Книга Игра в гейшу. Peek-a-boo - Яна Лапутина

– Конечно, – хмыкнула Ярослава.

– Тогда должны помнить слова Чарли. Он сказал: единственное, что ценится в нашем мире, – это то, что можно продать. Смешно, ты всю жизнь торгуешь, а этого еще не поняла. Конец цитаты.

– Миша, – как-то после утреннего кофе, при Олеге, обратилась она к нему.

– Слушаю вас.

– У тебя после службы в Чечне сохранились контакты с бывшими... однополчанами, да?

– Да, да.

– Что – да, да? Я правильно употребила понятие «однополчане», или да – у тебя сохранились контакты с ними?

Мишка с непроницаемым лицом выслушал уточнения, всматриваясь в Ярославу с внимательной выжидательностью.

– Да, два да. Вы правильно употребили понятие «однополчане», и у меня кое с кем сохранились контакты.

– Прекрасно. А нет ли среди них какого-нибудь бывшего снайпера, а?

– «Какого-нибудь» и «бывшего» снайпера не бывает, – поморщился Мишка. – В вашем пренебрежении усматривается дилетантство.

– И что?

– Посредственных стрелкашей отстреливают в первом же стоящем деле. Дурак – он и в Африке дурак. Так что «каких-нибудь», а тем более «бывших», снайперов быть не может, – как по писаному повторил Мишка.

– Олег, ты слышишь? У-у... вот это диалог.

– А ты думала, – довольно улыбнулся Олег, не вслушиваясь в разговор.

– Михаил, милый, так вы сведете меня с вашим настоящим снайпером? – Ярослава уважительно подчеркнула слово «настоящим».

– Попытаюсь.

– И только.

– Мой однополчанин сейчас очень гламурный фотограф. И прежде всего, по цене.

– Как его фамилия? Мы за ценой не постоим.

– Алексей Беляков. Его фотосессии во всех глянцевых журналах.

– Ты знаешь номер его мобильного?

– Знаю.

– Так я, может быть, сама позвоню ему?

– Не уверен. Моя подача мощнее.

– Почему, Мишенька?

– Вам не понять. Мы перемазаны общей кровью. Он – моей, я – его.

Глава 15

Они встретились на Тверской. В ресторане Sungate, зазывающем самым дешевым бизнес-ланчем в разгар рабочего дня. Ярослава уже устроилась за столиком в нише у самого окна. С видом на безнадежно неподвижную автомобильную пробку. Пригубливая аккуратно накрашенными губами – Ярослава расчетливо истратила все утро на макияж у своего визажиста – вкусно пахнущий капучино, она равнодушно смотрела на притиснутые друг к другу машины, представляя, какая синтония, то есть аккумулированная всеобщим водительским раздражением энергия витает сейчас над Тверской. А еще, отделив, по привычке, от этого слова начало, припомнила, что синто, или синтоизм, – древнейшая религия японцев, обожествляющих своего императора.

– Добрый день, – учтиво склонил голову Леша. – Позволите присоединиться? Я Алексей Беляков.

– Добрый день, – продемонстрировала отшлифованную, выверенную до миллиметра полуулыбку Ярослава. – Рада вас видеть. Присаживайтесь. Я Петелина Ярослава.

Леша бесшумно и гибко скользнул в полуметровое расстояние от столика до кресла. Кресло при этом – это Ярослава подметила особо – он не отодвигал.

Она вдруг физически ощутила на себе плотность Лешиного взгляда. Темно-коричневые его глаза, не мигая, внимательно смотрели на нее. И с ней – Ярослава это видела как бы его глазами – все было в порядке. Ее золотистые, с платиновым отливом волосы плавно стекали от светлой полоски пробора на левой стороне головы направо, послушно прикрывая изящным полуовалом правый глаз и затем вольно раскидывались по плечу и груди.

– Какое прекраснейшее пикабу, – сказал Леша, чуть-чуть смягчив взгляд, – вот теперь я весьма сожалею, что не принес вам цветы.

Он заказал себе обыкновенный эспрессо, вопросительно взглянув на Ярославу, она отрицательно качнула головой, и, когда официантка отошла, вежливо поинтересовался:

– Так что же вас интересует в снайперском мастерстве?

– Умение убивать.

– Вот так и сразу? – Леша отвернул светлую голову к окну и зачем-то поправил ворот белой рубашки от Gucci, самовольно выбившийся на безворотниковую стойку сочно-желтой кожаной куртки от Brioni. – Думаете одно, а говорите то же самое?

– Не всегда.

Он без разрешения – Ярослава курила – выудил сигарету из пачки Vogue и прикурил от ее зажигалки.

– Перед встречей с вами я забежал в книжный магазин и полистал, не покупая, вашу «Белую вспышку».

– Я подарю... – отрепетированно продемонстрировала свою полуулыбку Ярослава.

– Благодарю. Я не люблю современное чтиво.

– Вот так и сразу? Чем же оно вас не устраивает?

Леша задумался, оперевшись подбородком на кисть левой руки.

– У Гумилева есть одна очень грустная строфа:

Есть Бог, есть мир, они живут вовек,

А жизнь людей мгновенна и убога.

Но все в себе вмещает человек,

Который любит мир и верит в Бога.

– Снайперы верят в него? – не сразу, а после паузы спросила Ярослава.

– Я еще не ответил насчет современного чтива...

– Простите, так чем же оно вас не устраивает?

– Безбожием. Я обратил внимание на концовку «Белой вспышки».

– И что?

– Это фуфло. Мне сейчас вспомнился один еврейский анекдот. Разрешите?

– Да ради Бога.

– Бережливые евреи долго думали, как бы покороче, поэкономнее телеграфировать бесчисленной родне о смерти дедушки, и сочинили: «Изя все». В поступивших в ответ телеграммах-соболезнованиях было еще короче: «Ой».

– Смешно, – сказала Ярослава. – Только к чему?

– Когда вас будет убивать профессионал, он освободит вас от слабости ваших способностей. Неумения воображать и додумывать. Зато ваше последнее «ой» будет услышано Богом. А это не больше «ничего», как у вас.

Петелина достала из сумки и протянула Леше что-то в узком конверте. Он взял его левой рукой, чуть-чуть приоткрыв указательным пальцем.

– Вы – левша? – спросила Ярослава.

– Амбидекстер. И левша, и правша. А что это? – Леша уронил конверт на скатерть.

– Заказ.

– Изучу на досуге.

– Острота желаний не предусматривает резины.

– Хорошо излагаете, – сказал Леша.

– Как и плачу, – исподлобья взглянула на Лешу Петелина. – Сразу, без всяких авансов.

– Не вижу, – сказал Леша.

– Изучите на досуге. – Петелина перевернула лицевой стороной и пододвинула Леше лежащую перед ней книгу.