Книга Штрафбат. Миссия невыполнима - Антон Кротков

Борис впервые оказался на борту вертолёта. Правда, внутри всё тряслось и дребезжало. Вибрация от главного редуктора шла такая, что, казалось, будто сидишь верхом на камнедробильной машине.

Тем не менее возможности нового летательного аппарата впечатляли. Нефёдов слышал, что у американцев и их союзников в Корее несколько тысяч винтокрылых машин. И в основном они применялись в поисково-спасательных и санитарно-эвакуационных целях. Недаром американские и английские лётчики и пехотинцы называли парней из вертолётных эскадрилий ангелами-хранителями. Те и в самом деле спускались с небес, когда пилота сбитого «Сейбра» или «Летающей крепости», казалось, уже ничто не могло спасти от гибели или плена.

К сожалению, нашим лётчикам-интернационалистам, в отличие от противника, в случае катапультирования в подавляющем большинстве случаев приходилось надеяться только на себя и помощь местного населения, в целом довольно благожелательно настроенного к русским защитникам. Если пилоту сбитого МиГа удавалось после катапультирования самостоятельно добраться до какого-нибудь северокорейского официального лица, тот обычно связывался с авиационным командованием и за лётчиком присылали машину.

Гораздо сложнее приходилось тем, кто приземлялся в труднодоступной местности, получал серьёзные ранения или становился объектом охоты специальных команд диверсантов, засылаемых американской разведкой специально с целью пленения советского офицера. Борис знал случай, когда ради того, чтобы вытащить из подобной переделки получившего во время вынужденной посадки тяжёлые травмы гвардии подполковника, был использован учебно-тренировочный Як-11. Находчивые однополчане спилили ручку управления во второй кабине и посадили туда парашютиста с ампулами. «Яшка» под прикрытием полка истребителей благополучно прибыл в труднодоступный горный район, и выпрыгнувший из него с парашютом фельдшер оказал раненому квалифицированную помощь и помог продержаться до того момента, когда к месту аварии пробилась с боями эвакуационная команда, укомплектованная бойцами с основательной альпинистской подготовкой. К сожалению, данный случай являлся редким примером со счастливым финалом. Гораздо чаще всё заканчивалось трагически.

А ведь будь в распоряжении каждого воюющего в Корее советского авиаполка хотя бы один вертолёт, сколько жизней можно было бы спасти! А сколько наших лётчиков уже в мирное время погибло в северных морях, пропало без вести в таежных, болотистых и других, недоступных для обычной авиации местах только потому, что им не была оказана своевременная помощь!

Нефёдов слышал, что американцы использовали в Корее машины конструкции талантливого русского инженера Сикорского, эмигрировавшего ещё в революцию из России. Это не могло не вызывать в нём чувство гордости. Плевать, что на фюзеляже красовались не красные звёзды, а белые. Всё равно охватывало волнение от осознания того, что чудо-аппарат создан русским гением.

Донёсшиеся из пилотской кабины громкие голоса заставили Бориса поторопиться с принятием решения. Говорили о нём, точнее о том, за кого он себя выдавал:

– Да, это майор Роберт Гордон из двадцатой авиагруппы, – по радиосвязи докладывал кому-то один из вертолётчиков. – Он с авианосца «Сидней»… Да, я уже получил предупреждение о приближающемся циклоне. Нам надо срочно где-то укрыться, поэтому мы следуем на авианосец «Оушн». Предупредите его диспетчерский центр и врачей. Правда, наш медик говорит, что парень в неплохой форме, но всё ещё может быть. Мы выдернули счастливчика из моря, когда вокруг собрались попировать десятка три акул. Не хотел бы я оказаться на его месте! После такого приключения обычно начисто отпадает охота даже к посещению общественных пляжей, не то что к боевым полётам над морем.

При этих словах Нефёдов невольно скосил глаза в сторону открытой двери. Пока они летели не очень высоко – в каких-нибудь двадцати метрах над волнами. Вполне приемлемая высота для прыжка в воду. Но, господи, как же не хотелось обратно в полное опасностей море, из которого его буквально за шкирку вытащили винтокрылые ангелы-хранители в красивых, ярко разрисованных шлемах! Но иначе плен. Это был как раз тот особый случай, когда выбора просто не было. Оставалось лишь точно рассчитать момент для прыжка. «С учётом скорости этой стрекозы и встречного ветра минут пять в запасе у меня ещё есть, но не больше, – анализировал положение Нефёдов. – Потом в любой момент на горизонте может показаться вражеская эскадра».

При этом лжеавстралиец старался даже намёком не выдать своих намерений и исподволь оценивал находящихся поблизости людей. Более всего его беспокоил мускулистый рослый матрос-спасатель у двери. Если у здоровяка отменная реакция, то он вполне может стать серьёзной помехой к бегству.

Развлекая пассажира, один из членов экипажа, видимо, бортинженер, рассказывал ему о крайне любопытном случае, который произошёл с ними позавчера. Молодой британский пилот, сам того не желая, выполнил трюк, достойный знаменитого американского иллюзиониста Гарри Гудини. Взлетев на своём «Файрфлайере» с борта лёгкого британского авианосца «Тезей», лётчик почти сразу потерял контроль над своей машиной. Неисправный ракетный ускоритель буквально швырнул самолёт, но не вперёд, а вверх. Двигатель заглох, самолёт перевернулся на спину и в таком виде ушёл под воду. Системой катапультирования самолёт устаревшей поршневой конструкции оборудован не был. Да и в подобной ситуации она бы и не пригодилась, нельзя же выстрелить своё кресло почти вертикально вниз с высоты нескольких десятков метров.

Лётчика спасла необычная привычка включать кислородное оборудование не на трёх тысячах, а сразу после взлёта. Он успешно выбрался из тонущего самолёта и был подобран вертолётом.

– Когда мы подняли его на борт, парень не мог сам взять сигарету, так у него тряслись руки.

Рассказчик засмеялся и отвернулся от «австралийца» к матросу-спасателю, попросив у него закурить. Тот поднялся с откидного сиденья у двери и неспешно направился в хвостовую часть грузовой кабины. «Теперь пора! – сказал себе Нефёдов и, схватив подвешенную на борту над носилками надутую кислородную подушку, бросился с ней к открытой двери. Внутри всё сжалось от распахнувшегося навстречу, безбрежного пространства. Ему показалось, что за последние минуты винтокрылая машина поднялась выше. Ну да теперь всё равно! Пути назад уже не было. И всё-таки на мгновение ужас парализовал его. Но лишь на мгновение. Переборов секундное замешательство, беглец шагнул в бездну.

Перед самым вхождением в воду Борис успел сгруппироваться, но всё равно удар получился очень сильный. На несколько мгновений Нефёдова оглушило. Сознание сузилось до инстинктивного стремления выжить, заставляющего тело ожесточённо барахтаться в тёмной глубине. Первое, о чём он подумал, вновь обретя способность соображать, это о вертолёте.

Вынырнув, Борис первым делом стал искать его глазами. Тот уже разворачивался! Это выглядело не меньшим безрассудством, чем поступок, на который решился он сам, учитывая огромное чёрное облако на горизонте. Приближался тайфун. Поражало, что в такой ситуации вертолётчики отважились на поиски явно жаждущего смерти «психа». Им ли было не знать коварство местного климата, который не прощает подобных ошибок. Для Юго-Восточной Азии стремительное изменение погоды – норма. Часто бывает так: под крылом или за бортом твоего корабля ласковое море, над головой безоблачное небо и ничто не предвещает беды. И вдруг за какие-то двадцать-тридцать минут окружающая идиллия сменяется кромешным адом.