Книга Отвратительная истина - Диана Кади

– Вы часто обманываете ради достижения цели?

– Да. По-другому нельзя. Или ты, или тебя. Моя мама – глупая женщина. Многим легче живется в неведении: нет ответственности и головной боли. Удовлетворяешь свои первичные потребности, и все. Для счастья больше ничего не нужно, – сделав небольшую паузу, Марта продолжила: – В молодости она была очень красивой. Когда я смотрела ее старые фотографии, я не могла отвести глаз. Сейчас она старая и измученная женщина, поседела уже в тридцать. Она постоянно болеет, так как всю жизнь зарабатывала физическим трудом. Мама перенесла много несчастий, постоянно переживала, и от былой красоты не осталось и следа. Она давно поставила на себе крест, а на все мои уговоры уйти от отца отвечает, что он без нее не сможет. Представляете? Она думает о нем! О человеке, который угробил всю ее жизнь. Вот зачем эти жертвы? Вы знаете, раньше я ее жалела. Сейчас я испытываю к ней только презрение и ненависть за то, что, не желая спасти себя, она и меня обрекла на страдания. Она не имела права решать за меня. Если человек хочет, он меняет свою судьбу. Мой опыт – лучшее подтверждение этой истины. Ведь в любой момент можно все изменить. Ничего не меняют только слабые. Миллионы женщин живут с тиранами, а их еще и жалеют. Да за то, что они подвергают своих детей такой опасности, их нужно просто сжигать живьем!

Взгляд ее был жестким и непримиримым. Она особенно жестко и отчетливо произнесла последнюю фразу:

– Они прикрываются любовью, Богом, находят тысячи оправданий жестоким поступкам своих мужей и совсем не думают о детях. Деспотов и их жертв нужно лечить в психбольнице. Ну какая может быть любовь к человеку, который забивает тебя ногами и размахивает ножом возле горла?

«Выходит, Марта злится на отца не только из-за того, что он обрек ее на голодное детство…» – подумал Келлер.

– Итак, мы выяснили, что Вы презираете бедных, домашних тиранов, а также их жертв. Так?

– Я не могу понять, почему Вы делаете из меня какого-то монстра. Разве я не права? Разве такие люди имеют право на жизнь? – разъяренно крикнула Марта, бросив на Вадима злобный, испепеляющий взгляд.

До этого момента она не позволяла себе повышать голос. На прошлом сеансе даже острые замечания в адрес Келлера и обвинения в отношении бедных Марта проговаривала сдержанно и не давала эмоциям выплеснуться наружу. На протяжении многих лет Марта таила в себе злобу и обиду – чувства, разрушающие изнутри. Только после того, как человек выплескивает всю накопившуюся гадость, его сердце освобождается для любви. Этого и добивался психолог.

– А кем себя считаете Вы, Марта? Кто Вы?

– Я личность! Я успешный человек, который способен принимать решения. И если какой-нибудь подлец посмеет хоть пальцем меня тронуть… Я… я этого не допущу! Я не из тех женщин, что жалуются на судьбу, но при этом ничего не делают. Никому и никогда я не позволю себя обидеть! – твердо заявила она.

– Как давно Вы не виделись с родителями?

– Больше пятнадцати лет.

– За пятнадцать лет Вы ни разу не ездили домой?

– У меня нет дома! – раздраженно воскликнула Марта.

– Дом там, где Вас ждут. Я уверен, что Ваша мама мечтает увидеть Вас и очень страдает оттого, что Вы, Марта, этого не хотите, – тихо ответил психолог.

Марту безумно раздражало, что ей приходилось прислушиваться, для того чтобы услышать, что говорил психолог. Но с каждым визитом она доверяла ему все больше и старалась не обращать внимания на его своеобразную манеру излагать свои мысли.

– Я сказала, что не хочу возвращаться в прошлое. Если она испортила свою жизнь – это ее проблемы. Зачем портить жизнь мне? Если ей нравится терпеть унижения и побои – пусть!

