Книга Умри в одиночку - Сергей Самаров

– Тогда не по ближнему склону.

– Понятно… Ближний склон будет «краповым» виден. Значит, он идёт наблюдать за «краповыми»… Если, конечно, на холм полезет… Там мы его и возьмём… Следи за вершиной. Если он там будет, мы его не выпустим. В крайнем случае, выгоним тебе под выстрел. Если он дальше двинет, я тебе сообщу, и пойдёшь нас догонять. Но это будет значить, что он к убийству отношения не имеет…

– Понял, работайте…

2

Берсанака отдал трубку мобильника Гойтемиру. Тот аккуратно вставил её в жёсткий чехол, который носил чуть повыше левого локтя. Удобное место – при звонке трубку легко достать.

– Я пойду, полюбуюсь… – не дожидаясь приказа, сказал Гойтемир, хорошо знающий, что Берсанака и без того пошлёт именно его. Хотя бы просто потому, что больше послать некого. Не пойдёт же он сам и не пошлёт же Дока, у которого нога чуть не до кости прокушена собакой и рана только-только начала затягиваться за несколько дней отдыха здесь, в старом блиндаже.

– Поспеши, менты уже торопятся…

– Я успею. Я знаю, откуда смотреть. Далековато, правда… Но я всё рассмотрю. Бинокль твой дай… Твой лучше…

Берсанака взял с полки под окном камуфлированный футляр с биноклем и молча протянул Гойтемиру. Тот легко пристроил футляр в боковой карман разгрузки. Карман был специально перешит, чтобы из трёх отделений, предназначенных каждый для пары автоматных рожков, сделать одно большое, куда можно что-то необходимое положить. Автоматные рожки можно с другой стороны носить, и этого хватает. Гойтемир не имеет обыкновения воздух расстреливать, и большой запас патронов ему не нужен. А если уж патроны понадобятся, их можно у любого местного жителя позаимствовать.

– Жалко, что не успели аккумулятор к камере подзарядить… – вздохнул Док Доусон.

Если телефонные аккумуляторы были ещё вполне в рабочем состоянии, то аккумулятор для видеокамеры сел совсем, а запасной отдали на зарядку Бекмурзе Бисолтанову и собирались забрать только вместе с запасными телефонными. А снять процесс на видеокамеру было бы очень неплохо для дальнейшего предоставления материала в лабораторию к разработчикам препарата и руководству для дополнительного финансирования. Такая задача была поставлена, но выполнить её полностью пока не удалось.

– Люк не закрывай… – потребовал Берсанака. – Душно…

Кивнув, Гойтемир спустился по ступеням к выходу и оставил люк бункера открытым, о чём сразу сообщил лёгкий сквознячок. В единственное незастеклённое окно Берсанака проводил своего давнишнего и верного помощника взглядом, сразу давая оценку умению Гойтемира ходить, почти не оставляя следов. Гойтемир всегда предпочитал сделать большой круг, чем лишний раз шагнуть по снежному насту. След на подтаявшем насте остаётся глубокий и чёрный, и видно такой след издалека. Просто наблюдательный человек и тот заинтересуется. А уж про тех, кому по долгу службы положено быть наблюдательными и замечать такие следы, и говорить не приходится. Те же «волкодавы» из состава «краповых», заметив такой след, прочно сядут «на хвост», и оторваться от них будет трудно. Тем более что Док Доусон долго и быстро ходить пока не может. Вообще-то он даже бегать может – потому что сам по себе мужик крепкий, подготовленный, и с настоящим характером, умеющий не замечать боль, но и бегает совсем недолго. Очень быстро от напряжения мышц и пульсации крови вскрывается рваная рана на ноге, и требуется срочная перевязка, которую на ходу сделать невозможно. А какой-то медицинский препарат, что Доусон шприц-тюбиком вводил себе в вену для повышения сворачиваемости крови, с такой раной не справляется. Её и зашить-то толком не удалось. Пёс хватанул Дока и сразу головой мотнул, вырвав целый кусок мяса. В соревнованиях бойцовских собак, которые Берсанака всегда и в любой стране, где бывал, любил смотреть, такому псу цены бы не было. Другие собаки чаще просто кусают или придавливают, хотя и сильно, некоторые, вцепившись, просто треплют, а этот использует мощную шею и попросту рвёт жертву. И жалко было такую собаку убивать, но застрелить пришлось, чтобы спасти Дока. Иначе кавказский волкодав[6]прикончил бы его, упавшего, так и не дав подняться. Берсанака дал только одну очередь, достаточно рискованную, если задуматься, потому что можно было и в Дока Доусона попасть, но стрелял он вовремя, потому что пёс уже прицеливался для следующего молниеносного броска.

