Книга Афанасий Никитин. Время сильных людей - Кирилл Кириллов

Старосту решили в ледяную воду не сбрасывать, как обещали. И грех на душу брать не хотели, а то вдруг потопнет еще, да и гнев поутих. Наказали больше купеческий люд не грабить, подкрепив слова парой затрещин, да и высадили за ближайшей косой, чтоб пешком до дому шел.

Вечерний причал Нижнего Новгорода встретил их тишиной, грудами мусора, оставленными пребывавшим тут караваном, и плавающими в воде объедками. Огромный караван, утомив жителей до полного безразличия к происходившему вокруг, снялся и ушел вниз по реке.

— Не успели, — выразил общую мысль Андрей.

— Ничего, бог даст, нагоним, — ответил Афанасий.

— Погодить надо, — взял слово Михаил. — Люди руки до крови сбили и спину наломали так, что не разогнуть. Отдых нужен.

— То верно, — подтвердил Хитрован. — Мочи больше нет.

— Пристанем?

— Совсем караван уйдет, — вздохнул Афанасий.

— Тогда, может, парус поставим, да на руль человека и пойдем караван догонять тихим ходом? А остальные пускай спать ложатся, — молвил Андрей. — Приставать нам незачем. Еды, Афанасию благодаря, у нас в достатке.

В подтверждение своих слов он с шумом хлебнул ухи, сваренной из наловленной сачком прямо с борта рыбы, и вкусно заел подовым деревенским хлебом.

— Никто не супротив такого предложения? — спросил Афанасий. После возвращения товара к словам его стали относиться с особым почтением.

— А не опасно ночью да в одиночестве по Волге-то плыть? — спросил кто-то.

— Если сейчас не поплывем, домой возвращаться с убытком придется. Как вы, не знаю, а мне с долгами не расквитаться будет.

— Мине надо томой, — подал голос татарин Шипша. — Шдут меня.

— Да и я бы поплыл, — сказал Михаил.

— И я бы, — сказал Андрей. — Я эту поездку как последнюю задумал, чтоб потом на покой. Нехорошо будет, если несолоно хлебавши вернусь. На всю оставшуюся жизнь камень на душу.

Все посмотрели на Хитрована.

— Да и черт с вами! — вскричал тот, мелко перекрестив рот. — Идем!

— Тогда спать укладывайтесь, а я до свету на руль встану, — сказал Афанасий.

Никто не стал ему возражать, купцы тут же вытащили отрезы и шкуры, служившие им постелями, и улеглись. Весельные гребцы попадали, кто где был, иные уснули прямо на банках. Над водой понесся молодецкий храп.

Глава четвертая

Шестой день скользил по реке струг Афанасия и его команды. Уже закончились нижегородские земли и потянулись степи Большой Орды. Плоские, как стол, лишь изредка перемежались они островками лесов. Бревенчатые дома русичей сменили шатры и юрты татар-кочевников, стоявших лагерем у самого берега. Правда, на татар эти кочевники были уже не очень похожи — ликом белее, да в одеждах, обычных для более западных земель. А русские, жившие в приграничье, наоборот, часто несли на себе следы татарской породы.

Купцы повсюду встречали следы каравана Аслан-бека, но не в силах были его догнать. Будто заколдованный, тот исчезал из-под самого носа, оставляя после себя выторгованные до основания поселения и упитых с хорошего навара жителей.

Шипша несколько раз сходил на берег и возвращался с каждым разом все мрачнее и мрачнее.

Наконец Афанасий не выдержал:

— Ты что хмурый такой? Новости плохие узнал?

— Расное говорят, та верить можно не всякому.

— Чего говорят-то?

— А… — только отмахнулся татарин.

Больше Афанасий к нему с расспросами не приставал.

В одном безымянном стойбище, где-то уже за Берке,[18]встретили они хорасанца,[19]черноглазого и загорелого, как чугунок, в дырявом, но дорогом платье и потрепанной чалме. Придя на корабль, тот клялся и божился, что состоит в свите самого бека, и обещал, если купцы помогут ему добраться до каравана, свести с нужными людьми. Согласились, даже не взяв платы. Все равно по дороге, а хорошие знакомства никогда не помешают.

Мехмет, так звали перса, оказался разговорчивым, веселым, неплохо говорил по-русски и знал множество историй, баек и присказок, коими охотно делился с командой. Афанасий же не упускал случая поболтать с ним на фарси о том о сем. Михаил тоже часто присоединялся к их беседам. Нос, на котором они взяли привычку собираться возле удачно возвернутой пушки, часто оглашался взрывами хохота.

У других купцов настроение было не столь беззаботным.

— Да что ж такое-то? — сетовал Хитрован после очередного возвращения с берега. — Ни единой шкурки продать не удалось. Вроде бы и рады взять, да платить нечем.

— Ничего, Большую Орду скоро пройдем, до ханства Астраханского доберемся. Там, в Хаджи-Тархане,[20]поторгуем, — успокаивал его Андрей.

— Да как поторгуешь, ежели эти, — Хитрован неопределенно махнул рукой вперед по течению, — подчистую все выметают?

— Хаджи-Тархан от моря недалеко стоит, на берегу самом, там и персидские купцы бывают, и ногайцы из Сарая, и хивинцы туда приплывают. Может, даже и до Ширвана идти не придется, тут отторгуемся.

— Было б хорошо. А чего это наши персияне так всполошились? — спросил Хитрован.

— Никак узрели что-то? — прищурился Андрей.

Афанасий поднялся во весь немалый рост и замер, как носовая корабельная фигура, из-под руки рассматривая нечто, не видное с кормы. Остальные тоже повскакали на ноги, вглядываясь вдаль. Михаил нырнул под палубу и завозился там, что-то выискивая. Хорасанец побледнел так, что сравнялся цветом с русичами, и с отсутствующим взглядом шарил по боку, в том месте, где обычно была рукоять сабли.

— Точно что-то стряслось. — Хитрован подхватил Андрея под локоть, чтоб грузному купцу было ловчее ступать, и подвел к носу. — Что там у вас? — спросил он, пытаясь выглянуть из-за широких спин.

— Татаре вроде, — ответил снизу Михаил, вылезая из люка с пороховыми картузами в одной руке и начиненными каменным крошевом картечи мешочками в другой.

— К добру или к худу? — спросил Хитрован, почувствовав, как прилипает к телу разом пропотевшая рубаха.