Книга Шарманщик - Виталий Вавикин

Видение рассеялось, оставив в память о себе лишь сладкий запах полыни и церковных смол. Женщина долго стояла не двигаясь, затем подняла с пола расческу и переоделась в черный плащ. Личный водитель наградил ее удивленным взглядом, но не стал ни о чем спрашивать. Он отвез ее по указанному адресу и остановился возле старого двухэтажного дома. Открывший дверь мужчина был высок и худощав. Он смотрел на ночную гостью, и глаза его то вспыхивали, то затухали, и сердце билось в груди очень тихо, словно боясь позволить себе чувства и эмоции.

– Могу я войти? – спросила его женщина.

– Что-то случилось?

– Нет, но случится, если позволю себе потерять тебя. Обязательно случится.

* * *

Экономическая блокада разоряла Мирн. Шлюхи, прикрывая лица черными платками, бродили по опустевшим улицам, готовые отдать свое тело за приличный обед, но никто не хотел предлагать им пищу.

– Моя страна умирает, – сказал Фариш министру.

– Может быть, сдаться?

– Кому? Никто не хочет нашей капитуляции. Им нужен наш крах, наше полное уничтожение как страны, чтобы они могли прийти сюда и присвоить себе все, что останется.

– Боюсь, у нас нет выбора, правитель. Пустыни подбираются к городу. Еды нет, воды нет. Наше золото ничего не стоит. Наше богатство не кормит, а убивает нас.

– Оставь меня.

– Но…

– Я сказал, оставь меня! – закричал Фариш. Он закрыл за министром дверь и достал из шкафа ятаган отца. Безразличная сталь блестела в лучах палящего солнца. – Все может быть так просто, – прошептал Фариш, поглаживая украшенную сапфирами рукоять ятагана…

Он просидел так до поздней ночи, и все это время Джаад наблюдал за ним, слушая, как некогда гордый правитель рассуждает вслух. И лишь когда Фариш прижал острую грань к своему горлу, готовясь совершить то, что ему уже казалось неизбежным, Джаад обозначил свое присутствие. Саддук загудел, как пчелиный улей. Тысячи перепончатых крыльев сложились в человеческий силуэт. Руки Фариша вздрогнули, оставив на шее алую полоску, из которой по смуглой коже скатилось несколько капель крови.

– Оставь помыслы свои! – велел ему Джаад. – Я знаю о твоих страданиях и о твоей бедности, хотя на самом деле ты богат, и о клевете, которую возвели на тебя сильные мира сего. Но придет час расплаты. И вспыхнет война между теми, кто желает получить земли твои и граждан твоих. И будешь ты причиной этой войны. И будет это твоя месть!

– Месть, – томно прошептал Фариш. Это слово нравилось ему. Оно ласкало разум лучше, чем самый сладкий сон. – Месть, – ему даже казалось, что он чувствует ее сладкую горечь на своих губах, и потому повторял снова и снова: – Месть. Месть. Месть…

* * *

И пришел Джаад в Пергам – столицу безверия и атеизма. И сказал он перепуганному правителю:

– Я знаю, что ты живешь там, где престол сатаны. И я знаю также, что не отрекся ты от веры своей, хоть и погубила она многих твоих последователей. Так раскайся же и приготовься к войне! Ибо только кровь может исцелить душу народа этого. И долгой будет эта дорога боли и страданий. И никто не знает, каким будет исход. Но знак уже дан тебе…

Так ходил Джаад от одного правителя к другому. И слушали они его. И склоняли головы свои, считая посланником своих религий.

– И дал я им время раскаяться, – говорил Джаад правителю Фиатра. – Но не пожелали они раскаиваться. И готов я повергнуть их на ложе мучений и всех, кто вступится за них, подвергнуть великому страданию, если не отступятся они. И я убью их детей, наслав на них мор. И все узнают, что я – тот, кто проникает в умы и сердца. И воздам я каждому из вас за то, что вы совершили…

И начинали ненавидеть правители друг друга, считая себя избранными. И готовились они к праведной войне, приближая час выборов в Хрустальном замке.

* * *

И вручил Джаад страшное оружие правителю Сардисса. И считалось это оружие даром великим, которым смогут воспользоваться во благо уцелевшие воины.

– И пойдут они со мной рядом во всем белом, ибо они достойны, – говорил Джаад. – Тот, кто победит, будет, таким образом, облачен в одежды белые. Я не сотру его имени из книги жизни, а признаю его имя перед ангелами.

И перенес Саддук Джаада в Дельфию. И вручил ангел, явившийся правителю этой страны, точно такое же оружие, как и правителю Сардисса. И не нарушилось равновесие сил. И ни один из законов Хрустального замка не был запятнан. И слушали его либертинцы, соглашаясь со всем, что он им говорит, потому что говорил он им то, что хотели они услышать.

– Я заставлю всех прийти и склониться к ногам вашим, и узнают они, что возлюбил я вас. Ибо исполнили вы мой наказ. Я же в свою очередь буду охранять вас от испытаний, которые надвигаются на весь мир. Победивший станет колонной в храме Бога моего и не выйдет из него более…

И кивали правители. И желали они начать войну. И разделился мир надвое. И одна часть вершила судьбу Тиния, а другая Рогила. И ударили колокола в хрустальном замке. И закончена была миссия Джаада.

* * *

– Пора уходить, – сказала ему Бертина. Капюшона на ней не было, и холодный ветер трепал седые волосы.

– Что станет теперь с этим миром? – спросил Джаад, любуясь далекими снежными вершинами.

– Он не умрет, – заверила Бертина. – Они и раньше убивали друг друга. По нашей воле или по собственной – неважно. Но за последние столетия, что я провела здесь, мне начинает казаться, что этому миру войны просто необходимы. Они у них в крови. Их жизни слишком коротки, чтобы любить тишину и покой. Может быть, они боятся этого, потому что думают, что именно такой будет смерть? Да, наверно, именно так. Осознание собственной смерти неизменно довлеет над ними, заставляя доводить самих себя до отчаяния, и там, в бездне собственной безысходности, находить надежды и двигаться вперед.

– Думаю, это их право, – сказал Джаад.

– Тогда чего же ты переживаешь за них?

– Не за них, Бертина. За себя. Они будут убивать друг друга, и кровь эта будет на моих руках. Как я смогу с этим жить?

– Ты всего лишь посланник, Джаад.

– Я убийца.

– Ты убийца с тех самых пор, как Легий выбрал тебя для этого. Но ты не делаешь ничего такого, чего бы не хотели эти люди.

– Люди… – произнес одними губами Джаад. И даже ветер стих, словно прислушиваясь к словам сошедшего с небес ангела.

* * *

Построенный в заснеженных горах дом выглядел обжитым и ухоженным. Крепкие промерзшие бревна плотно прилегали друг к другу. Белый дым клубился над крышей. Небо было голубым и чистым.

– Посмотри, – позвала Бертина Джаада, указывая на замерзшее окно.

Там, за ледяными узорами, где господствовали тепло и покой, темноволосая женщина кормила грудью младенца. Его крохотные губы снова и снова жадно обхватывали набухший коричневый сосок и снова и снова выпускали его изо рта. Беззубый рот инстинктивно причмокивал, а по щекам текло материнское молоко.