Книга Обольстить грешника - Элизабет Хойт

Мелисанда раскрыла губы ему навстречу, но он откинул голову и смотрел вниз, неловко шевеля рукой между их телами.

— Вейл… — прошептала она.

— Тсс… — Он коснулся губами ее лба. — Сейчас это кончится. — Он взял со столика у кровати коробочку и открыл ее. Внутри лежало что-то похожее на мазь. Он окунул в нее палец и снова сунул руку между ними.

Она помрачнела. То, что должно было закончиться быстро, вовсе не то, на что она надеялась.

— Я…

Но он задрал вверх ее сорочку, обнажив ее до пояса, и она ничего не чувствовала, кроме его рук, которые он положил ей на бедра. Может быть, если она не будет ни о чем думать, а просто отдастся своим чувствам…

— Позвольте мне, — тихо попросил он.

Раздвинув ее ноги, он опустился между ними, и она догадалась, что он расстегнул панталоны. Она чувствовала, как его плоть, горячая и твердая, прижалась к ее бедру. У нее перехватило дыхание. Ее охватило такое возбуждение, что она не могла издать ни единого звука.

— Это может показаться вам странным и, наверное, вам будет больно, но я все сделаю быстро, — поспешил он замерить ее. — И больно бывает только в первый раз. Можете закрыть глаза, если хотите.

«Что?» — изумилась она.

И он вошел в нее.

Вместо того чтобы закрыть глаза, она широко раскрыла их и смотрела на него, ожидая получить хотя бы капельку удовольствия. Его глаза были закрыты, лоб нахмурен, как будто ему, а не ей предстояло испытать боль. Она обхватила его руками, отметив ширину его плеч и их напряженность.

— Ах, это… — Он дернулся. — Полежите спокойно минутку.

Он приподнялся на локтях и, к ее разочарованию, развел в стороны ее руки. А затем… Первый удар, второй, третий — резкий и грубый… Он скрипнул зубами и с каким-то звуком, похожим на кашель, бессильно опустился на нее.

Действительно быстро.

Ей хотелось обнять его, хотя бы полежать с ним рядом, но он сполз с нее и лег на бок.

— Простите, я не хотел придавить вас.

Затем повернулся к ней спиной, по-видимому, считая, что все сделал как надо. Мелисанда медленно прикрыла бедра сорочкой, стараясь не огорчаться. Кровать покачнулась, когда он скатился с нее. Джаспер зевнул, подобрал халат и башмаки, а потом склонился к ней и поцеловал в щеку.

— Не слишком неприятно, надеюсь? — В его синих глазах она увидела беспокойство. — Поспите немного, а я утром проверю, принесли ли лакеи горячую ванну. Это поможет.

— Я…

— Не забудьте выпить вина, если почувствуете боль. — Он погладил ее по голове. — Спокойной ночи.

И вышел из комнаты.

Мелисанда некоторое время в полном оцепенении смотрела на закрытую дверь. В гардеробной опять послышалось царапанье. Она закрыла глаза и попыталась не обращать на эти звуки внимания. Сунув руку под сорочку, она обнаружила, что там было мокро от его липкого семени и ее собственных выделений. Интересно, как он чувствовал себя, внутри ее и какими синими были его глаза. Мелисанда провела рукой по своей набухшей пульсирующей плоти, не получившей удовлетворения. Она попыталась расслабиться, вспоминая…

Настойчивое царапанье возобновилось.

Она рассердилась и, открыв глаза, уставилась на шелковый полог своей кровати. Он был синего цвета, а на уголке была маленькая дырка. Черт!

На этот раз царапанье сопровождалось поскуливанием.

— О, потерпи немного!

Мелисанда с досадой вылезла из постели и почувствовала, как теплая влага стекает по внутренней стороне бедра. На туалетном столике стоял кувшин с водой. Она налила в тазик немного воды, обмакнула полотенце в прохладную воду и вымылась. Затем подошла к двери гардеробной и открыла ее.

Маус возмущенно чихнул и поспешно вбежал в комнату. Он вскочил на кровать и, покрутившись, улегся на подушке, повернувшись к ней спиной. Он терпеть не мог, когда его запирали в гардеробной.

Мелисанда, такая же недовольная, как и ее терьер, снова легла в постель. Она полежала, глядя на шелковый полог, думая, где именно она допустила ошибку в этой поспешной попытке. Потом вздохнула и решила, что во всем разберется завтра утром. И когда она уже задула свечу и закрыла глаза, ее осенила последняя здравая мысль.

Слава Богу, она не была девственницей.

То, что он совершил в эту ночь, не делало ему чести как любовнику, спустя несколько минут сообразил Джаспер. Он сидел в большом кресле у камина в своих апартаментах. Он не доставил Мелисанде никакого удовольствия: все было сделано слишком неловко и торопливо. А все потому, что он опасался: растянув время, он может забыться и обойтись с ней более грубо, чем ему хотелось. Поэтому первый опыт не привел ее в восхищение. Но с другой стороны, он считал, что ничем не обидел ее. А это и было его основным намерением — не испугать невинную девицу первой брачной ночью, проведенной в его постели.

Или в ее. Он оглядел свою кровать, большую, темную и весьма внушительную. Даже хорошо, что он пошел в ее комнату, а не пытался привести ее к себе. Его постель отпугнула бы самую бесстрашную любительницу наслаждений. Не говоря уже о последствиях: пришлось бы придумывать способ, как изгнать ее из своих апартаментов.

Вот тогда бы и возникла неприятная ситуация. Он сделал последний глоток бренди.

В общем, акт прошел хорошо, как он и ожидал. Впереди еще достаточно времени, чтобы показать ей, какое удовольствие можно получить от слияния тел мужчины и женщины. Если, конечно — это самое главное, — она захочет задержаться в супружеской постели. Множество аристократических леди не очень стремились заниматься любовью со своими мужьями.

Вейл задумался. Он никогда, не видел ничего особенно плохого в модных браках подобного типа. В таких браках заинтересованные стороны производили на свет наследника или двух, а потом жили отдельно, как в отношении общества, друг друга, так и совместной постели. Эти браки были почти обычным явлением в его кругах. Такого брака ожидал и он сам. Однако теперь мысль о браке, в котором муж и жена терпят друг друга и ничего больше, казалась… непривлекательной. И даже неприятной.

Джаспер покачал головой. Вероятно, супружество плохо повлияло на его мозги, что и вызвало эти странные мысли. Он встал и поставил бокал рядом с графином на тумбочку. Его апартаменты были почти вдвое больше комнат его новой жены, поэтому в них по ночам было мало света. По углам сгущались тени, они затаились и около шкафа, и вокруг его огромной кровати.

Он разделся и вымылся уже остывшей водой. Можно было бы послать, за свежей теплой водой, но он не любил, когда кто-то входил в его апартаменты после наступления темноты. Даже присутствие Пинча раздражало его. Он задул все свечи, кроме одной. Взяв ее, он заглянул в свою гардеробную. Там стояла небольшая кровать, на которой мог бы спать слуга. Но у Пинча были свои комнаты, и этой кроватью никто не пользовался. Кроме кровати в углу у дальней стены лежал довольно потрепанный соломенный тюфяк.