Книга Разоблачение - Кэрол Берг

Я сидел в уютной комнате Катрин, погруженный в свою печаль. Я закрыл глаза, замер и сосредоточился на ощущении, потихоньку дыша на него, как замерзающий человек дышит на готовый погаснуть огонь. Горло саднило. Голова кружилась, из глаз потекли слезы. Моя кровь пульсировала от бурлящей в ней мелидцы, но превращения не произошло. Оно не подвластно мне. В моем теле не загорелся огонь. В моем разуме не вспыхнул свет.

Я перестал удерживать дыхание, помотал головой и устыдился собственной жадности. Я только что мечтал извлечь пользу для себя одного из дара, предназначенного для борьбы со злом. Снова перевел взгляд на страницу, но лампа уже догорела, и я не мог сосредоточиться. Юный Хавел лежал щекой на своих записях, я тронул его за плечо, и он соскользнул со стула и свернулся клубком на полосатом коврике у холодного очага. Пришлось накрыть его одеялом, потом, сняв свои башмаки, я забрался с ногами в кресло в дальнем углу комнаты. И так сидел у открытого окна, вдыхая ночную свежесть, напоенную запахами мокрого клевера и мяты.

Я уже почти уснул, когда до моего слуха донесся скрип двери.

– Я уже отчаялся, – сонно пробормотал я, выпрямляясь и стараясь прогнать туман в голове. – Пришел рассказать все учителю, как и должен. Дай мне только собраться с мыслями, чашечка чего-нибудь горячего поможет мне, и я расскажу тебе самую невероятную историю, которую ты когда-либо слышала.

– Сегодня ты мне ничего не расскажешь, Сейонн. – Катрин шагнула в дверной проем. В ее голосе не было тепла или дружелюбия. – У тебя будет время для объяснений. – Вслед за ней в комнату вошла Фиона, за ней еще женщины и трое мужчин Один из них был Каддок, высокий, худой, мрачный, на его лицо спадали длинные седые пряди. Седовласая женщина, полная и добродушная, но при этом одна из самых могущественных волшебниц Эззарии, была Мейра. Еще двое мужчин были храмовыми стражами. Их выбирали из рожденных способными, и они обычно обладали неплохой боевой подготовкой. В Эззарии редко происходило то, что принято называть преступлениями, и стражи занимались самозванцами, пьяницами или драчунами.

При виде их я вскочил с кресла:

– Что это значит? – Каддок выступил вперед:

– Мы имеем сведения о том, что ты нарушил клятву, позволив демону остаться в теле жертвы, и даже не сражался с ним! – Он едва не выплевывал из себя слова. – Что ты скажешь на это?

Я взглянул на Катрин, но ее лицо было непроницаемо. Одно из ее лучших лиц настоящего наставника: ни злости, ни страха, ни сострадания. Только пристальное внимание.

– Все не так просто, как звучит.

– Мы не хотим обманывать тебя, Сейонн, – мягко произнесла Мейра. – Мы просто хотим услышать твой ответ, прежде чем примем решение.

– А эти люди пришли арестовать меня? – Арестовать. У меня не укладывалось в голове, как это возможно. В Эззарии арестовывали раз в десять лет. И Смотрителя… Это невероятно.

– Что ты ответишь? – Голос Каддока был таким же невыразительным, как и его волосы, кожа и плащ. – Ты не убил демона. Ты не изгнал его. Единственное, что остается, – ты проиграл битву или ты не смог вызвать его на бой.

– Катрин…

– Ты не арестован, Сейонн. Но обвинения столь серьезны, что тебе не позволят говорить ни с кем, пока дело не будет разобрано. Ты должен понять это.

– Даже с моим наставником?

– Даже. – Это был Каддок.

– Тогда все равно, что я скажу. – Я уселся в кресло, и они смотрели, как я молча натягиваю ботинки, не обращая на них внимания. – Я буду дома.

Я пошел к двери, не замечая людей. Но когда приблизился к Фионе, я остановился. Она посмотрела на меня так, словно ожидала, что я ударю ее.

– Вспомни хорошенько, что произошло сегодня, Фиона. Подумай, почувствуй. И когда пройдет время, ты расскажешь мне, что за зло ты почуяла, создав Ворота. Расскажешь, какое безумие противостояло твоему заклинанию. Узнай у Ловца то, что он не рассказал нам. Я хочу понять, что случилось, не меньше всех остальных, и я надеюсь, вы будете справедливы в своих суждениях.

Было далеко за полночь, но Исанны не было дома. Она, конечно, слышала о том, что со мной произошло. Наверное, она решила переночевать в другом месте. У нее был выбор, куда пойти: друзья, ее распорядительницы, спальни для гостей в другой части резиденции. Я зажег девять свечей на нашем камне скорби и немного посидел, глядя на него. Я вдыхал сладкий дым и думал о своих родителях и сестре. Надеюсь, они найдут моего сына в загробных лесах, они позаботятся о нем так же, как они заботились обо мне. Потом я задул пламя и улегся в постель, не обращая внимания на двух стражников, сидящих у двери, чтобы никто, даже их королева, не смог поговорить со мной. Я провалился в сон, размышляя, что они сделают с юным Хавелом, который и понятия не имел, что может стать нечистым от разговора с единственным Смотрителем в Эззарии.

Совет собрался через три дня после моего падения, когда Кенехир вернулся из южной части страны. Такие обвинения не могут ждать. Я провел эти дни в обычных тренировках, хотя и без Катрин и ее учеников. Все свободное время я сидел в библиотеке королевы, читая о демонах. Сведений было чрезвычайно мало. И ничего, даже намека, о существовании демонов, которые просто хотят лучше узнать мир.

Дрик пришел сообщить мне о заседании Совета, когда я читал очередной манускрипт, сообщающий мне, что демоны мечтают только о смерти и зле. Молодой человек заметно волновался, он заговорил со мной вполголоса, словно стражники были совсем глухими:

– Что произошло, мастер Сейонн? Разве обычно нужно отчитываться перед Советом? Я совсем не умею говорить перед публикой. Они сказали, что никто не имеет права разговаривать с вами, пока они не разрешат. Я не понимаю… вы же лучший… самый сильный Смотритель, который когда-либо существовал.

Я был тронут его верой в меня, которую не смогло сломить даже приказание Совета:

– Не волнуйся. Ты ведь должен повторять с учителем особые случаи. Иногда Совет тоже хочет о них знать, чтобы все мы могли учиться. Особенно теперь, когда некоторые вещи так сильно отличаются от тех, к которым мы привыкли. Ты всегда должен быть готов изучить что-то новое, быть внимательным, прислушиваться к собственным ощущениям и разуму. Иногда мы забываем делать это. Ты должен делать все, что можешь, именно это я и делал. Когда придет твое время, ты тоже будешь лучшим.

Я хотел бы поговорить о происшедшем с Катрин, но ее положение в Совете не позволяло мне увидеть ее до заседания, даже если бы мне разрешили разговаривать. Катрин умна и талантлива. Она должна найти выход.

Пятеро сидели полукругом в скромной комнатке с высоким потолком, большими окнами и сияющим дубовым полом. Я сидел в кресле с прямой спинкой лицом к Совету. Другой мебели в комнате не было. Ни картин, ни ковров, ни столов, ни стульев. Только солнечный свет. Ножки моего кресла негромко поскрипывали, и звук эхом отдавался в почти пустом помещении. Мы молча сидели, прислушиваясь к жужжанию пчел за окном и отдаленным возгласам, иногда долетавшим из леса.