Книга Верю тебе - Марта Шилдз

Он сделал это безошибочно. Подождал, пока она сядет, и занял место напротив.

— Значит, вспомнил, — проговорила она.

Он кивнул и осмотрелся.

— Ничего не изменилось, правда? Эта скамейка все такая же жесткая.

Его удивление было таким искренним, что Эмме стало стыдно: чего она так разозлилась, когда он положил руку ей на плечо? Поберегла бы свою злость для более серьезных разговоров, которые им еще предстоят.

Появился Макс.

— Где вы оба пропадали? — Он поставил на столик кофе и блюдо с пирогом. — Я не видел вас… лет шесть или семь.

— Мы уезжали из города, — ответил ему Раф.

— Не могли зайти, чтобы попрощаться со стариком Максом?

Раф пожал плечами.

— Так вышло. Я получил работу в «Денвер пост» и должен был сразу уехать в командировку.

Макс кивнул.

— Вы поженились? Что-то не вижу обручальных колец!

Раф бросил через стол взгляд на Эмму.

— Это долгая история. Мы расскажем ее в другой раз, хорошо?

— Конечно. Приятно снова увидеть вас.

Макс отошел к другим клиентам.

Раф остановил взгляд на Эмме.

— Может, объяснишь, почему ты рванула из машины, как спринтер со старта?

— Сам знаешь, почему. Только мы договорились, что наши отношения будут чисто деловыми, как ты взял и…

Краска залила ей шею.

— Даже вслух произнести боишься. Я поцеловал тебя.

— Вот именно.

Раф еле сдерживал злость: она его жена, черт возьми, и сама получила от этого поцелуя не меньше удовольствия, чем он.

Он опустил взгляд. Надо сдерживаться. Он должен стать ей другом, а не любовником. Отношения, которые он собирался установить с ней, были гораздо важнее сиюминутного физического удовольствия.

К тому же он не мог позволить себе зайти далеко. Если бы она заглянула ему под рубашку, то, возможно, выскочила бы из грузовика еще быстрее.

— Мне кажется, идея нашей совместной работы не самая удачная, — проговорила наконец она.

Раф поднял голову.

— О, нет, пожалуйста. Ты согласилась и не можешь отказаться от своего обещания.

— Почему я должна сдерживать свое обещание, если ты не сдерживаешь своего?

— Какого?

— Относительно деловых отношений между нами.

— Ну, в конце концов, я не давал согласия на это, если ты помнишь.

Глаза у нее сузились.

— Если ты полагаешь, что какой-то листочек бумаги со штампом дает тебе зеленый свет в мою спальню, то должна тебя жестоко разочаровать. Я не имею возможности пока нанять адвоката, но как только смогу, я…

— Считай, что тема закрыта. Только не развод. — Ему невыносимо было даже думать, что он может потерять свою феноменальную связь с ней, со своей вновь обретенной семьей. — Я сожалею. Меня занесло. Я не собирался целовать тебя и тем более не предполагал, что все зайдет так далеко. Такое больше не повторится. Клянусь.

Она неуверенно посмотрела на него.

— Что-то не верится после… случившегося.

— А себе ты веришь? — резко спросил он. — Ты была отнюдь не безучастна…

Эмма отвела взгляд.

— Я знаю. Я…

Раф потянулся через стол, чтобы взять ее за руку.

— Что плохого в легком поцелуе?

Она отдернула руку.

— Это не был легкий поцелуй. Будь мы в более подходящем месте, неизвестно, чем бы все кончилось.

— Ничем. — Если бы она увидела его покрытое шрамами, искалеченное тело… От этой мысли что-то застыло у него в груди. — В настоящий момент постель меня не занимает, поверь.

— Не знаю. Судя по тому, как ты поцеловал меня…

Он пожал плечами.

— Я сказал, меня занесло. Прости.

Видимо, его извинения в конце концов сделали свое дело, потому что Эмма успокоилась. Она огляделась вокруг, старательно избегая его взгляда.

— Я не собиралась обижать тебя. Просто мне сейчас не до мужчин. Я сама едва держусь на плаву. Плюс ответственность за маму, Габи. Да еще эта денежная яма под названием «дом». У меня нет ни времени, ни сил еще на что-то или на кого-то.

— Я мог бы помочь с…

— Нет! — Это прозвучало резко, и Эмма смягчила тон: — Я сама позабочусь о себе и своей семье. Я буду помогать тебе с твоим журналом, а возможно, иногда и с памятью. Но только если я сама буду прикасаться к тебе. Я не хочу повторения того, что произошло в грузовике.

Рафу показалось, что ему дали пощечину. Я… О себе… О своей семье. Для него там места не было. Он сидел расстроенный и злой.

— Семья, о которой ты так заботишься, и моя тоже.

Эмма посмотрела на пирог, к которому он так и не притронулся.

— Лишь формально. Как только смогу, я найму адвоката и…

— Формально, черт возьми! Габи — мой сын. У меня есть обязанности и право заботиться о нем. Он — часть моей жизни.

— Я знала, что ты это скажешь. — Не сдержавшись, Эмма стукнула кулаком по столу. — Знала, что снова попытаешься влезть в мою жизнь, чтобы командовать ею.

— А чего ты ждала, черт возьми? Чтобы я ушел? Чтобы сделал вид, что у меня нет ни жены, ни сына? Неужели так бы поступил мужчина, которого ты полюбила?

Она сникла, как воздушный шарик, из которого выпустили воздух.

— Того мужчины больше нет. Как и той девушки. Ты ее даже не помнишь.

Она была права. Он был другим. Он даже не помнил, каким был когда-то. Но ведь и она наверняка изменилась… И все равно ему хотелось протянуть руку через стол, дотронуться до нее, обнять ее, успокоить поцелуями… Но он не имел права. Он был ее мужем… и не имел на нее никаких прав. Вероятно, никогда и не будет иметь.

— Пожалуйста, Раф…

Он отогнал тягостные мысли. Нет, ей не удастся его разжалобить. Эти слезы, заблестевшие в зеленых глазах, не заставят его отступить от намеченной цели.

— Мне все равно, что ты скажешь, Эмма. Как отец Габи, я имею определенные права.

Она испуганно замерла.

— Ты ведь не будешь пытаться отнять его у меня?

— Нет, конечно! — Он взъерошил волосы. — Но я хочу узнать своего сына и хочу, чтобы он узнал меня. Неужели, по-твоему, я не имею такого права?

— Ты и так будешь жить в нашем доме. Чего же ты еще хочешь?

— Я хочу услышать, как он называет меня отцом, — тихо сказал Раф.

— Он… он думает, что Джерри — его отец.

Лицо у Рафа стало напряженным.