Книга Бабочки Креза. Камень богини любви - Елена Арсеньева

«Почему он Гектор? — подумала вяло. — При чем тут герой «Илиады», брат Париса? Наверное, чья-то партийная кличка, или как это у них, революционеров, называется».

Что-то забрезжило в памяти: шлемоблещущий Гектор великий… блистательный Гектор… пастырь народа, советами равный Крониду… А, ну да, Гектор же предводитель этих, как их… похитивших Ларису Полетаеву. Но в «Илиаде» он вроде был благородный, а здесь… Какое благородство в том, чтобы похитить женщину?

Аглая вздрогнула от ужаса, когда раздался звук открывшейся за спиной двери, а потом неспешные мужские шаги, остановившиеся рядом.

— Не бойтесь, — прозвучал незнакомый голос. — Вам не причинят вреда, если вы ответите на все вопросы, которые я вам задам.

Голос был молодой, холодный, бесстрастный. Вернее, он очень старался быть бесстрастным, но что-то звенело, что-то дрожало в его глубине… Человек явно волновался. А впрочем, Аглае было совершенно не до его волнения. Если она не убедит незнакомца, что попала сюда случайно, то, может статься, погибнет, ибо совершенно понятно: Аглая Донникова не сможет ответить на вопросы, адресованные Ларисе Полетаевой.

— Послушайте, послушайте, Гектор! Умоляю вас… — начала было она с жаром, однако незнакомец с досадой перебил:

— Нет, это я вас умоляю, товарищ Полетаева: ведите себя достойно. Вы ведь умная женщина, должны понимать: если уж вы начали играть в мужские игры со всеми их мужскими приемами, то неужто вы надеетесь, что ваши противники станут относиться к вам как к слабой женщине? Напрасно. Мы играем на равных.

— Да чего вы от меня хотите?! Я ведь не…

— Вы прекрасно знаете, чего я хочу.

— Даже не догадываюсь, потому что…

— Мне известно об истинной цели вашего столь внезапного визита в Нижний. Россказни о необходимости инспектировать изъятие у буржуазии культурных ценностей — именно что россказни, пустая болтовня. Вы добились назначения в комиссию, чтобы контролировать действия ее председателя — Хмельницкого. Мне ясно: вы не верите ему. Надеюсь, вы не станете отрицать?

Аглая пожала плечами. Лично ей было ясно только одно: человек, который говорит с ней, Гектор, — явно не Хмельницкий. Невозможно ошибиться относительно интонации, с какой он произносит эту фамилию. Он не Хмельницкий, а враг Хмельницкого. Константин и Федор должны были обмануть Ларису Полетаеву, чтобы привезти ее сюда, к этому Гектору.

А ведь, пожалуй, повезло комиссарше Полетаевой, что нынче в приемную доктора Лазарева ввалилась Аглая Донникова. Правда, не повезло Аглае Донниковой…

— Молчание — знак согласия, — констатировал незнакомец. — И вы совершенно правы, что не доверяете Хмельницкому. Он давно расстался с теми идеалами, за которые когда-то боролся и благодаря которым был так высоко вознесен новой властью. Он думает только о себе. Вы прекрасно понимаете, что он пытается набить прежде всего свои карманы, что как минимум десять, а то и все двадцать процентов из всего конфискованного уйдет в его тайники. Думаю, то же самое понимали и те ваши товарищи в Москве, которые помогали вам войти в состав комиссии. Тем паче что Хмельницкий — человек Троцкого, а предводитель большевиков не может не опасаться соперничества со столь сильной личностью, вот и пытается ставить ему палки в колеса где может и как может. И вы стали одной из таких палок.

