Книга Таинственное убийство Линды Валлин - Лейф Г. В. Перссон

Примерно между половиной третьего и тремя часами утра она столкнулась с соучеником по школе полиции и сообщила, что собирается пойти домой и лечь спать. Охранник на входе видел, как она уходила («за несколько минут до трех, если ты спросишь меня») и, по его словам, была трезвая, одна и не выглядела ни особенно радостной, ни печальной, когда он провожал взглядом девушку, удалявшуюся через площадь, мимо резиденции губернатора, в направлении ее дома на улице Пера Лагерквиста.

В худшем случае именно там она растворилась в некоем тумане неизвестности. Никто не видел ее на пути от кабака до квартиры, а это приблизительно километр. По крайней мере, никто сам не дал о себе знать. Она не вела никаких разговоров по мобильному и не отвечала на звонки. Кроме того, в городе было спокойно, и особенно вдоль улиц, по которым Линда, вероятно, шла к себе.

— Хорошо, — сказал Бекстрём и обвел взглядом свою разыскную группу. — Данный отрезок важен, как вы наверняка понимаете. Я хочу в мельчайших деталях знать, что происходило в ночном клубе. Каждого, кто хотя бы заходил туда, надо допросить, всех гостей, весь персонал и, конечно, артистов. Особенно их. То же самое касается ее прогулки домой. Значит, никакие свидетели не дали о себе знать?

Бекстрём вопросительно посмотрел на ассистентку, которая, казалось, испытывала угрызения совести, когда отрицательно покачала головой.

— Камеры наблюдения, — сказал Бекстрём с нажимом. — Ты упоминала какой-то банкомат? Там же наверняка есть камера?

«Чертовы любители».

— Мы изъяли запись с нее, — сообщила Сандберг. — Но, к сожалению, еще не успели посмотреть. Не хватило времени.

— Есть еще камеры на ее пути домой?

Бекстрём с мрачной миной раскачивался на локтях.

— Мы как раз это проверяем сейчас, — стала оправдываться Сандберг. — Я, конечно, подумала обо всем таком, но мы просто не успели.

— Тогда нам надо заняться этим в первую очередь, — парировал Бекстрём. — Пока торговец на углу и все другие, кто думает, как он, не посчитают, что о нем и о его разрешении на собственную маленькую камеру забыли, и не решат спрятать ее и уничтожить запись, сделанную в ночь на пятницу.

— Я понимаю, о чем ты, — отозвалась коллега Сандберг.

— Замечательно, — проворчал Бекстрём. — И самое время начать стучать во все двери между кабаком и ее домом. Поручите это коллегам, которые уже приступили к обходу в квартале, где она жила.

Сейчас она довольствовалась только кивком и сделала запись у себя в блокноте.

Бекстрём скосился на свои наручные часы. Было уже почти три, у него начало сосать под ложечкой от голода, а они еще даже не дошли до места преступления. И если он не собирался сидеть и болтать здесь целый день, ему стоило взять бразды правления в свои руки, ускорить процесс и позаботиться о том, чтобы его группа занялась делом.

Бекстрём кивнул ответственному со стороны экспертов по фамилии Энокссон. Все звали его Эноком, и он был комиссаром и начальником отдела.

— Поправь меня, если я ошибаюсь, Энокссон. Местом преступления стала квартира, где живут она и ее мать, и все произошло примерно на рассвете. Пожалуй, между тремя и пятью утра в пятницу. По твоему мнению и мнению твоих коллег, ее задушили и изнасиловали, и, с большой долей вероятности, мы говорим об одном преступнике.

— Мне не в чем поправлять тебя, — сказал Энокссон, который сам выглядел так, словно ему необходимо поесть и поспать. — Именно так я думаю. Кроме того, мы почти уверены, что он сбежал через окно в спальне. Мы нашли кровь и остатки кожи на железном подоконнике.

— Почему он просто не ушел через входную дверь? — поинтересовался Бекстрём.

— Если все обстоит так, как говорит обнаружившая ее соседка, то квартира была заперта изнутри. А замок нельзя закрыть снаружи, просто захлопнув дверь. Как мы считаем, он ушел, когда разносчик газет сунул утреннюю прессу в почтовый ящик. По нашему мнению, он решил, что кто-то сейчас войдет в квартиру, а поскольку спальня находится дальше всего от входной двери, то выпрыгнул из ее окна.

— Когда там разносят газеты? — уточнил Бекстрём.

— Сразу после пяти утра, и здесь все вроде сходится. — Энокссон кивнул в подтверждение своих слов.

— Нам известно еще что-нибудь? — спросил Бекстрём.

— Кодовый замок на двери в подъезд не работал. Он барахлил, и разносчик газет жаловался по этому поводу. В среду уже можно было входить, не набирая код. Замковая фирма обещала все починить в четверг, но они не успели.

Энокссон вздохнул и пожал плечами.

— Дверь в квартиру, Энокссон? Что с ней?

— Никаких следов взлома, — констатировал эксперт. — Никаких других признаков насильственного проникновения в коридоре тоже. Поэтому либо девушка впустила его добровольно, либо забыла запереть за собой дверь.

— Возможно также, он приставил ей нож к горлу, когда она вошла в подъезд, и вынудил отпереть. Или забрал у нее ключи, — парировал Бекстрём.

— Подобное тоже нельзя исключать, — согласился Энокссон. — Конечно же нам надо поработать в квартире еще пару дней, прежде чем картинка окончательно прояснится. А результаты анализов из криминалистической лаборатории задерживаются, как обычно, но судмедэксперт должен сообщить предварительные выводы самое позднее завтра утром, он старается со вскрытием, как может.

— То есть у нас есть и хорошие новости, пусть их и мало, — произнес Бекстрём с более дружелюбной миной.

«Надо менять маски, — подумал он. — Много кнута и чуть-чуть пряника».

— Мы имеем кровь, сперму и, вероятно, его пальчики, то есть, похоже, не все так плохо, — констатировал Энокссон.

— Но ты хотел бы подождать с выводами? — Бекстрём по-прежнему улыбался.

— Да, так думаю и я, и мои коллеги из технического отдела. — Энокссон снова кивнул в знак подтверждения своих слов, как бы подчеркивая, что для всего есть свое время, и для Бекстрёма тоже. — Пожалуй, я могу предложить тебе пока пару скромных соображений.

— Я слушаю, — сказал Бекстрём. Хотя, конечно, он не собирался заниматься этим целый день, поскольку у него в желудке уже начало твориться черт-те что.

— Во-первых, по-моему, она впустила его добровольно. Или встретилась с ним по пути и пригласила к себе домой. Или раньше условилась о встрече. Судя по обстановке в квартире, все ведь сначала происходило довольно дружелюбно.

— Значит, так ты считаешь, — сказал Бекстрём, помедлив.

«А ведь такая, судя по всему, могла впустить кого угодно», — подумал он.

— И во-вторых, при всем уважении к тому, что коллега Анна сказала немного ранее, в моем понимании Линда не жила там в полном смысле слова. Я читал протокол допроса матери, и, мне кажется, именно так все и обстояло.

— И почему у тебя сложилось такое мнение? — спросил Бекстрём.