Книга Кто заставит сердце биться… - Рей Морган

— Нет, Чар. Довольно.

— Этот вызов гораздо серьезнее.

Майкл встретил взгляд ее сверкающих глаз и не мог противиться, не мог остановить себя, желая слушать и слушать этот чудесный голос. И когда она вышла из машины, ни секунды не сомневаясь, что он пойдет за ней, Майкл подчинился.

Рискованное предприятие. Воздух звенел детскими голосами, и, как только Майкл шагнул за ворота, ребятишки были везде. Он оглядывался вокруг, чувствуя, как внутри зашевелилось отвращение: неопрятные шумные маленькие чудовища.

— Пойдемте. — Чар поманила его рукой.

Майкл последовал за ней в помещение, стараясь не показывать волнения и удивляясь собственным поступкам. И тут он увидел Ронни — рыжие волосы торчком, голубые глазенки словно блюдца, а рот открыт в немом вопросе.

— Рикки, смотри! — кричал мальчуган. — Тот дядя здесь.

Чар постаралась пригладить рукой непослушные вихры сына.

— Ронни, солнышко, называй этого человека мистер Греко. Это его имя.

— Гекко! — Ребенок помахал ручкой. — Привет, мистер Гекко.

— Привет, Ронни. — Майкл вынужден был признать, что горячее приветствие мальчика тронуло его сердце… совсем чуть-чуть. Он перевел взгляд на Рикки, тот, сосредоточив все свое внимание на деревянной мозаике, притворялся, что не замечает «маминого друга».

Неожиданно Майкл увидел себя ребенком, как в кино, прокрученном в обратную сторону. Он вспомнил свои в течение долгого времени подавляемые чувства. И теперь без сомнений знал, что показное безразличие Рикки не что иное, как ширма для более глубокой раны.

Однако времени для психологического анализа совсем не оставалось. Воспитательница, молодая блондинка, чуть не упала в обморок при виде Майкла. Она начала щебетать, пытаясь удержать его внимание, и не оставляла Майкла в покое следующие пять минут. Другим родителям пришлось стоять истуканами в надежде, что когда-нибудь она отвлечется от мужчины, который не любит детей.

— Какая предупредительность, — шептала Чар, неодобрительно покачивая головой. Но светловолосая воспитательница уже тащила Майкла к детской выставке рисунков.

— На картинах ребята нарисовали тех персонажей и героев, которыми хотят стать на День всех святых. — По-видимому, нахальная девчонка просто не могла оторвать глаз от такого красавца, как Майкл. — Вот рисунок Рикки, — воспитательница указала на изображение ребенка в костюме тигра.

Чарин одобрительно закивала: она мастерила этот костюм, будь он неладен, несколько недель. Мальчики собирались ходить по соседям, собирая подарки и угощения в канун Всех святых.

— Мы должны быть тиграми, мама, — картавил Ронни, когда речь зашла о костюмах на праздник. — Р-р-р!

— А это нарисовал Ронни, — чирикала воспитательница.

Изумлению Чар не было предела. Вместо тигра на листе красовалась фигурка худенького мальчика, одетого в белую рубашку и темные брюки, в руке которого был — что выглядело особенно подозрительно — маленький портфельчик.

— Что это, Ронни? — обратилась Чарин к сыну.

— Мой костюм, — мальчик разразился счастливым смехом.

— Я думала, ты хочешь быть тигром, как Рикки.

— Не-ет, — ребенок отрицательно покачал головой и указал на рисунок. — Так хочу.

Перед Чар промелькнули все недели кропотливого труда над желто-полосатым комбинезоном.

— И кем же ты собираешься стать?

Глаза ребенка сияли неподдельной радостью.

— Мистером Гекко, — выпалил мальчуган, будто его желание было самым естественным в мире. Его рот растянулся в беззубой улыбке. — Понимаешь? Как он.

Майкл встретился взглядом с Чарин и беспомощно улыбнулся.

— А что я могу сделать, если дети выбрали меня объектом для подражания? — спросил он, но глаза его были красноречивее всяких слов: такое подражание может стать опасным.

Когда они шли обратно к машине, Майкл заметил одну странность: хотя шум и беготня все еще царили в вестибюле, парочка мальчишек в его сопровождении вела себя безупречно. Близнецы оказались лучшими из лучших, и молодой мужчина почувствовал в своем сердце нечто сродни любви.

Майкл задержался в офисе, выполняя работу, которая на самом деле не являлась ни важной, ни необходимой, лишь бы была возможность вернуться попозже в красивый викторианский дом, где Чарин возится с детьми и застилает себе постель. Он не мог встречаться с ней лицом к лицу. Их общение даст очередной повод для раздумий, а они ему не под силу. Он боится признаться себе, что день, который они провели на пляже, стал… самым лучшим днем в его жизни. Не желает вспоминать, как прекрасна была Чар, танцующая в воде, и как она откликнулась на его прикосновение. С ней Майкл чувствовал себя безмерно счастливым, хотя был уверен, что почти забыл вкус счастья. Впрочем, думать об этом слишком опасно, самая разумная вещь сейчас — сохранить дистанцию.

— Чем выше взбираешься, тем больнее падать, — успокаивал он себя. Такая позиция отрезвляла ум и сердце.

Майкл заявился домой после полуночи, сочтя поздний час вполне безопасным. Войдя в дом, он вобрал в легкие тишину. Маленький ночник горел внизу в холле, чтобы никто не свернул себе шею на лестнице. Все спали, казалось, он — единственная бодрствующая душа в особняке.

Теплый душ размягчит сведенные судорогой мышцы и смоет усталость и тревоги. Захватив полотенце и халат, Майкл отправился в ванную комнату в конце коридора. Первая ошибка — он забыл об условном сигнале «тук-тук-тук — пауза». Он и не постучал вовсе, а просто толкнул дверь.

— Эй! — взвизгнула Чарин, хватая большое белое полотенце и пытаясь прикрыть обнаженную красоту распаренного тела. Она смотрела на Майкла как на призрак, возникший из тумана. — Закройте дверь!

И Майкл сделал так, как она попросила. Только прежде, чем закрыть дверь, он уже сделал шаг в ванную комнату. Они стояли и молча смотрели друг на друга. Ее влажные волосы прилипли к розовой коже, большое махровое полотенце укутало стройную фигурку с головы до ног, но осознание того, что пряталось под покровом, опьяняло его разум. Майкл поклялся не приближаться к этой женщине, но судьба поставила его на колени. Что остается делать в такой ситуации мужчине? Сопротивление казалось бесполезным. Отбросив свой халат в сторону, Майкл сделал еще один шаг и протянул вперед руку в надежде поймать летучий пар, исходивший от теплой влажной кожи.

Чар посмотрела прямо ему в глаза и не отступила.

— Я думаю, вы движетесь в неправильном направлении, — сухо заметила она.

Майкл усмехнулся, взял в руки ее голову и наклонился.

— Как это может быть неправильным, когда сама судьба ведет нас? — пробормотал он и прильнул к ее губам.

Она ответила на его поцелуй… без робости и колебаний. Ее руки были заняты тем, что удерживали полотенце, но вот рот находился в его распоряжении, теплый, податливый, пробуждающий эротические фантазии. Никогда еще не удавалось ему целовать такие губы — сладкие, сочные, восхитительные. Он мог бы целовать ее целую вечность, но она уже приготовилась бежать.