«Предводитель большевиков», — сказал он. В интонации, с которой были произнесены эти слова, тоже нельзя ошибиться: она была самая что ни на есть враждебная. Получается, Гектор — не большевик. А кто? Может, анархист? Или эсер? Хотя, насколько слышала Аглая, эсеров вроде бы всех уже разгромили…

— Если Хмельницкий узнает о вашей тайной миссии, вы лишитесь его доверия и будете отправлены в Москву. Однако если Хмельницкий проведает, что вы по-прежнему связаны и с Орловым, он вас просто пристрелит. А ведь именно для Орлова вы сейчас стараетесь. Для него и для себя! Вы втираетесь в доверие к Хмельницкому, подделываете списки реквизированных ценностей, помогаете Хмельницкому замести следы его откровенного грабежа «родной Советской власти», но на самом деле вы с Орловым просто заметаете собственныеследы!

— Что вы говорите, я не понимаю! — в ужасе воскликнула Аглая. — Еще и какой-то Орлов…

— Уверяю вас, Лариса, я не собираюсь взывать к вашей совести, — перебил Гектор. — То, что у вас ее нет, мне известно давно, еще с тех пор, как вы, шестнадцатилетняя гимназистка…

Гектор на миг умолк, и Аглая всем телом ощутила, что он пытается подавить захлестнувшие его ярость и ненависть. Потом заговорил снова:

— Нет смысла напоминать вам события прошлого. Вы и сами все отлично помните. Мне известно, что у вас феноменальная память. Отчасти именно поэтому Хмельницкий радостно принял ваше назначение — вы могли стать ему отличной помощницей. Вы можете спокойно подделывать любые списки и описи, не опасаясь сбиться или запутаться. Поэтому я требую, чтобы сейчас вы призвали свою память на помощь и прямо здесь, при мне, составили полный реестр ценностей, утаенных от Советской власти: тех ценностей, которые осели в карманах Хмельницкого и в ваших лично.

Аглая, как ни была напугана, искренне озадачилась. Какой странный человек… Вроде бы с неприязнью говорит о Ленине, злую иронию его слов о «родной Советской власти» не заметил бы только глухой, а между тем так заботится об утаенных от нее ценностях. Что все это может значить? Просто вот такой благородный разбойник? Да нет, вряд ли тут можно говорить о благородстве… Ах, да ей-то какая разница!

— Послушайте, — заговорила Аглая слабым голосом, потому что у нее и в самом деле не осталось сил разгадывать тайны, с которыми она случайно, по глупости, столкнулась, — я никак в толк не возьму, что значит все происходящее и чего вы ко мне пристали. Вы меня путаете с…

— Я вас ни с кем не путаю, не надейтесь меня обмануть, — резко ответил Гектор. — Итак, я требую ответа на мои вопросы. Мне нужны списки, вы поняли?

— Нет! — заорала Аглая, у которой вдруг, в один миг, иссякли и терпение, и силы, и даже страх. — Я ничего не понимаю! Как вы мне все надоели! Вы что, с ума тут все посходили?! Наделали невесть что, увезли невесть куда, невесть кого, невесть зачем! Нет у меня никаких списков! Нет и никогда не было!

— Да и черт с ними, — с неожиданной покладистостью усмехнулся Гектор, и Аглая, которая порядком перепугалась своей внезапной вспышки, перевела дух с неким подобием облегчения. — Вы всегда были чертовски умны, Лариса. И уже догадались, конечно, что судьба ценностей, утаенных от Советской власти, так же как и судьба самой власти, меня волнует мало. За ваши с Хмельницким и Орловым делишки всех вас рано или поздно поставят к стенке, что меня тоже не волнует. А волнуют меня только бабочки Креза и их судьба.

— Бабочки Креза? — слабым голосом повторила Аглая, снова вперив взор на бабочек под стеклом.

Что за удивительная страсть к бабочкам припала вдруг этому человеку?! И при чем тут Крез, древний царь Лидии, прославленный своим баснословным богатством? Неужели он ловлей бабочек увлекался? И неужели могло статься, что его коллекция до сих пор сохранилась? Да ну, чепуха какая. И вообще, неизвестно, жил ли Крез на самом деле, может, он просто-напросто выдуман.