Книга Просчитать невозможно - Сергей Самаров

И бросает на Пулата ревнивый взгляд.

– Я их на мойке встретил…

– Вчера только купили…

– А сегодня уже моют…

– Значит, куда-то ездили, – предполагает Басаргин. – Это тоже стоит проверить.

– Нет, – не соглашается «маленький капитан», – без номеров далеко не ездят. По Москве столько грязи за час соберешь, что любая машина вид теряет. Грязнее Москвы может быть только Электросталь.

– Плохо ты знаешь российские города, – возражает Доктор. – Грязи в каждом городе хватает. И отовсюду ее свозят в Москву.

– Хватит спорить, – прерывает разговор Басаргин. – Давайте соображать, что мы еще можем предположить. Мне нужны конкретные пути поиска… Есть еще варианты?

Звонок в дверь не дает им ответить.

– Кто-то еще пришел рассказать про «летящие шпоры», – как ребенок, улыбается Пулат, радуясь неизвестно чему.

Басаргин идет открывать дверь.

2

У эмира Абдула будильник в голове работает без перебоев – точнее самых дорогих швейцарских часов. Это все в джамаате знают. Как можно ориентироваться в этой кромешной пещерной темноте, не включая даже на секунду фонарик, и знать, что происходит на улице, чувствовать, что солнце через полчаса уже покажется со стороны тропы, ведущей в Грузию? Никто этого не может. А эмир Абдул может. Он всегда и везде знает точно, когда пора подниматься и выступать, а когда можно еще отдохнуть какое-то время. Даже если устал больше других – все равно вовремя просыпается, как волк, сразу с холодной, все понимающей головой, и готов к любому действию, адекватному обстановке. При этом часы у него самые простые, без будильника и даже без подсветки, как у некоторых. Подсветка эта в какую-то минуту может стать предательницей – блеснет в темноте в неподходящий момент, и тогда пуля снайпера будет знать, в каком месте тебя искать вернее всего.

– Теймур и Тамир!

– Я здесь, эмир, – с места, недалекого от входа, откликается Теймур.

– Я готов, эмир, – из глубины подает хриплый голос Тамир.

– Готовьтесь. Выходим через двадцать минут. Через полчаса солнце встает. Выходим все, все готовьтесь…

Теймур и Тамир – два штатных минера джамаата, они расталкивают своих спящих помощников. Сами тоже, наверное, спали, и потому эмир Абдул дал им время чтобы глаза продрать, перед тем как команду услышат. Шевеление слышится в разных концах маленькой пещеры. Все готовятся к выходу, натягивают на себя камуфлированные бушлаты, которыми укрывались ночью.

Беслан спал сидя, прислонившись боком к большому камню и не выпуская из рук холодный ствол винтовки. Ему снился отец, сильный и здоровый. Отец дрова колол. Много наколол. На целую зиму. Но не складывал в поленницу… Во сне Беслан знал, что складывать дрова будет он, и отец ждет этого момента. Ждет, когда сын вернется, чтобы сложить дрова, как бывает обычно, рядом с каменным забором. Сон добрый. И это противоречит ожиданиям скорой отцовской смерти, которая мучила мыслями вечером. Потому Беслан просыпается свежим, в хорошем расположении духа. Просыпается чуть раньше, чем эмир отдает первую команду, и сразу готов к выходу – он бушлат не снимал, а спал, положив голову на согнутый локоть.

Дольше всех собираются, как им и положено, Теймур и Тамир с помощниками. У них груз и самый большой, и самый тяжелый. Беслан много раз задумывался, как посчастливилось ему, что эмир Абдул не определил его в минеры. Столько им приходится таскать с собой во время самого сложного рейда, что плечи отвалиться могут…

– Осторожнее!

– Темно… Ничего не видно…

– Подсветите себе, – разрешает эмир Абдул. – А не то отправите нас всех к праотцам раньше времени…

– Не отправим, эмир. Детонаторы лежат отдельно.

– Готовы?

– Готовы.

– Все. Выходим…

Беслан поднимается, он уже давно готов к выходу. Ему даже показалось, что двадцать минут, отведенные на сборы, тянутся очень долго. Он поднимается. Эмир Абдул на короткое время включает фонарик, освещая выход из маленькой пещеры, чтобы все смогли посмотреть и запомнить. И первым направляется в коридор. За ним выходят минеры с помощниками, за минерами Беслан. И за спиной он слышит шаги Гирея. Так тяжело, как гусь, шлепая ногами, только один Гирей и ходит во всем джамаате.

Беслан хорошо помнит коридор – если трижды прошел, он запомнит при любых обстоятельствах. И потому беззвучно придерживая рукой винтовку, чтобы не брякнула, наклоняется в том месте, где потолок имеет карниз. Он специально старается сделать все беззвучно. И даже слышит намеренную тишину со стороны других. Вчера вечером Гирей стукнулся здесь головой. С его ростом это немудрено. Но все и сейчас с восторгом ждут, когда минометчик повторит «вечерний звон», и потому замирают, боясь пропустить момент. Беслан уже распрямляется, когда слышит за спиной громкий хряст, и следующий за ним мат.

Гирей свое дело знает.

* * *

Чистый воздух кажется особенно чистым, когда выходишь из пещеры. И хочется долго дышать полной грудью, распрямляя плечи. Беслан даже останавливается, наслаждаясь свежим, бодрящим воздушным потоком, идущим навстречу, и Гирей натыкается на его спину стволом миномета. Беслан понимает, что натыкается умышленно. Просто от недоброты душевной. Гирей любит, когда другому больно. И довольно хмыкает. Беслан оборачивается, чтобы сказать что-то резкое, и видит громадный синяк во весь небольшой покатый лоб здоровенного минометчика. И вместо резкости только улыбается.

– Чего смеешься? – непонимающе возмущается Гирей.

– Хорошо тебе, без мозгов. Были бы мозги, заработал бы сотрясение…

Пока Гирей соображает, Беслан выходит из пещеры. Здесь, снаружи, уже энергично распоряжается эмир Абдул. Отдает четкие и выверенные команды, словно долго и тщательно изучал всю позицию заранее – куда поставить минометы, где поднять камни выше, чтобы образовать бруствер.

– Десять минут на все!

Позицию готовят все вместе. Быстро, помогая друг другу. Так в джамаате заведено. Между собой отношения у моджахедов могут быть какие угодно. Но в деле каждый обязан помогать другому. Это правило эмир поддерживает жестко. И тот же Беслан ножом выковыривает камни, чтобы Гирей мог прочно установить опорную плиту миномета так, чтобы она не шелохнулась под мощной отдачей ствола во время выстрела. Беслан помогает и не обижается, не встает в позу, когда Гирей прикрикивает на него, показывая, что нужно выковыривать соседний камень, а вовсе не тот, за который снайпер принялся.

* * *

Эмир отходит в сторону, наблюдая за работой, и вытаскивает трубку спутникового телефона. Звонит несколько раз, о чем-то разговаривая. Моджахедам не слышно разговора, потому что эмир Абдул не имеет привычки кричать. Но все понимают, что беседует эмир не с любимой женой и не с детьми, живущими сейчас где-то в Азербайджане. К джамаату эмир Абдул возвращается только тогда, когда видит позицию для защиты площадки перед главным входом в пещеру подготовленной.