Книга Шесть черных свечей - Дес Диллон

Кэролайн кричит мусорщикам со своего четвертого этажа:

— Вы что, и по воскресеньям работаете?

— Разве от сверхурочных отказываются, милочка?

— Большие вещи вы берете днем?

— Большие вещи днем, контейнеры по утрам.

— Тогда подождите минутку, — кричит Кэролайн. Она уже собирается вернуться в квартиру, но, будто испугавшись, что они уедут, снова поворачивается и кричит: — Подождите здесь, ладно?

— Ждем, милочка, ждем.

— Не уезжайте.

Кэролайн бежит в гостиную и принимается собирать вещи, которые хочет выбросить. Слова мусорщика она повторяет, как мантру:

— Большие вещи днем, контейнеры по утрам. Большие вещи днем, контейнеры по утрам. Большие вещи днем, контейнеры по утрам.

Она открывает шкаф в гостиной, делает небольшую передышку, чтобы посмотреть, что в нем, набирает в грудь воздуха и с шумом выкидывает на пол свернутый ковер. Ковер вымазан чем-то липким. Кэролайн трет палец о палец. По ее глазам видно, что она вспомнила что-то, чего лучше не вспоминать. Работа — верное средство от вредных мыслей, и Кэролайн нагибается, чтобы вытащить ковер из квартиры. Из шкафа вылетает еще один нож, мелькает в воздухе, втыкается в пол и зудит упреком, раскачиваясь из стороны в сторону. Кэролайн выдергивает нож, фиксирует им входную дверь, чтобы была открыта, и берется за ковер. Половина ковра в результате оказывается на дворе, а половина — в доме. С другой стороны, ну кто сюда зайдет? Народ обычно дальше «Звездной ночи» не продвигается, придерживаясь мнения, что если здесь кто и живет, так уж точно полные психи. А ежели кто знаком с Кэролайн и прочими моими сестричками, то уж наверняка знает, что они ведьмы и от них лучше держаться подальше.

Кэролайн возвращается в квартиру, берет пакет для мусора и вываливает из шкафа в пакет всякую ерунду типа секс-прибамбасов. В пакет летит пара черных трусиков с красной отделкой — дешевых и пошлых, — как раз такие нравятся мужикам. За ними следует пояс с чулками, из которых сыплется тальк, кое-какая косметика и белые туфли на высоком каблуке.

Кэролайн выволакивает свернутый ковер во двор. В зубах у нее, как у бешеной собаки, пакет с мусором. На пакете потихоньку скапливается пена. Ковер стукается о ступени со звуком, напоминающим удары сердца. Когда она вытаскивает ковер на улицу, слышится плеск воды и шуршание. Двор пуст. Только холодный ветер врывается в выломанную дверь, продувает лестницу и проникает в квартиру Кэролайн подобно сердечной боли.

Мусоровоз с измельчителем — машина шумная, и разговаривать, стоя рядом с ним, тяжело. Однако мусорщики орут вовсю. Ежели ты мужик самостоятельный, твой контейнер на колесиках, полный мусора, может и постоять спокойно, пока ветер не раскидает все говно по улицам. Но дама — дело другое. А женщина, которую бросил мужик, — это вообще отдельный разговор. Она достойна того, чтобы перекрикивать механизм. Из-за нее можно драть глотку.

Мусорщики моментально окружают Кэролайн, выхватывают ковер у нее из рук:

— Давайте-ка его сюда. Счас мы его оформим.

Кэролайн высыпает в измельчитель содержимое пакета. Изнутри машины слышится удар каблука, пулей вылетевшего из дробилки. Остатки женской привлекательности, пережеванной стальными зубищами. Им бы еще и еще, зубищам.

Когда ветер стихает, из дома доносятся слабые звуки телевизора. Ящик распевает: «Я пойду за Тобою сквозь тьму…»

— Эта штука измельчает? — спрашивает Кэролайн.

— Мелко-намелко, милочка.

— Даже ковер?

Толстому коротышке с красным пятном на лице прекрасно известны технические возможности мусоровоза.

— Ковры, коробки, бутылки, кошки, собаки, горные велосипеды. Да этот долбоеб разотрет в порошок автомобиль, — заливается он.

Шут гороховый, весь в грязище, даже лицо чумазое (и еще хочешь обратить на себя внимание?), забирает у Кэролайн ковер. Она придерживает сверток за один конец, только чтобы ничего не высыпалось.

— Давайте его сюда, давайте.

Коротышка запихивает ковер в измельчитель. Машина заглатывает ковер фут за футом, вызывая улыбку на лицах мусорщиков. Ковер вздувается и пузырится, сокрушаемый зубьями из высокопрочной стали.

Когда ковер полностью переварен, мусорщики поворачиваются к Кэролайн — а как насчет отсосать? Но она уже ушла. Приходится довольствоваться зрелищем задницы Кэролайн, пока она идет к дому.

— Ух ты!

— Ой, хороша штука!

— Небольшой размер, редкая вещь. Уж и не припомню, когда в последний раз довелось подержаться за такую.

— Детская футбольная команда святого Иакова, — говорит Пятнистый.

Двое мужчин смеются над третьим. Зубы у того сцеплены, а губы плотно сжаты. Они смеются так громко, что заглушают рев мусоровоза.

Кэролайн слышит замечание насчет своей небольшой задницы (редкая вещь), и у нее немного улучшается настроение. Мужики смотрят на ее задницу. Это по ней. А то она уже и думать об этом забыла. Другие мужчины. Секс. Свобода. Раскрепощение. Во всяком случае, задница у нее красивая и редкая. Неплохо для тетки за сорок. Ее задница в превосходной форме. Просто в превосходной.

Кое-что про Донну

Моей младшей сестре Донне тридцать, у нее длинные черные волосы в готическом стиле и белая кожа. Она бы напугала семейку Аддамс в полном составе. Именно она (а не какая-нибудь другая сестра) — правая рука Старой Мэри во всем, что касается колдовства.

На отрезке времени от Старой Мэри до Венди (которая по-гэльски ни бум-бум) можно проследить, как гэльский язык все меньше и меньше употреблялся в обиходе. Матушка кое-что по-гэльски знает и может объясниться. Каждая очередная сестра знала его все хуже, а Венди и совсем не знает. Зато Донна поставила себе задачу выучить ирландский гэльский и ездит на уроки в Гевенхилл. Ей приходится при этом пересаживаться с автобуса на поезд и обратно, зато, если подойти к ней с каким-нибудь вопросом, она ответит длинной тирадой на гэльском и напустит на себя мистический вид. Робкие люди сразу отходят от нее подальше. И еще она изо всех сил старается разузнать как можно больше о колдовстве. Не скажу, что она знает это дело лучше Старой Мэри, но уж прочла по вопросу предостаточно. Донна — прямо ходячая история ирландского колдовства. Да и шотландского тоже.

Донна и Старая Мэри не похожи друг на друга. Старая Мэри — обычная маленькая пожилая женщина вроде тех, кто долго стоит в супермаркете «АСДА», изучая цены на печенье (и вызывая легкое подозрение у персонала магазина, как бы чего не стащили). Донна, напротив, из кожи вон лезет, чтобы жить, ходить и говорить, как ведьма. В ней живет червь сомнения, в Донне. В колдовстве она обнаружила кое-какие формулы и посвятила бы всю свою жизнь, чтобы их воплотить. Но червь сомнения удерживает ее. Ну а Старая Мэри просто верит в колдовство. Ей нет нужды искать формулы жизни. Чашка чая и булочка приносят больше радости, чем толстые тома Кафки, Камю, Платона и церковников.