Книга Диагноз власти - Юрий Мухин

В 50-х годах в Айове, хлебном штате США, вдруг стало резко уменьшаться число фермеров, владеющих землей. В чем было дело? Богатство фермера определяется объемом продажи зерна, а для его получения фермеру нужны земля, трактор, комбайн, плуг, сеялка и прочее. У фермеров того времени не было денег иметь все сразу, и они предпочитали приобретать только движимое имущество, а землю брали в аренду, поскольку покупка земли — мероприятие и дорогое, и ответственное. Фермеры имели возможность не спеша оценивать и участки, и место постоянного жительства. Для нас здесь важно другое: труженику не важно, кто владеет инструментом, которым он пользуется. Не инструмент определяет его доход, а собственный труд. И это в США, где люди путают частную собственность с Господом Богом!

* * *

Существует расхожее мнение, что к личной собственности работник относится более бережно, чем к общественной или чужой. Это и так, и не так. Например, в России леса, находившиеся в пользовании общины, оберегались миром очень тщательно, а разделенные на участки для личного пользования быстро уничтожались взаимными порубками.

Дело обстоит по-другому, если рассмотреть отношение работника к инструменту. Если с помощью какого-то инструмента человек добывает деньги своим трудом и, особенно, если этот инструмент достаточно дефицитен, то работник будет хранить и беречь его очень тщательно уже в силу того, что любой инструмент имеет свои индивидуальные свойства, к которым работник привыкает и знание которых превышает производительность его труда. Например, бригада слесарей или плотников напряженно работает очень примитивным инструментом — молотком. Хотя все молотки на вид и одинаковы, стоит только их перемешать и дать каждому рабочему чужой молоток, производительность труда у всех упадет (в этом можете поверить автору: я работал слесарем и знаю, что такое молоток).

Работник и бережет, и очень ревниво относится к тому, с помощью чего он зарабатывает. Скажем, у всех водителей одинаковые автомобили, но сколько энергии и выдумки тратят наиболее толковые шоферы на то, чтобы их автомобиль даже временно не попал в чужие руки, хоть и к опытному шоферу. Они говорят «моя машина» не потому, что они за нее заплатили или могут продать, а потому, что она позволяет им зарабатывать. А кому она принадлежит — дело десятое.

Хотелось бы, чтобы читатели поняли: хозяин тот, кто в своем деле имеет возможность самостоятельно распоряжаться доходом и делать затраты. И если работник не собирается продать инструмент, с помощью которого он делает дело, то и собственность на него не имеет значения — он все равно к нему будет относиться бережно. А если он собирается продать инструмент, то он уже не работник и нам не интересен.

Поэтому автор и считает, что идеи о необходимости продать все богатство страны в частную собственность распространялись не только недоумками, но и корыстными и подлыми людьми, не теми, кто собирался зарабатывать хлеб свой «в поте лица своего».

Что с нами сделали

Мы уже доказали, что огромнейший урон экономике страны был нанесен уничтожением планирования. Экономисты-теоретики буквально высосали из пальца новое «мышление» в экономической науке, так называемую монетаристскую теорию, которая очаровала политиков, и они назвали ее краеугольным камнем реформ. Между тем, суть теории столь же проста, сколь и глупа и сводится к замене планирования неким рыночным регулированием.

Приведем такую аналогию: вы планируете потратить свои деньги: купить продукты питания, пальто, стол на кухню и так далее. Монетаристы прежде всего объявят вас не способным правильно это сделать, не способным спланировать собственные покупки, поскольку, по их теории, планировать должен не покупатель, а рынок. Но если денег (монет) у человека много, то здесь и рынок бессилен, так как, по их мнению, человек в этом случае будет покупать что попало, а не то, что ему действительно нужно. Если же денег будет очень мало, то только тогда человек купит то, что ему нужно. То есть только при недостатке денег, считают монетаристы, рынок будет управлять экономикой, и она будет делать то, что нужно обществу.

Таким образом, исходное положение состоит в том, что и производитель, и покупатель не способны сами оценить ситуацию. Упрощенно идею монетаристской теории можно сформулировать так: скажем, если некто имеет мало денег накануне зимы, то он купит зимнее пальто, а если много — то пляжный зонтик.

Единственный практический выход монетарист ской теории — не давать денег для покупки, причем деньги не даются ни прямо, ни косвенно, для чего резко повышаются проценты за кредит, и покупатель не может взять деньги в долг, деньги делаются дорогими. Читатели, наверно, слышали по телевизору, радио и читали в газетах о том, что наше правительство борется с проклятыми промышленниками, требующими денег и кредитов; это и есть следствие внедрения идей монетаристов.

Приведем слова уже упомянутого в этой книге Ли Якокки о последствиях действий монетаристов в колыбели «рыночных отношений — в США: «Я вспоминаю день 6 октября 1979 года как день позора для нашей страны. Именно тогда Пол Уолкер и Совет Федеральной резервной системы объявили учетную ставку для первоклассных заемщиков — прайм-рейт — плавающей. Вот когда монетаристы провозгласили: «Единственным способом затормозить инфляцию является осуществление контроля за денежной массой, и черт с ними, с процентными ставками».

Как всем нам, испытавшим на себе этот губительный способ, известно, принятое тогда решение породило гигантскую волну экономических катастроф. Следовало найти более подходящий способ борьбы с инфляцией, а не возлагать ее бремя на плечи рабочих автоиндустрии и жилищно-строительной промышленности. Когда будущие историки станут изучать наши методы лечения инфляции и тяжкие муки, которые причиняло это лечение, они, вероятно, будут сравнивать их с кровопролитиями средневековья!

Первый удар обрушился на Детройт. Мы пережили самый длительный за пятьдесят лет кризис сбыта автомобилей. Затем настал черед жилищного строительства. После этого удары посыпались почти на все другие отрасли.

До объявления прайм-рейт плавающей учетная ставка достигала уровня 12 процентов лишь однажды за всю историю, и произошло это в период Гражданской войны в США. Однако теперь, как только был достигнут уровень 12 процентов, он продолжал повышаться. Был момент, когда он составил 22 процента. Это — легализованное ростовщичество. Некоторые штаты приняли законы, запрещавшие превышение 25-процентного уровня, усматривая здесь криминальные намерения. Даже мафия сочла такие законы разумными».

* * *

Разъясним, в чем здесь дело. Покупая автомобиль, без которого в США просто невозможно жить, американец берет кредит. Когда процентная ставка составляла 5 %, то это означало, что за три года — срок, на который выдается кредит, покупатель дополнительно заплатит 7–10 %,на что он может пойти и привык это делать. Но когда процентная ставка за кредит повысилась до 20 %, то, соответственно, и стоимость автомобиля возросла на 30 %. Поэтому тем, кто при покупке автомобиля должен брать кредит, он становится не по карману. Но если автомобили не покупают, то Детройт не может их производить, поэтому Ли Якокка и назвал действия монетаристов «ударом по Детройту».