Книга Фиктивный бойфренд - Марина Серова

— Стасик, включи телевизор, пожалуйста, — сказала я вслух, когда наша молчаливая пауза слишком затянулась. — Макс, ну ты нашел, что хотел? — эти слова предназначались исключительно для Вити с Антоном.

Я затащила Макса в ванную и прикрыла за собой дверь. В комнате громыхнул телевизор, звук Гоцульский установил такой повышенный, что даже через запертую дверь ванной он казался оглушающим.

— В этом телефоне забит мой номер, в случае малейшей опасности дави на зеленую кнопку, я сразу прибегу к тебе, понял? — зашептала я.

— Понял.

— И учти, никакой самодеятельности. Сиди в номере и носа не показывай, пока я не приду за тобой. Понял?

— Да понял, понял, — мои наставления начали раздражать Максима. Он считал себя взрослым парнем, не нуждающимся в нравоучениях.

Мы вышли из ванной.

— Стас, убавь звук, оглохнуть можно! — крикнула я Гоцульскому.

В ответ он ткнул пальцем в место, где был установлен жучок, и с улыбкой закивал, как будто говорил: «Наоборот, пусть орет. Им же хуже будет».

— Убавь, говорю, — с раздражением сказала я, поморщив лоб.

Гоцульский послушно надавил на кнопку регулятора звука, убавляя звук.

— Иди, Макс. — Я открыла входную дверь, выпуская Максимку в коридор. Дверь наших соседей тоже немедленно открылась.

— Это у вас так телик орет? — спросил Виктор, выглядывая из своего номера.

— Да это Стас дурака валяет, — отшутилась я и прикрыла дверь. Затем присела и через замочную скважину около минуты наблюдала за номером напротив. Убедившись, что мы никуда не собираемся уходить, Виктор вернулся к себе. За Максом никто не пытался проследить.

— Ну что, ложимся? — игриво сказала я, заваливаясь на кровать прямо в одежде.

— Давай, — с некоторым удивлением ответил Станислав, усаживаясь рядом со мной.

Я удобно устроилась, облокотившись на спинку кровати у изголовья, и подтянула колени к себе. Потом взяла блокнот с ручкой и сделала короткую запись, которую немедленно передала Станиславу. Процесс передачи «секретной» записки сопровождался странным вздохом в моем исполнении.

— М-м-м… — В этом вздохе было столько страсти, что Гоцульский напрягся и круглыми глазами посмотрел на меня.

Когда же он ознакомился с содержанием записки: «Сейчас попыхтим для порядка, потом пойдем в ванную и продолжим разговор», заметно расслабился и подыграл мне:

— О-о-о…

Я безучастно смотрела в экран мигающего телевизора, периодически вздыхая и ахая. Стас поддерживал меня, правда, иногда мы не совпадали в своих восхищениях, ох накладывался на ах, получалось что-то странное, как будто мы из последних сил вагоны разгружаем. Когда по телевизору прошло аж два рекламных блока, я решила, что можно перебираться в ванную.

«Сначала я, потом ты», — показала я знаками и встала с кровати.

Я убежала в ванную, через несколько минут ко мне присоединился Гоцульский. Он так старался идти бесшумно, что его движение слишком затянулось. У меня уже появилось подозрение, что Стас заснул, вдоволь напыхтевшись. Когда мы наконец-то оказались наедине, вдали от подслушивающего устройства, я вернулась к начатому днем разговору:

— Итак, ты работаешь на Левицкого…

— Женя, а ты уверена, что тут они нас не услышат? Может, диапазон действия жучка так велик… — таинственно начал Станислав, но я его быстро перебила:

— Ничего они не слышат. Жучок тебе акустический поставили, он чувствителен к действию звуковых колебаний воздуха в помещении. Если нас в помещении нет, значит, и колебаний нет. Так что они слышат только шепот приглушенного телевизора.

— Ладно. — Мои слова показались Гоцульскому убедительными, и он продолжил свой рассказ: — Да, я работаю на Левицкого, много лет работаю, и все эти годы, с самого первого дня, я искал возможности подкопаться под шефа и собрать максимум компромата на него.

Такое чистосердечное признание друга удивляло. Мне приходилось работать с разными людьми, и практически все они с неохотой признавались в своих ошибках. По большей части валили вину на других, желая обелить себя в моих глазах, либо выказывали уверенность в том, что ничего предосудительного не сделали, а если и сделали, то делиться со мной подробностями не считали нужным. А Стас так откровенно, практически в лоб, заявил, что целенаправленно собирал компромат на шефа.

— Зачем тебе это надо, Стас?

— Я хочу потопить его бизнес, превратить его жизнь в ад. Хочу его растоптать, сломать, уничтожить. — Глаза Гоцульского загорелись ненавистью.

— Он тебе чем-то насолил? — высказала я предположение и, похоже, сразу попала в точку.

— Насолил?! — Стас почти выкрикнул это слово, но потом осекся и вновь стал говорить тихо: — Женя, если бы ты знала, что он сделал со мной и с моей семьей, ты бы… ты бы убила его собственными руками.

— Так. Ладно. — Я предпочла не развивать эту тему, мотив действий Гоцульского был мне более-менее ясен, подробности я рассчитывала узнать позже, сейчас важнее было выяснить, что Станислав намерен делать дальше. — Ты собирал компромат просто для себя или на кого-то работал?

— Для себя.

— А кому же ты теперь хочешь слить накопленную информацию?

— Одному человеку, хорошему человеку, он вывел на чистую воду не одну мразь.

— Что же это за Робин Гуд такой?

— Журналист из Москвы. Черемисин его фамилия.

— У нас что, в Тарасове мало хороших журналистов? Как это тебя в Москву занесло?

— Нашим журналистам я не доверяю. Точнее, не знаю, на что они способны. Могу проколоться, связаться с каким-нибудь пройдохой, который всю мою информацию сольет тому же Левицкому. А Черемисину я доверяю.

— Ты знаешь его лично?

— Не совсем, мы долгое время общались по Интернету, но никогда не встречались.

— Он обещал тебе заплатить за информацию?

— Нет, зачем? Деньги не главное, мне удалось хорошо обогатиться, работая на Левицкого. Я хочу отомстить ему, и самой достойной платой за мою работу будет скандал с последующим потоплением могущественного коммерсанта и политика.

— Ну ты даешь, Гоцульский! — Я с удивлением посмотрела на Стаса.

Не думала, что жажда мести может так захватить парня. Даже любопытно стало: за что же он не возлюбил Левицкого? Что такого сделал этот человек? Свое любопытство я рассчитывала удовлетворить позже, мы уже довольно долго сидим в ванной, того и гляди нагрянут наши «дружки» и снова помешают разговору. У меня было еще много вопросов к Гоцульскому, ответы на которые я рассчитывала получить в кратчайшие сроки.

— Ты приехал сюда на машине?

— Да, но не на своей, мы втроем приехали на машине Антона. Моя сломалась как раз накануне отъезда.