Книга Побудь здесь еще немного - Анна Андронова

Потом Милочка пошла в садик, привыкать к коллективу. И там ее все любили, от нянечки до музработника. Она слушалась, кушала хорошо, дружила, не ссорилась и удивительно мало болела. Воспитательница Ада Михайловна плакала, когда провожала Милочку в старшую группу. Следующая воспитательница, Мария Степановна, рыдала на выпускном утреннике.

Нельзя сказать, чтобы ее сильно баловали или позволяли слишком много. Наоборот, жизнь была четко распланирована и подчинена строгой дисциплине, но дисциплине разумной, которая не угнетала, а воспринималась как нечто должное и нужное. Легко. Из-за этой легкости, какой-то особой радости, которую Милочка вокруг себя рассеивала, ее и звали всегда этим домашним именем. Даже школьные тетради она так подписывала:

«…по математике Савельевой Милы».

И никто не возражал.

С первого по десятый класс в дневнике водились одни пятерки, с небольшими вкраплениями четверок в целях оздоровления и профилактики «звездной» болезни. В школе, которую, кстати, окончили и Милочкины родители, были прекрасные педагоги, особенно классная руководительница с их четвертого по последний класс. Милочка занималась в музыкальной школе, в танцевальном кружке, раз в неделю к ней приходил преподаватель английского языка. С третьего по седьмой класс она ходила в бассейн. Многочисленные бабушкины коллеги с кафедры детских болезней занимались ее здоровьем. Половина мальчиков в классе была влюблена в Милочку, половина — в ее симпатичную подругу Таню. Состав половин постоянно менялся, девочки хорошо дружили, без обид, без конкуренции. На выпускном с ними по очереди перетанцевал весь класс «А», а потом еще некоторые мальчики из класса «Б». Гуляли до утра, впереди ждала большая счастливая жизнь.

Подруги пошли в один институт, медицинский. Таня — по совету практичной мамы — на стоматологический, а Милочка — по зову крови. Ей выбрали самый фундаментальный факультет — лечебный. На экзамене она даже не волновалась, так как он был у нее, золотой медалистки, один — химия, и подготовлена она была знающим репетитором на твердую «пятерку», каковую и получила.

В институте поначалу учиться оказалось сложнее, но потом все наладилось, вошло в свою колею. Группа подобралась особенная, «блатная». Сын завкафедрой физиологии, дочь известного хирурга, внучка главного врача клинической больницы, Милочка — внучка своей бабушки, и т. д. Вроде как элита. Плюс несколько человек «из простых» для разбавления. Они, как выяснилось позже, стали центром группы и компании. Именно в общаге собирались по разным поводам. Именно их запускали представителями, если надо было договориться о переносе зачета или отработке. Две девочки и парень после армии. В них было что-то настоящее, неподдельное. Девочки подрабатывали в больнице санитарками и имели более чем свободное поведение, половину всех их «похождений» Милочка просто не могла переварить. Молодой человек уже был женат и имел маленького ребенка в том городке, откуда он был родом.

Вечеринки в общаге? Милочку они обтекали. Она не курила травку, не могла много пить, ей хотелось вернуться домой и забраться на тахту с книжкой. Ей никто серьезно не нравился из группы, разве что женатый Сережа. Но он был «не тот человек». Милочка не возражала, что ее подруги и друзья курили травку, напивались и оставались в общаге ночевать. Она их не одобряла, но и не осуждала. Она относилась к этому никак.

Это ее не задевало. Задевало отсутствие любимых предметов. Даже не то что любимых, а… Может, это не для нее? Нет, нет, мысли прочь (они ее пугали). Она бросалась участвовать во всех научных обществах: биология, биохимия, физиология. Лягушачьи лапки привлекали ее больше, чем «основы общего ухода за больными». Она довольно быстро справилась с первым в ее жизни шоком — анатомией. Душащий запах формалина, тела на столах. Кожа, мышцы, кости, нервы и сосуды. То, что есть я, то, что жило, говорило и думало. Загадочный кусок светло серой массы — человеческий мозг. Это препараты. «Это все препараты!» Не люди, не трупы, не тела, а просто препараты. Она научилась так думать довольно быстро, привыкла. Уже не чувствовала себя в анатомке на гране обморока. Родители и бабушка как всегда мягко и мудро подвели ее к нужному решению. «Мы все через это прошли».

