Книга Тит. Божественный тиран - Макс Галло

Говоря об этом, он, казалось, забыл о предательстве, затем продолжил петь и декламировать, распространяясь в промежутках между пением о действии гидравлических музыкальных органов совершенно новой модели.

Я подумал, что боги, в которых он верил, всегда благоволили ему. Легионы надменной Германии под командованием легата Виргиния Руфа разгромили в Весонтио[7]двадцатитысячную армию Виндекса. Виндекс после поражения покончил с собой. Виргиний Руф возвращался к себе в Германию, отказавшись примкнуть к взбунтовавшимся войскам Гальбы.

Я был угнетен. По выражению лиц сенаторов и всадников, с которыми я говорил, я понял, что они разделяли мои чувства. Они надеялись, что Нерона наконец убьют, но страх заставлял их молчать. Они опускали головы, продолжали, как и я, бурно приветствовать императора, боясь, как бы он не привел в исполнение свои гнусные замыслы. Говорили, что Нерон собирался отозвать всех наместников из провинций и заменить их верными людьми. Он готовит великий пир, на который будут приглашены все сенаторы, и их заставят есть и пить отравленные блюда. Он велит убить всех галлов в Риме и всех граждан, отправленных в ссылку.

С каждым днем он все больше сомневался в верности Веспасиана, Тита и Тиберия Александра. Я, друг Сенеки, прибывший из Галилеи, тоже был в списке подозреваемых.

Говорили также, что он хотел поджечь Рим и выпустить на улицы города тысячи разъяренных зверей. Позже он объявил — я присутствовал при этом, — что он примет командование армией и направится в восставшие провинции, в Галлию и Испанию.

Нерон говорил, что прикажет обрить волосы женщинам, которые будут сопровождать его. Они будут амазонками, вооруженными секирами и щитами.

— Как только я коснусь ногой земли провинции, я предстану перед солдатами без оружия, — говорил он пронзительным голосом. — Я просто заплачу. Тогда мятежников охватит раскаяние, и на следующий день, полный радости, посреди всеобщего ликования, я спою гимн победы, который мне уже сейчас пора сочинить.

Этот человек был настоящим безумцем.

Как можно было повиноваться ему, когда он требовал нового налога золотыми и серебряными монетами, а Риму не хватало хлеба? Когда суда, прибывавшие из Александрии, были нагружены не зерном, а песком, которым посыпали арены перед гладиаторскими боями?

На улицах Рима я чувствовал, что народ дрожит от гнева. Я видел мешок, привязанный к статуе императора, и надпись на цоколе: «Ты это заслужил». В Риме отцеубийц казнили с позором — их топили в мешке.

Через несколько дней уже все стены домов были покрыты гневными тирадами:

«Начинается настоящая борьба! Состязания певцов в прошлом, теперь война! Беги, если сможешь!» — гласила одна надпись.

Другая продолжала: «Ты так громко поешь, что разбудил петухов!».

И повсюду было написано «Виндекс» — это имя призывало к отмщению.

Я был уверен, что оно наступит быстро и неумолимо.

12

В те весенние месяцы четырнадцатого года правления Нерона я видел, как к императору подкрадывалась смерть. По мере того как ее тень захватывала залы императорского дворца, придворных, вольноотпущенников, «мужей» и «жен» Нерона, его сообщников и наперсников, с которыми он предавался разгулу и творил злодеяния, преторианцы отворачивались от него. Лицо Нерона теперь искажал нервный тик.

Получив письмо, в котором сообщалось, что Клодий Макр, легат римского легиона в Африке, отослал консула, отвергнув тем самым императорскую власть, Нерон впал в ярость, затрясся и порвал письмо. Он вскочил, перевернул стол, швырнул на пол два своих любимых кубка, которые называл «гомерическими», потому что на них изображались сцены из «Илиады» и «Одиссеи».

Уронив голову на грудь, он позвал старую отравительницу Локусту, и потребовал у нее яда, который запер в золотом ларце. Потрясая кулаками, он говорил, что соберет флот в Остии, покинет Италию, завоюет Александрию и станет ее префектом.

Погрузившись в мечты, он на мгновение застыл, а потом обратился к центурионам и трибунам преторианской стражи: готовы ли они сопровождать его?

В ответ они вышли из зала, и один из них с презрением прочитал стих Вергилия: «Так ли гибель страшна?»

Нерон дико посмотрел вокруг и позвал Тигеллина, префекта претории, начальника доносчиков и убийц, палача, который собственноручно пытал подозреваемых, заставляя подозреваемых составлять завещания в свою пользу.

Но Тигеллин исчез, укрылся в своем поместье, оставив власть второму префекту претории, Нимфидию Сабину, сгорбленному человеку, взгляд которого никому не удавалось поймать. Сабин выдал Нерону десятки граждан и признался, что вступил в переговоры с Икелом, вольноотпущенником Гальбы.

Все знали, что Сабин отдает огромные суммы преторианцам, твердя, что Нерон презирает их. Как они, стражи императора, лучшие солдаты Рима, могут смириться с тем, что больше не входят в императорское окружение? Что их заменили эти полумужчины-полуженщины с длинными волосами, бритыми телами и накрашенными лицами? Как они могут повиноваться императору, который показывался вместе со Спором, своей «супругой», загримированным под умершую Поппею, который ходит, виляя бедрами, как продажная женщина?

Стыд охватил их. Ведь у них есть мощь их мечей. Они могут избрать нового императора — хотя бы этого Гальбу, солдата, который хочет вернуть Риму славу и достоинство?

Сабин каждый день раздавал преторианцам золото и серебро, и они уходили со сторожевых постов, оставляя дворец без защиты. Солдаты, охранявшие покои императора, ушли, украв все, что можно было взять: украшения, бюсты, меха и даже простыни. Они украли и золотой ларец, в котором император хранил яд.

Я не был свидетелем последовавших событий, но кормилицы Нерона, Эглогия и Александра, две старые женщины, которые любили его, как родного сына, и вольноотпущенница Акта, бывшая наложница императора, которая продолжала его любить, и о которой говорили, что она верит в Христа, рассказали мне о его последних часах. Ночью восьмого июня он узнал, что преторианцы в казарме провозгласили Гальбу императором, и Сенат объявил Нерона всеобщим врагом и приговорил к казни по обычаю предков. Он спросил у своих кормилиц, у Акты и трех вольноотпущенников, которые остались у его ложа, что это за казнь. Вольноотпущенник Фаон, переглянувшись со Спором и Эпафродитом, описал, что ожидает Нерона, если его возьмут живым: его разденут, голову зажмут колодкой и будут сечь до смерти. Потом его тело подцепят крюком, притащат к берегу и сбросят в Тибр.

Нерон взревел от ужаса, сказал, что лучше сам кинется в реку. Он выбежал на пустынные улицы, но вернулся, весь в поту, и стал умолять тех немногих, кто еще оставался во дворце, привести к нему мирмиллона[8]Спикула, самого опытного гладиатора в Риме, которого он много раз награждал венком победителя. Спикул сумеет его убить. Но как его найти?