Книга Книга заклинаний - Жаклин Уэст

– Гримуара здесь нет. Я уверена, – произнесла девочка со вздохом, глядя, как заползает на место булыжник, который она отпихнула в сторону. – Сэр Уолтер Рэли! Можно уходить!

Когда ребята проходили под аркой, ведущей к мосту, Олив показалось, что в отдалении за спиной что-то зашумело – словно камешек заскакал по булыжникам двора. Спустя секунду она услышала, как камешек с мягким стуком откатился обратно на место.

– Харви! Это ты? – позвала она.

Зеленые глаза мигнули в темноте у самых ее ног.

– Нет, ваше величество. Неужели вы не узнаете сэра Уолтера Рэли, вашего самого верного рыцаря?

– Я имела в виду, это ты шумел?

– Шумел, ваше величество?

Все прислушались. Вокруг стояла тишина – только мягко шелестела вода во рву, набегая на берега.

– Я ничего не слышу, ваше величество, – признался Харви.

– Я тоже, – сказал Мортон. – Ваше величество.

Олив посмотрела на него, прищурясь:

– Спасибо, сэр Пододеяльник. Пойдемте искать в другой комнате.

Они выбрались из картины, бережно засунули ее обратно в шкаф и закрыли дверцу, а потом тихо проскользнули по коридору, стены которого посеребрил лунный свет, и направились в лиловую комнату. Когда-то это было любимое место Олив во всем доме. В воздухе сладко пахло, все казалось таким красивым и изящным – прямо как Аннабелль. Теперь изображение ее комнаты, в которой уже не было хозяйки, висел над комодом зловещим напоминанием. Данвуди не пользовались ни одной из гостевых спален, но эта комната казалась особенно холодной и заброшенной, будто до нее вовсе никогда не дотягивался солнечный свет. Харви вскочил на комод, Олив взялась за его хвост, а Мортон – за ее ногу. Компания перебралась через раму и приземлилась друг за дружкой на усыпанный подушками диван внутри картины.

– Из этого портрета вылезла Аннабелль МакМартин, – объяснила Олив, удивляясь, почему ей вдруг захотелось говорить шепотом. – Здесь изображен салон на первом этаже этого дома. Каким он было очень-очень давно.

Она неуверенно слезла с дивана и подошла к чайному столику. Там все было готово: чашки и блюдца, тарелочка со все такой же высокой горкой кубиков сахара. Полная чашка Аннабелль стояла точно там, где та ее оставила. Олив коснулась тонкого фарфора. Он по-прежнему был горячим. Отчего-то вздрогнув, Олив оглядела комнату. Казалось, что Аннабелль могла появиться в любой момент. Девочке вспомнились ее мягкие каштановые волосы, нитка жемчуга на шее, нежный, слишком ласковый голос. Она почти ощутила, как смыкаются вокруг ее запястья холодные пальцы ведьмы, и спешно обернулась к Мортону.

Тот, оглядываясь вокруг, медленно поворачивался, будто заводная балерина из шкатулки.

– Я тут был, – прошептал он. – Не на картине. В этой комнате, в заправдашней. – И он задумчиво побрел куда-то вправо.

Олив обогнула чайный столик, на котором Харви практиковался в фехтовании ножом для масла, и начала заглядывать под мебель. Ничего. Затем осмотрела полки, но на них обнаружились только изящные диковинки, крошечные вазочки, морские раковины и всяческие изукрашенные сувениры. Проверила двери – просто чтобы посмотреть, что из этого выйдет. Двери были нарисованы закрытыми – не покрашены закрытыми, как когда немного краски попадает в проем и склеивает створки вместе. Нет, эти двери были нарисованы закрытыми. Они не качнулись, не звякнули петлями, когда она их толкнула. Дверную ручку не удалось даже сдвинуть. Олив с разочарованным вздохом повернулась обратно.

Мортон стоял у камина. Поначалу она подумала, что мальчик заснул стоя – настолько он был неподвижен, но, конечно, Мортону не надо было спать. Он стоял к ней спиной, склонившись над чем-то, что зажал в обеих руках. Олив не видела, что это, пока не заглянула прямо ему через плечо.

Это была фотография: маленькая черно-белая фотография в серебряной рамке. Очевидно, она стояла в ряду других снимков, которыми была уставлена каминная полка. Девочка окинула взглядом остальные и слегка вздрогнула, узнав фотографию Олдоса МакМартина, которую раньше нашла в ящике комода в лиловой комнате, прямо за рамой вот этой самой картины. Рядом с портретом Олдоса стояла фотография симпатичной, но хмурой маленькой девочки, сидящей между двумя туповатыми на вид взрослыми: это была Аннабелль и ее родители, тут у Олив не было никаких сомнений. Следом шли фотографии людей, которых она не знала.

Девочка снова взглянула на снимок в руках Мортона. Это тоже был семейный портрет, похоже сделанный в десятых или двадцатых годах прошлого века. Мужчины носили подтяжки, женщины – квадратные, отделанные лентами воротнички. В отличие от других фото, на этом все улыбались. Двое сияющих родителей, девочка-подросток и маленький мальчик. Большие, ласковые глаза матери семейства сощурились в улыбке. Дружелюбным было круглое лицо отца. Лицо девочки было худым, но довольно приятным, а улыбка – слегка застывшей, словно ее хранили в холодильнике, пока не затвердела. Девочка показалась Олив очень знакомой. Но именно брат девочки надолго задержал внимание Олив. Это был маленький мальчик с круглым бледным лицом. Маленький мальчик с торчащими в разные стороны белесыми волосами. Маленький мальчик, на сей раз одетый не в длинную белую ночнушку.

– Ой, это же ты! – воскликнула она.

Мортон продолжал молчать.

– Это твоя семья?

Он кивнул.

– Ух ты, – выдохнула Олив. Минуту оба молчали, разглядывая лица на пожелтевшей от времени фотографии. – Ее, наверно, сделали почти перед тем, как… в смысле, ты выглядишь почти точно так же. Только одежда другая.

Мортон, не отвечая, просто смотрел на фотографию.

Олив обошла мальчишку, стараясь заглянуть ему в лицо.

– Ты знаешь, что с ними стало, Мортон? С твоей семьей?

Тот покачал головой, избегая ее взгляда.

– А как их звали? Ты помнишь их имена?

– Мама и папа, – прошептал он.

– Я имею в виду настоящие имена, – не отступилась Олив. – Как их называли другие люди? Если вспомнишь, может… может, я смогу узнать, что с ними случилось.

Мортон задумался, хмуря лоб, отчего морщинки между бровями заходили волнами. Одна, вторая, и лицо мальчика стало несчастным: брови сошлись, уголки рта опустились, прищуренные глаза почти исчезли и все лицо будто сжалось, как увядающее в ускоренной перемотке документального фильма растение. Голова мальчишки печально поникла.

– Я хочу домой, – буркнул он себе под нос.

– Я знаю, – сказала Олив. – Поэтому мне и нужно найти книгу. Если я ее найду, и если мы узнаем, что случилось с твоей семьей, может быть…

– Нет, – перебил Мортон, все так же обращаясь к собственной рубашке. – Я имел в виду, я просто хочу обратно в свой дом.

– А-а-а… – растерялась девочка. – Ладно. – И она попятилась, стараясь не показывать своего разочарования.