Дальше — больше. Пришлось привыкать ко множеству вещей. Она справилась! Справилась и гордилась этим. И с оперативной хирургией, на которой оперировали собак (ее собака была жива и здорова на следующий день после операции, чем несказанно порадовала Милочку). И к судебной медицине, где в морге лежали более чем реальные люди. Только мертвые. Их не получалось считать препаратами, они были одеты в настоящую одежду, их лица имели выражение. Опять крылом зацепила реальная настоящая жизнь. Милочка испугалась, но выдержала. Это уже не «препараты», а «материал». Она просто учится, получает знания. Все через это прошли. И ей надо пройти, она же не собирается здесь работать! Цикл «судебки» быстро кончился, она как всегда сдала его на отлично. Выучила все наизусть и сдала.

Гораздо хуже дела обстояли с клиникой. Можно выучить наизусть симптомы, можно подготовить блестящий материал о дифференциальной диагностике. Можно провести статистическую подборку по архивным историям и в конце сделать правильный вывод. Это все было легко. Милочка — современная студентка. У нее дома компьютер, Интернет, английский язык в запасе. Бабушка как консультирующий профессор одна из первых получает кафедральные журналы. У Милочки логический склад ума, быстрый, практический. Основательные базовые знания. Прекрасная память. Несколько статей в соавторстве.

Любую тему можно было понять и выучить, разобраться во всем. Кроме больных. Людей. Люди не поддавались обсчету и классификации по симптомам. Милочка старалась. Писала образцовые истории болезней с использованием большого количества литературных источников и вдумчивым разбором. Истории оставляли на кафедрах как образцы для воспитания последующих поколений безалаберных студентов. Работы были отличные, но в них не было ни слова правды.

Ни слова. Потому что больные пугали Милочку, она не хотела и не могла с ними общаться. Одни рассказывали каждый раз новые жалобы. Другие жалоб не предъявляли вовсе, а только пожимали плечами. Некоторые отказывались от осмотра, не хотели раздеваться или просто плохо пахли. А были и такие, которые плакали непонятно от чего или смеялись над Милочкой, вели себя с ней слишком снисходительно. Особенно мужчины.

Она перед входом в палату готовилась, как для прыжка с вышки в бассейн. Готова была идти куда угодно — в столовую, в библиотеку, даже на запасную больничную лестницу курить за компанию. Только не в палату. Ей было стыдно признаться одногруппникам. Она — блестящая ученица, у которой все списывали и спрашивали, которая всегда шла сдавать все экзамены первой, а потом в ожидании своего (отличного) результата по памяти рассказывала всем страждущим любой билет! Ей казалось, что таких проблем нет ни у кого.

Все как-то справлялись. Иногородний Сережа знал множество баек и подробностей из личной и даже глубоко интимной жизни обитателей его палат. Его уже ловили в коридоре пациенты, что-то спрашивали, заглядывали в глаза. Милочку никто не ловил, никто не запоминал ее имя и отчество. Она чувствовала себя неловко и поэтому никогда не могла как следует представиться. Казалось, что люди смотрят в ее милое обаятельное лицо и ничего там не видят. Они ей не верили. Они ей не доверяли и врали. Может, это внешность у нее такая не солидная? Слишком детская, что ли? Милочка протискивалась бочком в палату (на ней дежурная улыбка и фирменный белоснежный халат с голубой отделкой), щеки ее пылали. «Кто Иванова? Вы? Можно с вами побеседовать?» Хотелось заплакать и попросить у этой женщины: «Пожалуйста, поговорите со мной! Расскажите мне все! Расскажите мне так, как написано в учебнике!» Женщина же говорила, что никогда раньше ничем не болела, да и сейчас ее уже ничего не беспокоит, а поступила она в больницу «по поводу легких», и вообще ей пора на процедуры. «Да?» — Милочка обрадованно вскакивала. «Ну, тогда я зайду завтра!» Бегом-бегом за историей болезни в ординаторскую. А в истории написано, что больную три года назад оперировали по поводу рака желудка, а теперь она поступила с пневмонией, которая оказалась маской метастазов. И как это они все узнали, врачи? Какие волшебные применяли слова, чтобы это понять? Ведь учились они в том же самом институте, значит, и она научится? И Милочка радостно копалась в справочниках и ее зачетную работу потом хвалили перед всеми за грамотный разбор клинической ситуации, подробный дифференциальный диагноз и обширный список использованной литературы.