Если Гойтемир оставит следы и эти следы кто-то увидит и сумеет прочитать, дело плохо. С Доком оторваться от преследования будет достаточно трудно. И избавиться от него никак нельзя, потому что именно он является главным действующим лицом во всей этой истории, помимо того что считается и официальным руководителем отдела разведцентра, в котором Берсанака служит. А Берсанака с Гойтемиром только сопровождают Дока Доусона на испытаниях препарата. Конечно, если что случится, чтобы себя спасти, Доком придётся пожертвовать. И, если придётся выбирать, кем жертвовать, Берсанака без раздумий оставит с собой верного Гойтемира. Но это лишь гипотетически допустимый вариант. Для своего будущего и для дела необходимо Дока сохранить, несмотря на его ранение. Да и сам он, думается, не из тех парней, что позволят себя ликвидировать. Док Доусон лучше других знает всю подноготную Гайрбекова и понимает, чего от своего проводника можно ожидать. Как опытный профессиональный разведчик, полковник ЦРУ, он наверняка постоянно настороже. Не случайно, только кто-то пошевелится ночью, Док сразу открывает глаза. И Берсанака был уверен, что в руке под курткой американец всегда держит пистолет с патроном в патроннике. Стоит только совершить одно короткое движение большим пальцем, предохранитель опускается в боевое положение, потом пошевелить вторым пальцем – указательным, и, пробив куртку, вылетит пуля в того, кто попытается что-то против полковника предпринять. И в переходе он всегда старается идти замыкающим. Идти замыкающим – это большая ответственность, потому что замыкающий обязан смотреть, не оставили ли следов идущие впереди. Но Доусон и это умеет хорошо. И прекрасно знает, что замыкающий никогда не получит пулю в спину. Но при этом, даже имея большой боевой опыт и прекрасное обучение, американский разведчик не знает, с какой скоростью умеют вскидывать ствол и Берсанака, и Гойтемир. А если они стреляют, то не промахиваются. Редко промахиваются, по крайней мере. И, если понадобится… Но лучше бы не понадобилось…

– Он хоть сумеет всё правильно описать? – с некоторым беспокойством, зная молчаливый нрав и лаконичный язык Гойтемира, спросил Док Доусон.

– Он сумеет выделить и рассказать главное, – гарантировал Берсанака. – А описывать всё будешь ты сам…

– Самому бы посмотреть… Вот же, проклятая неосторожность…

Препарат, который они должны были испытывать, содержался в аэрозольной упаковке. Когда заело колпачок баллончика, полковник сам взялся ремонтировать его. И случайно брызнул себе на штанину. Влажное пятно высохло через пять минут, и все забыли про него. И только на следующий день, когда они входили в село к своему человеку, чтобы провести у того ночь, откуда-то выскочил белый кавказский волкодав и без всякого лая, без предупреждения бросился на Дока. И только реакция Берсанаки спасла полковника Доусона от больших неприятностей. Но после стрельбы в село входить было нельзя. Да и кто знает, как поведут себя другие собаки… Никто не сомневался, что именно неосторожность Дока сыграла с ним такую злую шутку. Собаки от запаха препарата должны с ума сходить от ярости и набрасываться на любой предмет, даже на камень, на который из аэрозольного баллончика брызнули. Док знал это, но вовремя не выбросил испорченные камуфлированные штаны…