Книга Черный хрусталь - Алексей Бессонов

Но Эйно, по-видимому, такая перспектива не пугала. Он уверенно вел нас через лес, и вскоре, когда солнце поднялось на два пальца от горизонта, мы увидели дорогу, петлявшую в поредевшем бору.

– Через полчаса мы выйдем к городу, – сообщил Эйно. – Иллари и ты, Маттер – вы останетесь на опушке леса и на всякий случай приготовите оружие, а мы с Утой пойдем туда, чтобы купить лошадей. Ни в коем случае не высовывайтесь и ждите нас…

Он оказался прав – вскоре мы вышли из леса, и перед нашими глазами очутились засеянные поля, поделенные на аккуратные квадратики участков: кое-где виднелись добротные каменные хибары сторожей, но все они или отсутствовали или еще спали. По правую руку сквозь живую стену кустарника я разглядел, как серебрится волной большая бухта со множеством кораблей. Там, где лес мачт становился особенно густым, и начинался городок. Прямо напротив порта высилась темная башня с символом священного круга – храм Перерождения. Рядом с ним виднелись черепичные крыши могучих строений, очевидно, дворцов местной знати. Дальше, покрывая собой пологие холмы, словно грибы росли разномастные каменные дома горожан. Из дерева, как я помнил, здесь вообще не строили – даже бедняк старался обзавестись хижиной из камня, так велели обычаи народа тартуша. В деревянных клетях могли жить лишь рабы, да и то у самых неудачливых хозяев.

– Не переживай, – сказал вдруг Иллари, с улыбкой глядя, как я проверяю, не оказался ли подмочен порох в моих двухствольных пистолетах. – Эйно всегда знает, что делает. Раз он привел нас в эту мрачную страну, значит, он уверен в том, что нам ничего не грозит. К тому же Ута тоже хорошо знает здешние обычаи и порядки.

– Она была рабыней? – ужаснулся я.

– Нет. Насколько я знаю, ее отец – а она из лавеллеров, – торговал с шахрисарскими князьями и подолгу жил в этой стране. Здесь, в отличие от Саскии и других тиманских стран, очень хорошо относятся к женщинам, они даже сражаются вместе с мужчинами. И боевому искусству ее учил именно шахрисарский наемник. Когда-нибудь она покажет тебе, как работает двумя мечами сразу, и клянусь, ты изменишь свое мнение о ней.

– Да у меня и нет никакого такого мнения, – обиделся я, глубоко пораженный услышанным.

Иллари ответил мне ироничной улыбкой. Отвернувшись, я достал свою трубу, развернул ее и принялся рассматривать порт. Это было интересное зрелище. Выросший достаточно далеко от моря, я никогда не упускал случая отправиться с отцом в одно из его деловых путешествий к побережью, чтобы поглазеть на корабли, уходящие в далекие страны, на моряков и торговцев, пропахших солью и жаркими ветрами загадочного Юга. И вот я сам оказался в далекой чужой стране, да еще и выполняя какую-то тайную, неведомую мне миссию! Я разглядывал мачты, по которым ползали фигурки матросов, портовых грузчиков, до пояса голых, волокущих какие-то тюки или катящих бочонки. Я видел шхуну, покидающую бухту, и даже сумел разглядеть офицера, стоящего на носу с каким-то навигационным прибором в руках. Так прошел почти час – и я увидел двух всадников, ведущих за собой еще пару лошадей. Это были Эйно и Ута, возвращающиеся из городка.

– Смотри, наши едут, – сказал я Иллари, передавая ему трубу.

– Да, – кивнул он. – Значит, у нас все в порядке. Что ж, золото открывает любые двери…

Шахрисарские кони, купленные ими, в очередной уже раз потрясли мое воображение, и я подумал о том, что, наверное, никогда не устану удивляться всем тем чудесам, что открывались передо мной в моих странствиях. Это были настоящие гиганты, выращенные специально для того, чтобы нести на себе всадника в полном боевом снаряжении и не уставать за многие мили пути. Расшнуровав седельную сумку, Эйно бросил на песок увесистый сверток:

– Переодевайся, это тебе. Надеюсь, я не ошибся с размером.

