Книга Мертвый рай - Руслан Мельников

— Ну а Игорек? Почему к нему не пошел? — спросил Денис.

— Нет больше Игорька, Денис… Потому Владик и напился.

Оп-ля! Как обухом по голове! Кувалдой!

— Погоди, погоди, что значит «нет»? Мы ж с ним неделю назад в чате болтали.

— Его вчера отследили. Орги вскрыли кодовый замок…

— Как?! A «SOS»?! He было ведь сигнала в локалке!

— Игорь его и не запускал.

— Тормознул? Не сориентировался?

— Может быть. Сам знаешь, он здорово сдал в последнее время: рейтинговых баллов — ноль, текущие результаты — фиговые. Опять-таки куча выговоров в послужном списке…

— Но нажать пару клавиш — это ж секундное дело!

— Секундное, — согласился Славка. — Если на что-то надеяться. А если Игорек видел, что все без толку, что бесполезно уже?

— Когда его нашли?

— Сегодня. Недавно. Под вечер уже. Управа вызывала — Игорь не откликался. Нарядов милковских понаехало — я там был, сам видел. Ничего, правда, милки толком сделать не успели. Даже трогать сегодня ничего не стали. Труп вот только увезли. Да дверь опечатали. Выяснять все завтра будут — после комендантского часа.

Денис вздохнул. Да уж, смерть следака — ЧП районного масштаба. И не помогла, Игорек, тебе шоковая дубинка. С «мудаком» против оргских заточек не больно-то и попрешь.

— Как? Как его убили?

— Его не убили. Он сам. Себя. Шокером. Максимальным разрядом. Насмерть. Наверное, боялся пыток.

Боялся пыток? Вот зачем Игорь обзавелся «мудаком»! А не для того ли и Денису понадобилось это, с позволения сказать, «оружие», годное больше для суицида, чем для самообороны. Что ж, у оператора наружки тоже должен быть свой «идеал»-самоликвидатор.

— Пошли, — буркнул Денис, — поздно уже.

Они молчали до самого дома. Молча устанавливали новую видеокарту. Молча слушали сирену, возвещающую о начале комендантского часа. Молча тестировали компьютер — стандартный складной операторский моноблок.

А потом…

Потом вроде бы пальнули из автомата. Случается…

И прогрохотал длинными очередями КПСТ «Москита». Однако!

И рвались гранаты «Кистеня».

А вот «Кистень» — это уже…

Звуки доносились из центра. Похоже, муниципальная вертушка накрыла группировщиков у самого Периметра. Так близко орги еще не подбирались…

…уже чересчур!

Никогда не подбирались.

Операторы переглянулись. Испуганно. Непонимающе.

Молча.

Глава 4

— Что?! Что все-таки это было?

Мэр нервно ходил по кабинету. Ну не мог, никак не мог Виктор Черенков совладать с собственными ногами в минуты сильнейшего душевного волнения. Федерал, напротив, развалившись в кресле, с легкой усмешкой наблюдал за хозяином кабинета.

— Ничего особенного, Виктор Викторович. Всего лишь наши с вами старые знакомые. Орги. Интересно, как вы сами изволили заметить, другое: почему сегодня они подобрались так близко к Периметру Представьте, что было бы, окажись в их распоряжении мощная пушка вроде пулемета Тверского. Только без «идеала», разумеется.

Посол сделал паузу, заложил ногу за ногу.

— Тогда группировщикам ничего не стоило бы обстрелять мэрию. С третьего пролета Северного участка это вполне реально. Как вы думаете, Виктор Викторович, выдержит ли окошко, возле которого вы прохаживаетесь, прямое попадание бронебойного заряда? Такими, если я не ошибаюсь, ваши бравые вертолетчики насквозь прошивают старые панельные многоэтажки.

Мэр невольно отошел от окна. Сглупил, конечно, дал федералу еще один повод осклабиться. Но осознание нелепости совершенного поступка пришло после. Мысль запоздала за действием.

— Не стоит так волноваться, Виктор Викторович. Все ведь уже закончилось. Правда, насколько я понимаю, не совсем благополучно.

А вот последнюю фразу посол произнес без тени иронии. Раз такое дело, об обиде придется забыть. Временно.

— Вас тоже интересует судьба Восьмого блок-поста, Павел Алексеевич? Гарнизон должен был поднять тревогу и принять бой, прежде чем орги…

— Подойдут к Северному участку Периметра? Ну вообще-то я уже удовлетворил свое любопытство и догадываюсь о печальной участи гарнизона.

— Что вы хотите сказать?

— Думаю, на Восьмом вырезали все подразделение. Там кто-то стрельнул, прежде чем все началось, но не очень убедительно.

Виктор Черенков вспомнил короткий автоматный взбрех, незадолго до атаки «Москита». Да, это было неубедительно.

— На мой рабочий терминал сообщение о прекращении связи с блок-постом поступило минут сорок назад, — продолжал посол. — Дежурный офицер запросил экспресс-объяснительную по факту применения оружия. И не получил ответа. Потому, собственно, я и позволил себе потревожить вас в столь поздний час. А вы, выходит, еще не в курсе? Странно…

Два-ноль. Еще одна победа федерала. Разумеется, вся информация из центра управления наружного и внутреннего наблюдения в первую очередь поступает в кабинет мэра-коменданта и в апартаменты посла. Причем виртуальная коммуникационная система имеет одну особенность: в федеральное посольство сообщения идут через компьютер мэра с опозданием в несколько секунд. Очень удобно: при необходимости можно обрубить информационный поток. Об этой хитрости посол, разумеется, не знает. Но тем досаднее совершенная оплошность.

Черенков подошел к отключенному терминалу. Запустил. Нажатие клавиши, ввод пароля. На мониторе вспыхивает огонек срочного послания. Спецформат.

«Экстремальная ситуация на третьем Северном участке. Блок-пост № 8 не отвечает за запрос. Для выяснения причин потери связи на место вероятного происшествия выслан резервный милицейский взвод. Придано три БГМ усиления.

Вертолету воздушной разведки и поддержки приказано прекратить облет Северо-Восточного участка и приступить к патрулированию по схеме «А» Северного участка. Ожидается доклад.

Центр управления.

Время отправления сообщения: 19.31.12.

Время приема сообщения: 19.31.12».

* * *

Не часто, ох, не часто даже в это тревожное время приходят сообщения в спецформате. Такая информация должна сигнализировать о себе яростным миганием монитора и воем компьютерных динамиков. Но мэр отключил терминал. Мэр слушал и смотрел ночь.

Менять! Все менять к такой-то матери… Система оповещения никуда не годится! Черенков был вне себя от ярости. Так и о перевороте узнаешь, лишь когда в дверь постучатся. Или вломятся. Или тихонько, неслышно просочатся, как вот Кожин сегодня.

— Вы, похоже, встревожены Виктор Викторович? — Посол говорил нарочито-участливо, но пошел бы он с этой своей участливостью!