Книга Почерк зависти, или Я вас ненавижу - Анна Дубчак

Трубку взяли не сразу.

— Добрый день... Будьте так добры, пригласите Викторию, — попросила Наталия, услышав в трубке высокий женский голос.

— Викторию? — возникла небольшая пауза, затем все тот же голос произнес: — Вы ошиблись, никакой Виктории здесь нет.

— Девушка, подождите, не вешайте трубку... Может, Виктория — ваша подруга? Дело в том, что у меня записан ваш телефон...

Но трубку уже бросили.

— Терпеть этого не могу... Так и хочется стукнуть эту девицу трубкой по голове! Ну почему у нас такой народ? Даже выслушать не хотят! Все, позвоню Сергею...

— Какому? — оживилась Сара.

— Да не переживай ты так, не Савельеву. Сапрыкину, моей палочке-выручалочке.

— Алло, Сережа? Да, ты угадал. Как дела на личном фронте? Понятно. Это уже диагноз, можешь ей так и передать. Откуда я знала про Каменку? Догадайся. Да, все правильно... И еще раз правильно, мне всегда от тебя что-нибудь да нужно... Сначала скажи мне, почему умерла Злата Малышева... Понятно. Я так и думала. А теперь еще такой вопрос: убийство Олега Малышева можно исключить? Это действительно самоубийство? Понятно... Нет, не все... Запиши, пожалуйста, телефон: 25-56-81. Узнай, будь другом, кому он принадлежит и адрес. И приходи к нам сегодня ужинать, хорошо? Ладно, через двадцать минут... Спасибо. — И обращаясь к Саре: — Вот человек — просто золотой! Мне иногда кажется, что это его надо прокурором ставить, а не Логинова.

— Ты опять им недовольна? — улыбнулась Сара. — Я, если честно, так обрадовалась, когда ты рассказала мне о том, что вы снова вместе. Это хороший знак.

— Знак-то хороший, но ты думаешь, он изменился?

— А с какой стати он должен меняться? Он — взрослый, сформировавшийся мужчина. Ты должна воспринимать его таким, каков он есть. Поверь, это неплохая партия...

— Сара! Какая еще партия? Я не собираюсь выходить за него замуж... — Она вовремя остановилась, потому что чуть не сказала ей о другом мужчине, по которому она тоже соскучилась и увидеть которого было бы для нее большим подарком. Но она сама все сделала для того, чтобы он не вернулся. Разве ей самой поступить, как Логинов, — приехать к нему и сказать: «Я пришла и больше никуда не уйду». Но это Логинов не уйдет. А она-то уйдет. И будет снова вести двойную жизнь. А почему бы и нет?

Через двадцать минут, перезвонив Сапрыкину, она записала: «Хрусталева Екатерина Андреевна, ул. Садовая, д. 38 кв. 90».

— Сереж, спасибо! Ты настоящий друг... Мы ждем тебя на ужин, не забудь.

Глава 6

Нечистоты под снегом. Полевой бинокль. Лицо со шрамами

Когда она открыла глаза, первое, что увидела, — полосатую желто-оранжевую грязную наволочку. Тошнотворный запах вызывал рвотные спазмы.

Она повернула голову и увидела себя в большом треснутом зеркале, стоящем на полу возле противоположной стены. Лежала она на каком-то сером тюфяке, набитом соломой или, как ей теперь казалось, гвоздями. Убогое жилище, в нем три колченогих стула, маленький стол, заставленный бутылками и вскрытыми консервными банками с острыми зазубренными крышками.

Она попыталась пошевелиться, но поняла, что тело не слушается ее. Сильно болела голова, ноги и живот. Она с трудом подняла руки и прикоснулась к лицу. Кажется, оно не было повреждено, чего нельзя сказать о голове — проведя по ней, она обнаружила запекшиеся раны и шишки.

Она старалась не думать о прошлом. Речь шла о выживании. Главное — выбраться отсюда и найти того, кто сделал с ней все это.

Превозмогая боль, она вылезла из-под вонючего ватного одеяла. Оказалось, на ней надета какая-то мужская рубаха, доходящая ей до колен. Из зеркала на нее смотрела смертельно бледная худенькая девушка с всклокоченными волосами. Обхватив голову руками, она силилась вспомнить лица ее насильников... Нет, не насильников. Это они думали, что изнасилуют ее, но она их перехитрила. Они только и успели, что избить ее... Но вот что с ней было потом, она не помнила. И не знала, кто привел или принес ее сюда и уложил в эту мерзкую постель. Как ни странно, но в маленькое окно бил солнечный свет. Как летом. Но это был обман. Подойдя к окну и выглянув на улицу, она поняла — светло от солнца, которое купается в ослепительно белом, сверкающем снегу... Пейзаж испугал ее — за окном простиралось лишь большое белое поле. Значит, ее привезли за город. Но кто? Если это мужчина, то почему он не воспользовался ее беспомощным состоянием? И вообще: как после всего того, что она пережила, ей удалось все-таки избежать насилия?

Увидев в углу комнаты ведро, она поняла его предназначение. А взглянув на свое белье, увидела небольшое пятно крови. Значит, сегодня 17-е или 18-е число. «Теперь буду по месячным определять, сколько прошло времени... Может, прошли годы, и я просто стала бессмертна? А что, если я уже в аду?»

В умывальнике было немного воды. Она умылась, обломком расчески причесала волосы. Нашла старые мужские джинсы, очень большие, рваный свитер грязно-розового цвета, мужские ботинки без шнурков, зеленую куртку, подбитую искусственным мехом, и, наконец, вязаную красную шапку с прожженной дырой. Надев все это и едва переступая ослабевшими ногами, она вышла из комнаты. И упала прямо на снег...

Жилище представляло собой маленький автобус с высокой подножкой, с которой она и упала. Гул, который она сначала приняла за шум в собственной голове, оказался шумом работающих мусороуборочных машин. Видимо, она попала на городскую свалку. Кроме того, теперь ей стал понятен источник тошнотворного запаха, которым было пропитано все вокруг.

«Ну что ж, пойду в город...» — решила она.

* * *

К Романову Наталия поехала с водкой.

— Это тебе, Василий, чтобы приводить в чувства слабонервных. Здесь еще копченая скумбрия... Лучше пусть твои руки пахнут рыбой...

— Вот это разговор! Я всегда подозревал, что мы найдем с тобой общий язык... Проходи... Кто тебя интересует?

Романов, рыжий и худой, словно олицетворял саму смерть...

— Ты уже вскрывал Малышева?

— Да. Он умер от потери крови. Никаких признаков насильственной смерти, — профессионально доложил Василий. И добавил: — Он был здоров как бык. Ты не знаешь, что у них там произошло?

— У тебя ведь и Злата?

— Да уж... Не лицо, а маска из фильмов ужасов. Она что, изменяла ему?

— Вот бы знать... — она ходила вокруг столов, на которых лежали тела мужа и жены Малышевых. — Хотя я думаю, что ты прав. Ревность, наверное, одна из самых частых причин преступлений. Она ослепляет...

И тут она замолчала, поняв, что если это так, то ее саму давно бы уже убили, причем дважды. Один раз в роли убийцы мог выступить Валентин, в другой — Логинов...

* * *

Она опаздывала на урок. Уйти из школы сейчас, в середине года, было просто невозможным. Надо готовить детей к экзаменам, разучивать развлекательную программу к Новому году, который уже не за горами. Кроме того, устраиваясь на работу, Наталия клятвенно обещала завучу Елизавете Максимовне Бланш, что она год проработает точно. Но теперь ей катастрофически не хватало времени на расследование преступления.