Книга Вторая жена - Анджела Арни

Она посмотрела на Пирса Беркли-Холмса, который выглядел так, словно сошел со страниц журнала светской хроники «Тэттлер». Саманта и Пирс прекрасно, подходили друг другу. Так же, как они с Тони.

— Пойдем, — сказала она Тони. — Будет лучше, если ты представишь меня своим детям. И бывшей жене, — добавила Фелисити.

Однако на полпути их перехватила толстая женщина в цветастом платье.

— Моя дорогая, — сказала она, — я должна поздравить вас. Прекрасная свадьба, и такая оригинальная. Шампанское и пастушеский пирог. Удивительное сочетание. Я расскажу об этом оукфордскому священнику. В июне мы будем создавать фонд для ремонта церковной крыши и непременно устроим нечто подобное. Правда, боюсь, шампанское придется заменить сидром. С нетерпением предвкушаю встречу с вами в одном из оукфордских комитетов… — она смерила Фелисити оценивающим взглядом, — а то и в нескольких сразу. Нам очень понадобится ваша помощь. Саманта всегда почитала нас своим присутствием, и мы будем очень рады приветствовать новую жену Тони.

Фелисити сомневалась, что у нее будет для этого время. Но едва она открыла рот, как женщина прытко устремилась к другой жертве.

— Я не собираюсь вступать ни в какие комитеты. Особенно в те, которые прежде «почитала своим присутствием» Саманта, — сказала она Тони. — Кто эта женщина?

— Алиса Эпплби, жена моего старшего партнера, — сказал Тони. — По-своему милая женщина. Вполне приемлемая в малых дозах.

Но Фелисити уже потеряла к ней интерес. Ее гораздо больше волновали дети Тони.

— Почему они не хотели со мной знакомиться? — спросила она, кивнув в сторону трех подростков, стоявших рядом с Самантой.

— Ну… я хочу сказать, что дети не… — Тони сбился и начал сначала. Ходить вокруг да около не имело смысла, нужно было сказать правду. — Дело вот в чем. Они не хотели, чтобы я женился во второй раз, потому что Саманта и Пирс не женаты и не собираются этого делать. Дети до сих пор питали надежду, что когда-нибудь мы с Самантой сойдемся снова.

— Нам всем сильно помогло бы, если бы Саманта и Пирс поженились, — заметила Фелисити. — Тогда дети знали бы, что все благополучно закончилось.

— Похоже, Пирса воротит от одной мысли о браке. — Тони пожал плечами. — Наверно, он думает, что когда-нибудь сможет ее бросить. Мне ее жалко.

Жалко! Значит, он все еще питает к ней какие-то чувства. Фелисити посмотрела на золотое кольцо, которое Тони только что надел ей на палец, и ощутила себя в куда меньшей безопасности, чем несколько минут назад. Что будет, если Пирс бросит это роскошное создание и Саманта станет умолять Тони принять ее обратно? Много ли шансов останется у самой Фелисити? Как будто можно поставить рядом красавицу и чудовище и предложить выбрать. Нет, Фелисити, конечно, нельзя назвать чудовищем. Но она реально смотрела на вещи и не считала себя писаной красавицей. Она была довольно привлекательной, но обыкновенной. А рядом с ослепительной Самантой вообще чувствовала себя дурнушкой. Темно-синий летний костюм, туфли и сумочка в тон внезапно показались ей безвкусными. И в весе она потеряла недостаточно. По сравнению с Самантой Фелисити казалась себе толстой. Ей отчаянно захотелось стать похожей на вешалку для платьев. Недостаток элегантности портил ей настроение.

— В конце концов они успокоятся, — сказал Тони, имея в виду детей. — Ты знаешь психологию подростков. Они не хотят никаких изменений. — Фелисити взяла себя в руки. Конечно, Тони никогдане бросит ее ради Саманты. И насчет детей он прав. Она вспомнила возражения Аннабел и почувствовала себя виноватой перед Тони.

— Разумеется, успокоятся. Дай срок. Мы ведь уже говорили, что ваш развод нанес им сильную травму. Время — вот все, что им нужно, — повторила она.

Тони вздохнул.

— Боюсь, что они травмированы с самого рождения. Я знал это, но не признавался даже себе самому. Честно говоря, я вообще впервые говорю это другому человеку.

Фелисити была сбита с толку.

— Что знал? И в чем ты не признавался?

— В том, что Саманте претит материнство. Она для него не создана.

Тут у Фелисити окончательно отвисла челюсть.

— Но в таком случае почему она боролась с тобой за опеку над детьми?

Тони криво усмехнулся. Ему не хотелось вспоминать о своем бракоразводном процессе. Он отчаянно жалел, что не пришел в «Пиллсон» первым. Так называлась лондонская адвокатская контора, услугами которой воспользовалась Саманта. Тони слишком поздно увидел составленный фирмой вердикт: «Дети нуждаются в чутком, но твердом руководстве». Твердым руководство Саманты безусловно было, но вот его чуткость вызывала у Тони большие сомнения. Именно адвокаты были виноваты в том, что детей отдали Саманте. Они клюнули на образ «тяжко страдающей многодетной матери».

— У них был выбор, — грустно сказал он. — Я имею в виду детей. Они любят ее больше, чем меня. Я решил, что там, где замешаны чувства, логику искать не приходится. Особенно чувства, объединяющие мать и детей. Их труднее всего учесть.

Фелисити подумала о смешанных чувствах, которые связывали ее саму с матерью и дочерью.

— Нет, — медленно сказала она. — Ты прав, логика здесь ни при чем. Но связь между матерью и детьми есть, нравится тебе это или нет. Ты говоришь, что Саманта лишена материнского инстинкта, однако это не так.

— Надеюсь, — с сомнением пробормотал Тони.

ГЛАВА 5

Сочувствие, которое Фелисити испытала к травмированным детям Тони, быстро улетучилось, когда она столкнулась с их неприкрытой враждебностью. Первой ей представили Хилари. Девочка была крупная, намного крупнее своей ровесницы Аннабел. На мгновение Фелисити удивилась, кому пришло в голову втиснуть обильные телеса Хилари в розовое шелковое платье с множеством оборок, пояс которого разрезал девочку пополам, зрительно делая ее вдвое толще. Бедняжка выглядела так, словно сбежала со дня рождения и росла, росла, росла, как Алиса в Стране чудес, а затем явилась на свадьбу до того, как ее успели перехватить и переодеть во что-то более подходящее к случаю.

Стоявшая перед Фелисити Хилари напоминала не девочку, а сердитое розовое бланманже.

— Я ненавижу вас, — в конце концов сказала она, протягивая пухлую руку, испачканную едой. Фелисити заметила, что Хилари сделала это только тогда, когда мать чувствительно ткнула ее в бок. — Вы украли моего отца, — мрачно добавила она.

— Рада познакомиться с тобой, Хилари, — сказала Фелисити, обнажив зубы в улыбке, которая должна была походить на улыбку искренне любящей мачехи. Но существуют ли на свете любящие мачехи? Она начала в этом сомневаться. Едва ли, если им попадаются такие падчерицы. И все же Фелисити стойко несла свой крест. — Я думаю, ты знаешь, что я познакомилась с твоим отцом уже после того, как твоя мать развелась с ним. Так что, сама понимаешь, я его не крала.

— Даже если и так, — пробормотала Хилари, выдернув руку и прижавшись к матери, — я все равно буду вас ненавидеть.