Книга Секретный дневник русского олигарха - Саша Нерозина

Моё сердце заныло от отчаяния, мне хотелось всё бросить и никуда не уезжать, только чтобы не потерять его. Неожиданно для меня самой и совершенно непреднамеренно я вдруг прильнула к нему так близко, что почувствовала тепло его кожи. Не соображая, что делаю, я прижалась своими губами к его губам и нежно поцеловала его. Но Тигров не ответил на мой поцелуй. Крепко обняв меня, он прошептал: «Всё будет хорошо, малыш, всё будет хорошо». А уже через несколько секунд, прижав папку с документами к груди, я пулей выскочила на улицу. Держать себя в руках я была больше не в состоянии, слёзы хлынули из глаз, и я горько зарыдала.

Прошло много лет, я по-прежнему продолжала жить и работать в Лондоне, а Тигров и я были теперь слаженной командой, товарищами и даже больше. Моя давняя подростковая влюблённость в Тигрова переросла в некое чувство, которое можно было бы описать как что-то очень близкое к любви, что бывает между мужем и женой, прожившими вместе много лет. Это было не всепоглощающее чувство, не сумасшедшее и не болезненное; это было спокойное уравновешенное ощущение, заполняющее меня теплом, привязанностью и внутренней радостью. И хотя мы никогда не говорили об этом, я точно знала, что Тигров тоже испытывает ко мне нечто подобное. Но чем больше проходило времени, тем чётче и яснее я осознавала, что все эти годы я просто-напросто пыталась подавить в себе сильное чувство любви к Тигрову, которое давно рвалось наружу. Умом я понимала, что в какой-то момент я должна буду объясниться с ним, хотя бы для того, чтобы расставить все точки над i. Я не знала, как именно это могло отразиться на наших отношениях, но была уверена, что мне стало бы от этого легче.

Прошло ещё почти полчаса, и наконец я увидела мою посыльную; она зашла в кафе и направилась прямиком в сторону женского туалета, у дверей которого она незаметно засунула за радиатор предназначенный для меня пакет. Я подождала ещё минут десять, неторопливо попивая кофе и незаметно наблюдая за территорией вокруг кафе. Когда я наконец убедилась, что не вижу ничего подозрительного, я спокойно подошла к радиатору, вытащила оставленный для меня пакет, после чего покинула помещение через заднюю дверь. А уже через десять минут я была дома.

Открыв дверь, я прошла прямиком в кабинет, села за стол, с трудом сдерживая нетерпение, надела перчатки из латекса и только после этого аккуратно вскрыла пакет. Я не могла поверить своим глазам. В моих руках находилась чёрная кожаная книжка с теснённой золотом надписью имени её владельца, самого Абрама Галинского! Я раскрыла книжку и принялась рассматривать её внимательно; несомненно, это был подлинник. Наверняка только специальная экспертиза могла бы подтвердить это с достоверностью, однако у меня не было никакого сомнения, что книжка содержала рукописный текст, записанный именно Абрамом Галинским, – его секретный дневник, ключ к его тайнам. Я была по-настоящему заинтригована; в этот момент больше всего на свете мне хотелось прочитать этот дневник. Взглянув на часы, я поняла, что на это у меня не так уж много времени.

ДНЕВНИК *** 31 декабря 1989 г.

…1989 должен быть последним годом в моей жизни, не воздавшим мне за все мои заслуги. План на 1990: Продолжить начинания с приватизацией. Начинать продвигать идею об изменении законодательства о приватизации, а затем и систему приватизации ваучеров, что может занять ещё несколько лет. Реальные деньги именно там! Завязать Г и П, пусть работают. Пожертвовать ими в случае необходимости. Раскопать любой компромат на обоих. Если его будет недостаточно – состряпать. На данный момент держаться в стороне, как бы трудно это ни было. Моё время ещё не пришло. Терпение! Терпение! Терпение!..

