Книга Десять карат несчастий - Марина Серова

— Разговор окончен, — отрезала Ангелина, но трубку не бросила. Это вселяло некоторую надежду.

— Зачем же так категорично, — сказала я. Мои глаза перестали слипаться, и я окончательно выбралась из объятий Морфея. — От кого Стрижевский передал вам «Борнео Блю»? От брата? — Я блефовала, но говорила вполне уверенно. — С каких это пор вы стали так ценить немецкое искусство?

— Ты, кажется, ничего не поняла, — заявила миссис Визаж. — Ну что ж, тебе же хуже!

— Советую попридержать вожжи, — сказала я. — Вряд ли стоит черное вдовство сочетать со страстью к ювелирным изыскам.

После этих слов в трубке раздались гудки. И чего я добилась? Стоило ли открывать карты? Выторговывала ли я короткую передышку или поставила на кон свою жизнь? Эти вопросы сводили меня с ума.

Я уселась на пол и метнула кости — как всегда, в самые сложные моменты моей жизни. Высшие силы меня не подвели. Если мне чего-то сейчас и не хватало, то именно такого ответа: «Положитесь на свою счастливую звезду и смело шагайте вперед», — повелевала судьба. Мне нравится быть фаталисткой! Я взглянула на себя в зеркало и обомлела. На меня из него смотрела настоящая ведьма с растрепанными рыжими патлами и ввалившимися глазами хищника, цвета болотной зелени.

«Да, родная, сон бы тебе не помешал», — заметила я и отправилась пить кофе. В эту ночь предстояло еще так много сделать, что я боялась не успеть до рассвета. Потому и вооружилась ручкой и стандартным листком бумаги.

«Приступим! — воодушевилась я. — Так что же мы имеем?» В центре большими буквами я написала «Борнео Блю» и несколько раз обвела это словосочетание темно-синими чернилами. Потом начертила две небольшие стрелочки таким образом, что листок поделился на две колонки. Обычно я к схемам не прибегаю, но данный случай особенный. Слева я расположила всех действующих лиц, а справа, в колонке напротив, сведения, которые мне удалось собрать по крупицам. Выяснилось, что меньше всего я знаю об Ангелине. А если быть совсем точной, то вся моя информация о ней, замечу на полях, далеко не полная, исчерпывающаяся днем сегодняшним. И вся ее сказочная биография остается для меня тайной за семью печатями. Со слов Самойлова я знаю только то, что она с отличием закончила среднюю школу, но в институт поступать не стала. Между прочим, неплохо было бы взглянуть на аттестат. Но это так, к слову. Зачем мне данные об ее успеваемости? «Главное, не чем ум наполнен, а как он работает», — не помню, где я этот шедевр услышала. Училась миссис Визаж только на курсах косметологов, но вся соль в том, что есть в ней предпринимательская жилка, а это, как известно, присуще совсем небольшой категории людей — процентам пяти от всего трудоспособного населения. Ее университеты — сама жизнь.

«Тьфу, опять меня куда-то не туда понесло. Завидую я ей, что ли? — Эти рассуждения меня разозлили. — Еще чего! Было бы чему завидовать!»

Мысленно я вернулась к своим запутанным ребусам. Ну так что нам еще известно о владелице фирмы «Цирцея»? Да практически ничего. Разве что родилась она где-то на Урале. Вот здесь-то я и поставила три восклицательных знака. Занимательный ареал вычерчивается. Все мои главные герои с Урала: и Стрижевский с Сахновым, и Самойлова с братом. Надо бы с Региной встретиться, поговорить, может, что еще прояснится. Я взглянула на часы, стрелка едва доходила до пяти. Вряд ли она обрадуется, если я к ней сейчас нагряну, придется все-таки подождать до утра. Внутренний голос уверял меня, что я тороплю события, но какой-то инстинкт гнал меня вперед с неукротимой силой: я безумно боялась чего-то не успеть сделать.

«Попасть на свои похороны», — внутренний голос был любезен, как никогда. Но его сарказм меня больше не волновал. Нужно было как-то скоротать время. Я не сомневалась, что, если моя голова коснется подушки, ее не поднять до самого вечера. Поэтому пришлось выкурить последнюю сигарету и вновь заняться гаданием.

Выпала комбинация: 20+26+8. Я перевела ее с нумерологического языка на русский: «Не позволяйте себе забыть прошлое, этим вы совершите ошибку еще раз».

Это предсказание затормозило весь мой мыслительный процесс. Стоит ли понимать этот антинаучный бред буквально? Если да, то какую ошибку я уже совершила? И чье прошлое забыла? Разве не дела давно минувших дней я пытаюсь рассматривать через призму тревожного настоящего? По примеру Скарлетт О'Хара я решила, что подумаю об этом завтра. Эта формула нередко спасала меня от стресса, спасибо Маргарет Митчелл.

Стукнуло шесть часов, я выглянула в окно. Но утренний лазоревый пейзаж меня не порадовал. Я не увидела Сережину машину, а он обещал подъехать ближе к рассвету. Неужели что-то случилось? Его ночное свидание по моей вине все равно уже сорвалось, больше я ему навредить не имела права, однако надеялась, что могу рассчитывать на его прощение. Не мог он просто взять и уснуть наглым образом. К тому же Серега — человек слова, а такие ископаемые не часто встречаются в наше время.

«Вот и ценила бы», — заметила я себе, уверенная, что этот совет моего подсознания в любом случае не будет мною воспринят.

И тут я вспомнила об Илье, журналисте местной газеты, который тоже не раз выручал меня в щекотливых ситуациях. Его картотека была просто сокровищем в умелых руках человека знающего. Кроме того, совсем недавно он мастерски помог мне распутать дело, связанное со смертельными лекарствами, наводнившими тарасовский фармакологический рынок и погубившими мою безобидную соседку, которая, к несчастью, страдала сердечной болезнью. Я пришла к выводу, что сейчас самая пора устроить Илье побудку. Вряд ли он на меня обидится, да и характер у него отходчивый.

Заспанным голосом Илья послал меня к черту. Я выдержала паузу и вновь попыталась достучаться до его сознательности; он тяжело вздохнул в трубку и спросил: «Что тебе надо?»

Вот тут уж я не стала себя сдерживать и высказала ему свои запутанные соображения касательно уральского региона. Илья, разумеется, ничего не понял из моей бессвязной речи, так как я, конечно, и словом не обмолвилась о заграничном камушке, а просто в общих чертах обрисовала ситуацию с Самойловым и его женой.

— А что тут странного? — удивился он. — Ну, выросли они все где-то на Урале.

— А Сахнов со Стрижевским? — не сдавалась я.

— Ты же сама говорила, что Стрижевский вполне мог быть другом детства; а Сахнова ты вообще неизвестно с чего сюда приплела, — сказал Илья.

— Конечно! — взорвалась я. — А то, что Денис на Сахнова работал, а сейчас в гробу лежит, это сущие пустяки. — У меня от возмущения даже дыхание перехватило. — И то, что он с Самойловой где-то за месяц до этого встречался и сверток какой-то ей передал, тоже чистая случайность!

— Какой сверток? — оживился Илья, у которого сработала интуиция профессионала.

— Не знаю, не выведала еще, — постаралась я врать как можно убедительнее.

— Не хочешь — не говори, — Илья сделал вид, что ему неинтересно. — Но на твою Самойлову у меня ничего нет.

— А я так надеялась, — протянула я разочарованно.