз.

— Да, да. Мм… — оглядывается по сторонам, ища вдохновения для новой темы разговора. — Эта новая менеджер… мм… очень способная девушка. Напомни, как ее зовут?

— Леа.

Сколько знаю Эбенезера, ни разу ничего не забывал.

— А-а, ну да, — рассеянно произносит он. — А как дела с издательством, которое заинтересовалось твоей книгой? Новостей не слышно?

— Слышно. Сказали, что издательский план полностью составлен и включить мою книгу не получится.

— Недоумки! Придет день, и они горько пожалеют, — качает головой Эбенезер. — Главное — не сдавайся. Я тебе строго запрещаю!

Улыбаюсь:

— Спасибо за доброту.

— Чепуха! Между прочим, Джойс издал первый роман за свой счет, а «Улисса» вообще книжный магазин выпустил.

— Джойс не писал про психопата, одержимого идеей рыцарских религиозных орденов одиннадцатого века и проникшего в студенческое общежитие.

— И зря. Намного больше книг продал бы! — возражает Эбенезер. — Такой захватывающий сюжет…

— Еще раз спасибо, мистер Ч., для меня ваша поддержка очень много значит.

Эбенезер смотрит на часы и объявляет, что должен бежать. Придерживаю ему дверь. Сегодня холодно, и перед тем, как идти домой, решаю выпить фирменного горячего шоколада.

За стойкой стоит Фермина Маркес, бессменная владелица кафе «Оле» на протяжении двадцати пяти лет, с тех пор как приехала в страну. Согласно элементарным подсчетам, Фермине должно быть около шестидесяти, но благодаря безупречной смуглой коже и благородному римскому профилю выглядит лет на двадцать моложе. Фермина из маленькой деревеньки на средиземноморском побережье под названием Лусено-дель-Соль. Каждую зиму жалуется на холод и снег, поговаривает о возвращении в Испанию, но всякий раз решает остаться.

Ходят слухи, что у Фермины был страстный роман с Пабло Пикассо и именно она послужила одной из моделей для великой картины «Обнаженная и курильщик» (вторая модель — сам Пикассо), но никаких доказательств этому нет. Слухи для Фермины — хлеб насущный. Редкая сплетня ускользнет от ее оснащенного электронным аппаратом уха и скрывающегося за бифокальной линзой глаза.

Единственное, о чем Фермина даже не догадывается, так это о многолетней влюбленности Эбенезера. Ее муж Мигель погиб пять лет назад из-за несчастного случая на стройке. Демонтировали здание, и вдруг один из работников стал прогонять наглую ворону, нацелившуюся на его обед, потерял равновесие и упал на машину Мигеля с высоты двенадцатого этажа. А Мигель был внутри. Физически бедняга не пострадал, но так перепугался, что у него случился сердечный приступ, из-за которого Мигель снес ограждение и свалился в разрытый заброшенный туннель метро. Уж не знаю, что именно коронер указал в качестве причины смерти, но предполагаю, что сильно упростил историю.

Если верить Данте, Эбенезер — регулярный посетитель кафе с самого дня открытия. Единственное исключение — три недели в феврале, когда Фермина совершает ежегодное паломничество домой, оставив кафе на подчиненных. В это время стараюсь особо не загружать Эбенезера работой — он становится еще ворчливее обычного.

Из-за перенесенной в юности вирусной болезни Фермина частично оглохла на левое ухо и носит слуховой аппарат, что помогает ей подслушивать личные беседы клиентов. Собственно, отсюда и происходит репутация главной сплетницы. В деле подслушивания Фермина обставит любого шпиона.

Подхожу к стойке и заказываю churros con chocolate с собой. Это густой, будто пудинг, горячий шоколад, к которому подают пирожки продолговатой формы. Их надо макать в шоколад. Пирожки пекутся прямо в кафе каждое утро, вкус — просто восхитительный.

— Ты прямо как Эбби, только про вашу новенькую и твердишь, — говорит Фермина, укладывая churros в коричневый бумажный пакет. — Видела я ее жениха. До свадьбы дело не дойдет.

— Вашими бы устами, Фермина, — отвечаю я. Нет смысла делать вид, будто личная жизнь Леа мне безразлична. Скорее всего, Фермина узнала о моих достойных Макиавелли интригах раньше меня самого.

— Это не предположение, — качает головой Фермина. — Это факт. Сидели тут у меня на днях. Вон там. Ругались не переставая.

Фермина указывает на столик в дальнем углу кафе рядом с дверью. Не могу сдержать любопытства.

— Ругались? — переспрашиваю я, навалившись на стойку и понизив голос. — Правда? Из-за чего?

Фермина загадочно улыбается. Она не намерена делиться ценной информацией просто так. Сплетни — ее валюта.

— А почему тебя интересует эта женщина? Разве ты не встречаешься с кассиршей? Той самой, у которой муж из армии дезертировал?

— Нет, — поспешил разъяснить недоразумение я. — Она теперь встречается с С… с-с кем-то другим. — Имени Себастьяна лучше не упоминать. — И вообще, серьезных отношений у нас не было. Так из-за чего ругались Леа с женихом?

— Конечно, я не все расслышала, — начинает Фермина. Это неправда, но предпочитаю промолчать. — Жених не хочет, чтобы она вступала в какую-то театральную труппу. Говорил, это помешает его планам по поводу нового бизнеса, или что-то в этом роде.

Должно быть, речь о труппе, про которую Леа рассказывала при нашей первой встрече. Ну конечно, Гровер считает, что она зря тратит время.

— А Леа что?

Фермина кладет churros на стойку и поворачивается, чтобы наполнить стакан горячим шоколадом.

— Сказала, что не для того туда устроилась, чтобы бросать. Кажется, она уже делала это ради него. Даже пригрозила вернуть кольцо.

Забываю, как дышать.

— А потом?..

А потом открылась дверь, и в кафе вошла Леа.

— Вот ты где! — восклицает она с таким видом, будто я ударился в бега под вымышленным именем. — Слушай, ты в пятницу свободен?

Договорился сходить в кино с Себастьяном, но пусть он меня простит.

— Насколько мне известно, да.

— Знакомый рабочий сцены достал билеты на премьеру «Розенкранц и Гильдестерн мертвы». Не хочешь пойти? Гровер по делам уехал.

Хочу ли я пойти? Холостяк ли папа римский?

— Конечно! С удовольствием!

— Вот и отлично. Спектакль заканчивается рано, потом еще в «Фальстаффе» посидеть успеем. Я за тобой завтра зайду на работу.