Все хорошо знали, что Галинский был дотошным плановиком, стратегом и мастером манипуляций, а также жёстким человеком. Поэтому первая запись в его дневнике заставила меня улыбнуться. Она прекрасно демонстрировала, что Галинский определённо имел большое эго и свято верил в свое высокое предназначение. Молва слыла, что в течение своей многолетней карьеры и политического роста Галинский с помощью шантажа, взяточничества и даже более крайних мер избавлялся от недругов, часть которых были его сподвижниками. Меня интересовало, кому принадлежали инициалы Г и П, и я надеялась, что получу ответ на этот вопрос в секретном дневнике. Следующие записи за 1990 год меня не особенно заинтриговали, кроме нескольких.

ДНЕВНИК *** 14 апреля 1990 г.

…Хороший шанс запустить руки в Совмин. Надо поймать MO на крюк; это мой путь внутрь…

ДНЕВНИК *** 27 мая 1990 г.

…Москва. Обед с MO. Он не так-то прост, как я думал. Сыграть на супруге. Приготовить заманчивую приманку…

ДНЕВНИК *** 21 ноября 1990 г.

…MO клюнул на мою приманку и попался в мышеловку. Он – мой…

Совет Министров зашифровывался как СовМин; это было очевидно. Но кто такой MO? Первая мысль, которая пришла мне в голову, – эти инициалы могли принадлежать Михаилу Обручину, который был важной персоной в советской политике начала 1990-х годов. Согласно сообщениям в прессе, он и Галинский в то время были довольно близки. Я тут же вспомнила этого Михаила. В то время ему должно было быть чуть больше сорока лет. Он был высокорослым, худощавым человеком с глазами навыкате, которые смотрелись весьма непропорционально по отношению к его относительно небольшому носу и маленькому заострённому подбородку.

Михаил Обручин пережил два правительства и стал довольно солидной фигурой во времена распада Советского Союза. Он был одним из инициаторов введения схемы приватизации и ваучеров, давшей возможность некоторым избранным шустрякам прибрать к рукам бывшие государственные структуры и промышленные объекты, что в одночасье сделало их миллиардерами. Так был ли это тот самый Михаил Обручин, про которого Галинский написал в своём дневнике? И если речь шла о нём, почему Галинский написал: …MO клюнул на мою приманку и попался в мышеловку. Он – мой.? Что же там произошло на самом деле?

Глава 7

MO

20 ноября 1990 г. Москва

Михаил Обручин незаметно взглянул на часы. Ещё не было и девяти вечера, а значит, до конца банкета было ещё далеко. Это празднование, проходящее в ресторане «Золотой Зал» гостиницы «Россия», в честь шестидесятилетия одного из сослуживцев Михаила из СовМина, включало помимо ужина ещё и развлекательную программу. Михаил подумал, что раньше одиннадцати вечера ему отсюда не удастся уйти. Пройдя через обрамлённый золотом зал, роскошно декорированный в белых и коричневых тонах, он проводил свою супругу Ксению от танцплощадки назад к столу, после чего извинился и отлучился в туалет. В действительности это было лишь поводом уединиться на минутку и позвонить Лене. Михаил ужасно по ней скучал. Прошло всего лишь два дня с тех пор, как он видел её в последний раз, но ему казалось, что прошла целая вечность. Недавно Михаил окончательно понял, что по-настоящему любит Лену и ему всё труднее контролировать свои чувства.

Из телефона-автомата в коридоре у входа в зал Михаил набрал домашний номер Лены, но никто не ответил. Он даже не мог представить себе, где она может находиться в такое время. Разочарованный, он оставил ей сообщение, после чего вернулся обратно в ресторан. Пройдя через пестрящую дорогими нарядами толпу танцующих в центре зала слегка подвыпивших гостей, он подошёл к Ксении, ожидавшей его за богато убранным всевозможными яствами столом.