Книга Белое солнце Пойнтера - Всеволод Мартыненко

Благодаря этому последние сутки в замке прошли вполне сносно.

Однако и оставшаяся поклажа смотрелась несолидно лишь в трюме родового флай-крейсера Стийорров. Будучи же извлечена на свет дня и перенесена в присутственное место славного города Герисса, она выглядела грозно и всепогребающе, вроде лавины в огрских горах.

Впрочем, свирепого в чиновном рвении халфлинга не смутило ни нашествие важных персон, ни половодье клади. Одним движением бровей бросив подчиненных на прием и распределение бесчисленных кофров, со мной он объяснился все так же спокойно и чинно:

— Багаж, понятно, дипломатический, проверять нет нужды. Однако положено составить опись и опечатать. — К своему делу кастом-мастер собирался приступить обстоятельно и со вкусом.

Положено так положено. Во всякой канцелярской деятельности главное — не препятствовать ее движению по накатанной колее. А то она сама воспрепятствует всей остальной жизни. Встрянет категорически и насмерть перекосится, хуже фермерской телеги на мосту.

Здесь, на таможне, последовательное и неумолимое действие канцелярии олицетворяло собой шествие служебных гоблинов. Оравы зеленявок, сообразные размерам клади, цепочкой тащили чемоданы, баулы и корзины мимо стойки, где писарь отмечал их в своем кондуите, а кондуктор снабжал печатью на веревочке. Занятие почтенное, обстоятельное, даже почти солидное — если б только писарь не выкликал пронзительным голосом наименование каждой единицы багажа перед тем, как занести его на бумагу. В свете гоблинской манеры коверкать слова обзывал он ни в чем не повинную тару на редкость уморительно.

— Сюндюх плятенай у рямнях!!! — такого титула удостоился изящный короб белой лозы из хозяйства моей древнейшей.

Услышав, как обозвали образчик ее вкуса, Келла не сдержалась и расхохоталась в голос. Хирра хихикнула, стараясь все же соблюсти приличия, да и я не сумел отделаться от кривой ухмылки на полфизиономии. Чую, теперь злосчастная кладь навсегда останется в нашем обиходе «сюндюхом».

Раз уже вещи младшей жены, вслед за моей нехитрой поклажей и солидным багажом Хирры, подвергаются осмотру с опечатыванием, значит, дело к концу… Большая часть легкомысленных корзинок Келлы пережила таможенные процедуры. Осталась лишь парочка особо крупных, которые местным гоблинам было трудновато ворочать.

Первая из них подалась сравнительно быстро, хоть и с отчаянными усилиями. А с последней, несмотря на все старания, зеленявкам справиться не удавалось. Их попросту не хватало на каждую из сторон, чтобы ухватить поудобнее. Под днищем-то они и сейф здешний уволокли бы, но туда еще подлезть надо. Тут требовались носильщики покрупнее — или левитационное заклятие…

— Заклятие! Заклятие!!! — Похоже, таможенные гоблины самостоятельно пришли к тому же выводу.

А может быть, и нет. Поскольку одновременно с этим восклицанием служилая мелкота прыснула от корзины, точно головастики от камня, брошенного в лужу. Зелеными струйками они втянулись за ближайшие стойки, набились за конторки, а кое-кто даже внутрь отделений залез.

Брошенная корзина тихонько раскачивалась еще полдюжины секунд, замерла ненадолго, затем покачнулась снова — и чихнула.

На заклятие, наложенное неизвестным террористом, это не слишком смахивало. Зато на попытку провоза контрабандой кого-то живого — скажем, дракота — очень даже. Неужели моя древнейшая решилась-таки в последний момент все переиграть и нарушить обещание?!

Но Келла смотрела на багаж, внезапно проявивший самостоятельность, с тем же недоумением, что и все прочие. Кроме зеленокожих — те вообще зажмурились и уши заткнули в ожидании магического разряда. Частенько, что ли, с сюрпризами подобного рода дело имеют?

Однако корзина не спешила радовать их столь банальной развязкой. Только еще сильнее ходуном заходила, словно внутри нее и вправду по меньшей мере дракон обретался. Узлами завязанный на все пятнадцать футов длины…

Теперь с места привстал даже Серджес, нависнув над столешницей всеми полутора сотнями фунтов. Он вперился в подозрительный багаж, приподняв одну бровь и грозно насупив другую, прислушался, наклонив для удобства голову, и наконец пробасил нарочито громко:

— А вот мы сейчас наложим на нее самую главную печать… Никакое заклятие не вырвется! — Похоже, в отличие от подчиненных, в магическую бомбу кастом-мастер не верил.

Этот нехитрый способ разрешения ситуации сработал — гоблины выглянули из-за импровизированных укрытий, а взбунтовавшаяся тара, наоборот, затихла. Даже на переговоры пошла.

— Не надо на меня печати ставить! — раздался из-под крышки недовольный девичий голосок. — Я, может быть, только жить начинаю! Путешествовать вот собираюсь!!!

С этими словами корзина снова затряслась, будто в ней завозилась сердитая кошка, и торжественно завалилась на бок. Виновница всеобщего замешательства выползла наружу на четвереньках, с ног до головы обвешанная прозрачными чулками и еще какими-то смутно опознаваемыми предметами обихода младшей жены. Еще бы, не к Хирре же в кожаные баулы ей было лезть. Там бы с ходу задохнулась. Имелась, правда, и еще одна причина выбора хозяйки тары — проехать в Хисах «сусликом» решила не кто иная, как ближайшая креатура моей древнейшей в подотчетной ей банде, Памела. До самой пломбировки багажа дотянула, еще немного — и пришлось бы всю дорогу сидеть под заклятой печатью.

На мой взгляд, печать на ней и так некуда ставить. Хотя при всем при том вполне возможно, что мужской любви пышечка еще не познала. В силу сочетания среды и возраста…

То-то Пемси с первой нашей встречи поглядывает на меня с нескрываемым любопытством. А в последнее время и вовсе с явным обожанием. Из «Гекопардовых Орхидей» она одна, похоже, не прочь воспользоваться той частью клятвы, которая обобществляет сексуальную жизнь всей банды, и претендовать на мужа атаманши, который, получается, помимо двух законных жен чисто формально принадлежит еще пятидесяти девяти оторвам на грани выхода из подросткового возраста.

Жаловаться же Келле на ее подчиненную — последнее дело. Способностью ревновать природа эльфийских див обделила начисто. Поэтому спокойный совет моей древнейшей по данному поводу я вполне могу себе представить. В духе «трахни и забудь». Если б все было так просто…

Между прочим, молодежная женская банда — довольно выгодное предприятие. Особенно когда ею руководит моя младшая жена. До трети доходов уходит на откуп властям и судейским, но оставшаяся сумма вполне способна конкурировать с рентой Концерна Тринадцати… на которую она тоже имеет все права. Как Тринадцатая.

И если сама Келла совмещает на главенствующем посту в банде должности ведущего кадровика и генерального менеджера реорганизации, то Памела у нее — признанный зам по интригам. То есть заточена под то, кому, когда и на что намекнуть для большей эффективности, чтобы дело шло само, не мешая цвести и колоситься выдающейся, под стать фигуре блондиночки, лени. Каковой не уступает только страсть к удовольствиям любого несмертельного свойства.