Книга Первомайка - Альберт Зарипов

Поэтому я убрал прибор и прицел подальше в ящик.

Солдаты натаскали кучу дров на ночь и теперь занимались подбором валенок. Их прислали гораздо больше, чем было людей в группе, и около десятка разных валенок сложили в канаве неподалеку.

Бойцы притащили и стройматериал для строительства дневки. Четверо солдат, вооруженных лопатами, под моим чутким руководством принялись скашивать откосы канавы. Остальные бойцы, кто был свободен от дежурства на фишке, помогали им.

Дневка у нас получилась на славу. То ли солдаты хорошо замерзли ночью и поэтому постарались на совесть, то ли подручного материала оказалось много, но теперь у группы было самое оборудованное место для отдыха. Слева от костра были скошены края канавы, и получился квадрат два на два метра. Затем на него был уложен дощатый настил, принесенный из дома лесника. Сверху был сооружен навес из стволов и листов шифера, который мы расположили под углом к задней части. Навес одновременно защищал спящих людей от дождя и снега и отражал на них же тепло, излучаемое костром. Задняя часть сооружения была прикрыта картоном из-под сухпайков, присыпанных землей. Теперь отдыхающие были защищены со всех сторон от ветра, дождя, снега и холода.

Вокруг костра также было вырыто пространство для людей и боеприпасов.

В канаве в пяти метрах от дневки сложили ящики с огнеметами, ВВ, СВ[6]и минами.

Штуки эти пожароопасные и деликатные, поэтому их установили подальше от огня.

Огнеметы и гранатометы мы достали из тары и уложили поверх этих же ящиков.

Боевики тем временем тоже не сидели сложа руки: заставляли новосибирских милиционеров и кизлярцев рыть окопы, оборудовать в крайних домах позиции для стрельбы. Из села уже ушли все жители, и теперь никто не мешал готовить село к долговременной обороне. В крайних домах были сорваны полы, пробиты бойницы в стенах, оборудованы огневые точки на чердаках. Сами дома соединялись между собой сетью окопов и ходов сообщений. Заложники, как мирные жители, так и новосибирцы, надев на головы белые повязки, чтобы отличаться от террористов, старательно рыли мерзлую землю.

Среди боевиков было несколько девушек-чеченок, которые разыскали в брошенных домах продукты и теперь наспех готовили поесть радуевцам. Одна из них принесла свежеиспеченные пирожки на окраину Первомайского, где заложники под присмотром боевиков рыли окопы. Угостив охранявшего их чеченца, девушка собралась идти дальше, но вдруг перехватила голодный взгляд одного милиционера и, немного поколебавшись, протянула пирожок и ему. Видевший это радуевец покривился, но ничего не сказал. Спешно подошедший по наполовину вырытому окопу милиционер левой рукой быстро взял поданный пирожок, а правой попытался взять руку девушки.

Но чеченка испуганно отдернула ее. Боевик моментально насторожился и стал поднимать автомат, но внезапно понял действие милиционера и только громко расхохотался.

— Чего ты испугалась? Это он тебе руку хочет поцеловать. Ва-ха-ха, — сказал он ей, согнувшись от смеха. — А ну-ка дай ему руку. А то я еще никогда не видел, как российский милиционер целует руку чеченской снайперше. Эй, Арсланбек, смотри сюда! Быстрее! Вот молодец! Эй ты, а ну-ка давай еще раз!

Но покрасневшая чеченка не захотела повторного проявления галантности, опять вырвала свою руку, быстро подхватила кастрюлю с пирожками и почти побежала кормить других боевиков.

Радуевцы тоже сделали широкий жест: пообещали двум самым старательным омоновцам предоставить свободу сразу же после оборудования окопов, устроив своеобразное соцсоревнование. Кстати говоря, слово свое они опятьтаки сдержали: двое милиционеров со сбитыми до мяса ладонями были отпущены на волю. Не верящие в свое освобождение и ожидающие выстрелов в спину они медленно шли по шоссейной дороге к разрушенному мосту, где и были встречены десантниками…

Кроме этой показательной акции, Салман Радуев давал многочисленные интервью журналистам, которые прибыли вместе с дагестанскими депутатами для переговоров.

Перед телекамерами им выдвигались ультиматумы и требования к российскому правительству:

— Вот сейчас вы находитесь в селе Первомайское Республики Дагестан… Если, значит, российское руководство и руководство Республики Дагестан не выполнит наши условия или наши требования, то значит, мы переименовываем это село в село Газават-Юрт и примем здесь священный бой на пути Аллаха…

В отличие от этих грозных ультиматумов к федеральному и местному правительствам, по отношению к захваченным заложникам Радуев был подчеркнуто вежлив и корректен.

Он даже извинился перед ними:

— Ну как, не обижаетесь на боевиков? Ругать не будешь? А то потом скажешь, что были там чечены такие, террористы Не будешь так говорить?

Находящаяся в домах часть кизлярцев, которые не могли рыть землю, слушали его слова, ничего не говорили в ответ и только молча отрицательно качали головами.

Дагестанские парламентеры после всего увиденного с еще большим желанием старались уговорить боевиков отпустить часть заложников, хотя бы женщин и детей.

Радуев соглашался отпустить женщин и детей и признавал тот факт, что они просто были вынуждены брать их в заложники:

— Если мы взяли заложников, женщин взяли… Я понимаю, что это… Мы не гордимся этим! Клянусь, мы не гордимся! Ну хорошо. Что же нам тогда остается — угробить жизни четырехсот чеченских парней, что ли? Именно из-за этих женщин, из-за этих заложников, из-за этих пленных по нам сегодня не наносится ракетно-бомбовые удары.

Соглашаясь с депутатами Госсовета Дагестана, боевики отпускали часть захваченных кизлярцев. Но отпущенные на свободу дагестанцы доходили до представителей официальной власти, передавали им требования чеченцев и добровольно стремились вернуться обратно в Первомайское, где оставались их родственники: мужья, братья, родители и дети.

На вопрос изумленного журналиста, почему же она идет обратно к террористам, пожилая дагестанка отвечала просто и коротко:

— А как же я туда не пойду? У меня там дети остались…

Официальные власти тоже пытались вести свою пропагандистскую кампанию, но делали они это так бездарно и неумело, что это напоминало трагический фарс.

По всем телевизионным каналам показывали выступление Президента России, которого самым «наилучшим» образом информировали его подчиненные — руководители спецслужб. Усталый и больной Борис Ельцин старался держаться уверенно:

— Операция очень и очень тщательно подготовлена. Скажем, если есть тридцать восемь снайперов, то каждому снайперу определена цель, и он все время видит эту цель.

Сложив для пущей убедительности указательные пальцы один за другим и создав некое подобие снайперской винтовки, глава государства этой комбинацией пальцев и глазами старался изобразить один из боевых эпизодов спецоперации под Первомайским: