Книга Шекспир должен умереть - Валерия Леман

Мы неторопливо брели по улице с романтично светящимися фонарями, и голос Сони звучал с мягкой иронией:

— Ты свидетель — на то, чтобы передать тебе суперважное сообщение Мимозы, у меня ушла пара секунд. Я кратко, как говорится, в двух словах, изложила сухую информацию и дала отбой — у твоей Рыжухи от разочарования чуть челюсть не отпала. Бедняжка хотела, чтобы я снова перезвонила тебе и передала трубку ей — уж она-то рассказала бы все в красках. Но я с вежливой улыбкой отказалась перезванивать и попросила ее оставить меня — я, дескать, хочу принять душ. Тут я начала раздеваться — прямо перед ней. У бедняжки в очередной раз челюсть отпала. Чтобы окончательно не смутиться при виде моего обнаженного тела, она рванула на выход. А я похихикала и на самом деле с удовольствием приняла душ.

В этот момент перед нами появился симпатичный ресторанчик со столиками на открытой террасе, и мы поспешили занять места.

— Господи, кажется, я сто лет не была такой голодной, — проговорила Соня, удобно устраиваясь в плетеном кресле и делая пренебрежительный жест в сторону меню. — Выбирай сам, чем нам ублажить свои голодные утробы. Полностью доверяю твоему вкусу!

Я без труда оправдал ее доверие. Впрочем, тут не было нужды излишне напрягать мозги: я заказал международное блюдо Fish & Chips — рыбное филе, жаренное в сухарях, с нежнейшим картофельным пюре на гарнир и хрустящими маринованными огурчиками. К классическому английскому чаю я выбрал не менее классический вишневый сладкий пудинг.

Как только официант удалился, приняв наш заказ, я наклонился через столик к лучшей девушке на свете.

— Моя милая Соня, хочу тебе сообщить, что ты — настоящая красавица! Видела бы ты сама себя прямо сейчас: глаза — озера синие, улыбка — Джоконда отдыхает! Я уж не говорю…

— Извиняюсь, что прерываю ваше уединение, но это судьба, что мы с вами ужинаем в одном ресторанчике!

Поверьте мне на слово, я едва не стал заикой! Легко представить, что это за ощущение, когда твой взволнованный комплимент на полуслове прерывает бодрый голос рыжей Мимозы, из-за которой у нас с Соней в первый же день в Англии едва не вспыхнула ссора! Я обернулся.

Естественно и натурально — Роза стояла, свежая и подтянутая, ослепительно улыбаясь — именно такой улыбкой улыбались дивы в стиле Дейнеки советских времен под лозунгами «Мы идем к коммунизму!».

Увидев примерно одинаковое выражение наших с Соней лиц, она расхохоталась, махнув рукой.

— Нет уж, мои дорогие, пусть вы и морщитесь, как на поминках, а я все-таки приглашаю вас к нашему столику — должна же я познакомить вас со своим женихом Натом Хатвиллом! Кстати сказать, Ален, для тебя это должно быть особенно интересно — с полицией Нат встретится только завтра, зато ты уже сегодня имеешь чудесную возможность между делом задать ему все интересующие тебя вопросики. Прошу следовать за приглашающей стороной!

Сами понимаете, после такой речи нам только и оставалось, что мило улыбнуться и проследовать за «приглашающей стороной». Впрочем, наши кислые маски мы быстро скинули.

Жених Розы оказался на редкость симпатичным джентльменом под полтинник: светловолосый, с сединой на висках, с мечтательными голубыми глазами и обаятельной улыбкой. Он первым подскочил со своего кресла, чтобы крепко пожать мне руку и галантно поцеловать ручку Сони — все мило, легко и непринужденно, словно только нашего появления парню и не хватало, чтобы ощутить себя стопроцентно счастливым британцем.

При том при всем Роза вполне безупречно исполняла роль посредника, любезно представляя нас друг другу:

— Мистер Хатвилл, или просто Нат… Мистер Муар-Петрухин, или просто Ален… Мисс… О, извиняюсь, не знаю вашей фамилии, поэтому представлю сразу как просто Соню.

Перезнакомившись, мы расселись по местам. У пары Нат — Роза на столе уже стояло какое-то аппетитное мясное блюдо, и я предложил им приступать к ужину, не стесняясь нас — дескать, скоро и нам принесут наши порции, и мы умнем их быстрее соседей.

— Дело в том, что сегодня мы изрядно проголодались, — поспешил я объяснить наш аппетит. — Я так увлекся следственными мероприятиями в компании инспектора Бонда, что совершенно забыл про обед, а Соня ждала меня, хотя, конечно, могла пообедать и одна.

Славный Нат, весело подцепив вилкой отлично прожаренные картофельные ломтики, подмигнул мне:

— Роза говорила мне, что вы увлекаетесь детективами. В таком случае вам повезло: приехали отдохнуть, а тут — настоящее убийство! Причем самое забавное, что, судя по всему, убить должны были меня! Так что, боже правый, выходит, мне тоже повезло не меньше, чем вам.

И он, беззаботно улыбнувшись, принялся весело жевать свой ужин. Мы с Соней переглянулись, обменявшись улыбками и взглядами — славный Нат понравился нам обоим. Безусловно, ему очень повезло, что за него убили другого, но вот что касается Розы-Мимозы — парень своей участи, похоже, не избежит.

— Вы уже в курсе относительно моей любви к детективам, — осторожно начал я разведку. — Так что я постараюсь задать вам вопросы вперед полиции. Надеюсь, вы не против импровизированного допроса?

— А почему я должен быть против? — пожал плечами Нат, взмахнув вилкой. — Будь я преступником, непременно был бы против. Но я невинен! Так что задавайте свои вопросы. Я весь — в вашем распоряжении.

— Спасибо, — кивнул я. — Тогда мой первый вопрос: хотя Роза уже сообщила о том, как получилось, что на турнире вас заменял Питер Санин, хотелось бы услышать рассказ от вас. Вы случайно встретили этого парня?

Нат снова беззаботно рассмеялся:

— Абсолютно случайно! Все очень просто, милый Ален. Последние пару недель я рылся в университетской библиотеке в связи с одной моей работой и совершенно случайно сделал открытие: в семейной Библии Гревиллов между сто двадцать третьей и сто двадцать четвертой страницей я обнаружил листок с совершенно потрясающим сонетом. Извиняюсь, но немедленно его вам прочту, просто не могу удержаться!

Он отложил вилку и приподнял ладони в почти молитвенном жесте, полуприкрыв глаза.

Бездонно небо голубое

Над бесконечностью равнин,

Где перемешаны небрежно

Цветки ромашки и жасмин,

Где мы с тобой, моя принцесса,

Еще вчера любились всласть

И где теперь пришло мне время

Средь буйства жизни умирать.

Прощай! К земле я пригвожден,

Пронзенный рыцарским копьем…

Он тут же вновь широко распахнул свои глаза мечтателя и осмотрел нас немного требовательно.

— Ну, как? Разве не гениально? И разве это не стопроцентный стиль великого Шекспира? Вернее, того, кого мы привыкли так называть и кого лично я предпочитаю называть именем своего предка — Фалка Гревилла.

Тут слово взяла Роза, доселе молча поглощавшая шпинат с курицей. Она доела свою порцию и без малейшей паузы положила свою крепкую лапку на плечо друга.