Я размотал просмоленную парусину и увидел тонкую вороненую тунику, изготовленную из идеально пригнанных друг к другу металлических чешуек. Легкий и в то же время очень прочный, такой доспех вполне мог защитить от случайной стрелы, осколка и скользящего удара. У меня на родине подобная работа стоила бы целое состояние – здесь же, по-видимому, эта туника была в порядке вещей, вроде ночной рубашки. Под ней я обнаружил штаны на шнуровке, сшитые из толстой, но очень хорошо выделанной кожи, лоснившейся на солнце, как бок морского зверя. Поверх туники я надел длинную замшевую куртку со множеством клапанов и карманов; дополнили мой шахрисарский наряд перчатки с толстыми крагами и мягкая широкополая шляпа, оказавшаяся мне великоватой.

– К вечеру мы должны быть на месте, – заметил Эйно. – Маттер, повесь свой меч так, чтобы его было хорошо видно. Пистолеты – в седельные карманы.

Я нерешительно посмотрел на свою лошадь – рослую рыжую кобылу с широкими, сильными ногами, – она поглядела в ответ и, как мне показалось, приглашающе улыбнулась. Порывшись в карманах своей старой куртки, я нашел то, что искал, – кусок желтоватого гайтанского сахара, и подошел к ней. Кобыла осторожно взяла сахар с моей ладони и тихонько захрумкала, глядя в сторону.

– Не дергайся, это самая спокойная лошадь во всем городе. Раньше на ней ездила маленькая девочка. В седла!

Я не без труда взгромоздился на лошадь и опустил свои пистолеты в пришнурованные к седлу карманы, откуда я мог достать их в любую секунду.

– Интересно, – тихонько сказал я кобыле, – как тебя зовут?

Животное повело ушами и едва слышно фыркнуло.

Жеребец Эйно ударил копытами, и мы двинулись вглубь Шахрисара. В полдень Эйно распорядился о привале. За все это время нас ни разу не потревожили – лишь однажды группа хорошо вооруженных всадников, двигавшаяся навстречу, остановилась возле Уты и один из них, огромный мужчина в серых латах, склонив голову, спросил что-то у нее. Девушка ответила ему, и воин, удовлетворенный, с улыбкой кивнул, махнул на прощанье рукой и скоро они исчезли за поворотом дороги. Пару раз мы обгоняли большие, богато отделанные кареты, передвигавшиеся в сопровождении десятка охранников, а однажды проехали мимо торгового каравана – и никто из встреченных не проявил к нам ни малейшего интереса.

Эйно остановил наш маленький отряд на берегу ручья, в сотне шагов от дороги. Напоив свою лошадь, я упал на траву и достал из своей сумки копченое мясо, сухари и флягу с вином. Сидеть мне было больно, поэтому я лег на живот. Отдыхали мы не больше часа – а потом неутомимый Эйно погнал нас дальше…

* * *

Еще никогда в моей короткой жизни мне не приходилось совершать столь долгие и утомительные переходы верхом. К закату, когда бесконечные поля сменились лугами, на которых паслись тучные стада, и на горизонте показались башни огромного города, я выдохся настолько, что мотался в седле, как никчемная мокрая тряпка, с трудом соображая, где я вообще нахожусь и что делаю. Эйно и Иллари также выглядели не лучшим образом – но, очевидно, время поджимало и на отдых его уже не оставалось. Мы двигались по пыльной мощеной дороге, обгоняемые спешащими по делам купцами и воинами – и вскоре приблизились к высоким каменным воротам, за которыми находилась застава. Ута поспешно стерла с лица желтоватую дорожную пыль и пришпорила свою лошадь. Мы остались чуть поодаль. После недолгого разговора с бородатым стражником, вооруженным мушкетом и длинным прямым мечом, мы затрусили в сторону города.