Марта уже даже не пыталась скрыть свое раздражение, а Вадиму это и было нужно. Он хотел, чтобы она выпустила наружу весь гнев. Достала из грязного сундука всю нечисть.

– Родители Вашего отца еще живы?

– Нет.

– А Вы помните их? Какими они были?

– Я помню только дедушку. Правда, я помню его немощным стариком, который ослеп и был брошен своими детьми в старости. За ним никто не хотел присматривать. Мама рассказывала, что в первый год их с отцом совместной жизни дедушка оскорблял ее. Он постоянно повторял: «Ты что, ослепла?» А в итоге ослеп сам. Мама говорила, что он был еще похлеще отца. Хотя я до сих пор уверена, что быть ущербнее и злее моего отца просто невозможно.

Вадим был поражен исповедью Марты, все больше доверявшей ему свое прошлое и ту боль, которая съедала ее на протяжении многих лет. Самокопание мешало ей открыться. Психолог понимал, что, пока она не отпустит прошлое и не простит отца, она останется несчастной, одинокой женщиной, обозленной на весь мир. Пережив насилие в детстве, Марта так и не научилась радоваться простым вещам. Келлер все больше проникался к Марте. Он хотел, чтобы она стала счастливой, и испытывал к ней отнюдь не только профессиональный интерес, желая качественно выполнить свою работу. В ней он увидел то, что вселило в него самого надежду на искренние чувства. В его жизни появился смысл. Он понимал, что отношение к детям в семье влияет на то, каким путем потом пойдет человек. Семья могла дать очень много, а могла не дать ничего. Как психологу, Вадиму было легко понять Марту, но как человеку – очень сложно. У него был совсем другой опыт. Родительскую любовь он получал в избытке, а чрезмерная опека, возможно, и стала причиной того, что он до сих пор не мог принять важное решение в своей жизни. Марта Гордеева по сей день несла в себе груз многочисленных обид. Она, в отличие от Келлера, не получила такого количества душевного тепла и всю жизнь пыталась компенсировать его успешной карьерой. Это все, что у нее было. Именно поэтому она обнажила душу постороннему человеку, чего никогда не делала прежде. Марта прожила свое детство в страхе и постоянной напряженности. Это состояние очень сложно забыть, и поэтому она старалась быть бесчувственной. Черствость, грубость, бескомпромиссность стали единственным спасением от страданий и боли.

Глава 9

– А у Вас были счастливые моменты в жизни?

– Счастливые…

– Наверняка же было что-то хорошее. То, что вспоминается с улыбкой.

– Я помню, как пыталась заработать на белую блузку к Первому сентября. У меня никогда не было новой одежды. Мне приходилось донашивать за соседскими детьми, но мне очень хотелось прийти в школу в белой, красивой, а главное, новой блузке. У Насти уже была такая, с воланами на рукавах. Мы с ней придумали план. Ее дедушка привез целый мешок сырых семечек. Мы их неумело пожарили, и больше половины подгорело. Но мы не растерялись. Те, что были пожарены хорошо, мы положили сверху на подгоревшие и таким вот незатейливым способом хотели нажиться. Мы выставили их на продажу у себя во дворе. Но нас разоблачили и назвали маленькими спекулянтками.

– И что дальше? Вы опустили руки? Не поверю, – обнажив свои белые, ровные зубы, спросил Келлер.

– Нет, конечно, – с улыбкой ответила Марта. – На этом мы не остановились. Точнее, я. Деньги больше были нужны мне, а Настя влезала в эти авантюры просто так, ради интереса. Мы устраивали у меня во дворе дискотеки с платным входом, концерты, где я была и ведущей, и Аллой Пугачевой, и Софией Ротару одновременно. Мало того, что вход стоил 10 копеек, мы еще пытались заработать на разбавленных в трехлитровых банках «Юпи» и «Инвайте».