Книга Крестовые походы - Оливия Кулидж

– Каждый за себя! – был общий клич. – Пусть рыцарь отметит себе дом и повесит свой щит на его стену. А внутри пусть грабит и убивает, сколько душе угодно. И ни один человек не должен оспаривать его трофеи, потому что все принадлежит нам.

Разве сам папа Урбан не обещал им военную добычу, не подвергая сомнению, что работник заслуживает платы за наем? Хотя в то время, как армия надевала кольчуги и готовилась к битве, пославший ее сюда папа Урбан уже лежал на смертном одре в далеком Риме.

К этому моменту люди герцога Готфрида построили осадную башню на колесах высотой с городскую стену. Башня имела мост, по которому можно было перейти на стену. Прежде чем пользоваться башней, они должны были заполнить крепостной ров. Каждую баллисту Готфрид приказал снабдить приличной грудой камней для стрельбы, а женщинам и прочему невооруженному люду выдать лопаты, чтобы они насыпали землю в мешки для заполнения рва. Затем, схватив первый мешок, он подал пример, подбежав к краю рва и бросив мешок вниз.

Была ночь, когда началась работа, но все небо усыпали звезды, и осажденные установили вдоль стены факелы, поэтому часовые могли заметить движение. Почти сразу же их рожки протрубили сигнал тревоги, и на стене из ближайших башен стали появляться люди. Град стрел уложил на землю десяток нападавших и напугал других, бежавших с мешками ко рву. С жужжанием и треском первая баллиста Готфрида выпустила снаряд, но, поскольку прицел выбрали плохо, он отскочил от стены и упал в ров.

– Давайте сюда мантелеты! – крикнул кто-то.

Группы людей, специально выделенные для этого, уже катили по неровной земле ко рву щиты на колесах, чтобы предоставить укрытия тем, кто носил мешки. Лишь на мгновение нужно было им показаться на краю рва и сбросить вниз свою ношу. Один из них осмелился высунуться и невредимый отскочил обратно в укрытие. Следующий с воплем упал в ров и оказался похороненным под содержимым мешка, упавшим сверху на его тело.

Теперь начали действовать и баллисты осажденных, беспорядочно издававшие глухие звуки то там, то здесь; они ломали щиты мантелетов, после чего их требовалось укреплять мешками с землей, и поэтому довольно долго ни один мешок не падал в ров. Люди работали в отчаянной спешке, ведь самое опасное оружие неверные еще не применили. Возможно, удачный выстрел из баллисты разрушил его. Кто мог сказать?

Но вот и оно, наконец, с ужасным шипением вступило в бой. Снаряд с огненным запалом на хвосте взорвался на краю вала и разлил жидкость, которая тут же превратилась в ревущее пламя, осветившее низкие укрытия и позволившее увидеть ров двадцатифутовой глубины с горсткой земли на дне. К счастью, прицельно выстрелить бомбой с этим «греческим огнем» было так же трудно, как из баллисты, и очень многие снаряды взрывались не причиняя никакого вреда. Кроме того, на укрытия набрасывали, не натягивая, шкуры, пружинившие при ударе и заставлявшие бомбы скатываться вниз. Тем не менее в отсутствие ветра удушающий дым повис над коридором, по которому, пошатываясь, двигались люди с мешками. Тогда Готфрид организовал посменную работу своих воинов и велел тем женщинам, которые не копали землю, носить им воду.

На одном участке мантелет сгорел дотла, и единственной защитой была стена мешков, нагроможденная за ним. В этом месте, пока рабочая команда пыталась доставить туда новый щит, камни, огонь и стрелы летели непрерывно.

Бомба с «греческим огнем» упала точно в образовавшийся зазор и разорвалась на тропе, полив всех вокруг ревущим жидким пламенем. Вопли людей были столь жуткими, а запах горящей плоти таким сильным, что те, кто нес туда землю, в ужасе попятились назад. И даже когда огонь догорел и кошмарные звуки стихли, нападавшие продолжали колебаться, сгрудившись вместе на безопасном расстоянии, не желая нырять в дымное облако и спотыкаться об обгорелые предметы, которые еще недавно были людьми.

– Пять ноблей тому, кто пойдет первым! – крикнул Готфрид.

С приближением рассвета небо стало бледнеть, а ров был заполнен лишь наполовину. При дневном свете и переносе участка работы ближе к стене дело должно было пойти медленнее.

Один из выжидавших мужчин бросил на землю мешок:

– Пять ноблей за шанс поджариться! Только не я.

– Пять ноблей за испытание в честь святого Мартина из часовни нашего сеньора Готфрида! – Робер де Сент-Авольд спустился с осадной башни, где вместе с лучшими рыцарями ждал возможности проложить путь в город. – Дайте мешок! – крикнул он и, схватив его так легко, словно не был уже отягощен доспехами, пробежал ко рву и метнул мешок вниз.

– Поставим щит вперед! – Жильбер де Турне, последовавший за своим другом, взялся за мантелет и начал его двигать. Ему на помощь пришли другие, и дыра в обороне была прикрыта. За Робером через дым побежали еще воины. Одна из баллист Готфрида, нацеленная лучше, чем обычно, гулко ударила в солдата неверных, слишком дерзко позировавшего на стене. Радостные крики раздались из рядов воинов с лестницами, дожидавшихся момента, когда внимание осажденных будет отвлечено башней, чтобы попытаться взобраться на стену.

– Погодите, пока мы до них доберемся! – крикнул один. – Мы им дадим огоньку!

Солнце встало. Те, кто работал всю ночь, падали от усталости, покрытые пылью и пораненные камнями. У женщин ладони покрылись ссадинами и волдырями. Даже священники и праведники помогали копать, пока ров заполнялся людскими телами, камнями и землей.

Уже где-то ближе к полудню большая осадная башня неуклюже и медленно пришла в движение, подталкиваемая сзади сотнями людей, которые нажимали на специальные толстенные бревна. Она скрипела и вздрагивала на ходу, но продолжала двигаться до самого края рва, где застряла, потому что проезд все еще был неровным из-за нагромождений камней. Засыпанную поверхность принялись сглаживать под прикрытием баллист, но их выстрелы не могли помешать оборонявшимся бросать вниз огромные камни и жидкий огонь. Теперь уже лучники на башне, имевшие восточные луки и вообще вооруженные лучше своих противников на стене, очистили стену от людей. Защищенные прочными укрытиями, вражеские баллисты продолжали участвовать в сражении, а бомбы с «греческим огнем» разрывались с шипением и треском. Но падали они вслепую, поскольку никто не осмеливался появиться на крепостной стене и определять прицелы.

– Мы их взяли, мы их взяли! – крикнул Готфрид.

Он и его рыцари заполнили второй этаж башни, готовые броситься по мосту, когда он будет опущен. Башня качнулась на краю рва и толчками пошла вперед.

Боевые действия внизу почти стихли. Некоторое время назад Готфрид заставил замолчать свои баллисты, потому что теперь они могли бы причинить больше вреда людям во рву, чем магометанам на стене. Когда башня придвинулась ближе, она вызвала на себя весь огонь врага. Как и мантелеты, она была прикрыта занавесками из шкур; сделана она была из крепкого дерева, вздрагивавшего и постанывавшего от бомбардировки. Но сооружение держалось, и на каждом этаже был приготовлен песок для гашения возможного пожара.

Три раза башня застревала во рву, и рабочим, вооружившимся кирками и лопатами, приходилось лихорадочно трудиться и разравнивать для нее дорогу. В занавесках появились громадные дыры, от чего лучники на крыше башни несли серьезные потери.