Книга Время, назад - Филип Киндред Дик

В комнате было тихо, если не считать слабого астматического дыхания Марен, курящей свою «Гарсия–и–Вега».

— Боже, — сказал Ларс с облегчением. Он чувствовал себя маленьким–маленьким мальчиком, будто он никогда и не взрослел. Жуткое ощущение.

Потому что эта игрушка, маленькое новое приспособление, извращенный образ настоящего эскиза Корпорации Ларса, была, конечно, права. Его страх был похож на страх перед кастрацией. И не проходил.

Старый Орвилл продолжал тяжеловесно вещать:

— Ваше сознательное беспокойство из–за поддельности так называемых «эскизов оружия» — искусственное, фальшивое чувство. Оно затемняет психологическую реальность, на которой базируется. Вы прекрасно знаете впрочем, как и любой здравомыслящий человек, — что не существует никаких доказательств, что производится настоящее оружие. Ни в Запад–Блоке, ни в Нар–Востоке. Человечество была спасено от уничтожения, когда два гиганта встретились в обстановке строжайшей секретности в 1992 году в Ферфаксе, Исландия, и договорились о принципах «внедрения». А затем в 2002 году, уже открыто — для ратификации Протокола.

— Хватит, — сказал Ларс, глядя на прибор.

Старый Орвилл замолчал.

Подойдя к кофейному столику, Ларс трясущейся рукой положил сферу на место.

— И это развлечение для простофиль? — спросил он Марен.

Марен сказала:

— Они не задают глубоких вопросов. Они задают тупые, сумасшедшие вопросы. Так, так. — Она пристально посмотрела на него. — Значит, все это время — пустая болтовня, вздохи и ворчание, вроде: «Я обманщик. Я обманываю бедных простофиль». Не более чем пустая болтовня… — Она вспыхнула от гнева. — Не более чем сотрясение воздуха!..

— Да, это правда, — согласился Ларс, все еще дрожа. — Но я этого не знал. Я не ходил к психоаналитикам. Да и все они — зигмунды фрейды…

Он с надеждой подождал. Она не засмеялась.

— Страх кастрации, — сказала Марен. — Страх потерять половую потенцию. Ты боишься, что все твои эскизы после транса не будут служить материалом для настоящего оружия. Понимаешь, дорогой мой дурачок? Твой страх значит, что ты импотент.

Он избегал ее взгляда.

— Waffenlos — такой вежливый эвфемизм…

— Все эвфемизмы вежливы, именно для этом они существуют.

— Я импотент. Я не мужчина. — Он посмотрел на Марен.

— В постели ты — дюжина мужчин. Четырнадцать! Двадцать! Просто красота! — Она с надеждой посмотрела на нем — может, приободрится?..

— Спасибо, — сказал он, — но чувство поражения остается. Возможно, Старый Орвилл и не проник в суть проблемы, но все–таки Нар–Восток имеет к этому какое–то отношение.

— А ты спроси ем, — посоветовала Марен.

Снова взяв в руку кругляшку, Ларс сказал:

— А как насчет Нар–Востока, ведь он тоже замешан во все это, а, Орвилл?

Последовала пауза, во время которой потрескивала сложная электронная система прибора. Затем прозвучал ответ:

— Размазанная глянцевая фотография с большого расстояния. Слишком размазанная, чтобы сказать тебе то, что ты хочешь узнать.

Ларс сразу же догадался. Но постарался тут же выбросить эту мысль из головы. Потому что его любовница и сотрудник Марен Фейн стояла рядом и знала все его мысли, в нарушение западных законов. Поняла ли она, или он вовремя успел выбросить мысль из головы и захоронить в подсознании? Там, где ей и место.

— Так, так, — сказала задумчиво Марен. — Лиля Топчева.

— Да, — подтвердил он обреченно.

— Другими словами… — начала она. Сила ее ума, причина, по которой он и дал ей самую высокую должность в Корпорации, проявлялась во всей своей красе. К несчастью для меня, подумал он. — Другими словами, ты видишь решение проблемы стерильности психосексуальных характеристик оружия и половой зрелости как самый последний осел. Если бы тебе было девятнадцать лет…

— Я пойду к психиатру, — покорно сказал он.

— Ты хочешь получить отчетливую и ясную фотографию этой маленькой несчастной чертовой коммунистической змеи? — В голосе Марен смешались ненависть, обвинение, ярость — все вместе. Но в то же время все достаточно отчетливо донеслось к нему через комнату и попало в самое больное место.

— Да, — стоически сказал он.

— Я достану тебе эту фотографию. Ладно! Я сделаю это. Я не вру. Я даже сделаю лучше! Я просто и коротко объясню тебе — ведь по–другому ты не понимаешь, — как ты можешь ее заполучить. Потому что лично предпочла бы не вмешиваться в такое… — Она остановилась, подыскивая нужное слово хороший крепкий удар ниже пояса. — В такое дерьмо.

— Ну и как я могу это сделать?

— Во–первых, пойми одно: КАСН никогда в жизни не даст тебе ее. Если они подкинули тебе размазанную фотографию, то это было сделано по какой–то — скрытой причине. Они могли достать гораздо лучшую фотографию.

— Что–то я не пойму…

— КАСН, — продолжала Марен, будто разговаривая с ребенком, притом с таким, к которому совсем не чувствовала симпатии. КАСН — это то, что им нравится называть «незаинтересованной стороной». Откинь это никому не нужное благородство, и ты получишь чистую правду: КАСН служит двум хозяевам.

— О, да, — сказал он понимающе. — Нам и Нар–Востоку.

— Они должны ублажать всех и никого не обижать. Они — Фениксы современного мира. Ротшильды, Фуггеры. От КАСН можно получить контракт на услуги шпиона. Но в результате — размазанная фотография Лили Топчевой. Она вздохнула. Это было так просто — а ему надо лишний раз объяснять. Тебе это ничего не напоминает, Ларс? Подумай.

Наконец, он сказал:

— Та фотография у Акселя Каминского. 265–го эскиза. Она была не полной.

— О дорогой, ты понимаешь! Ты все понимаешь!

— Значит, твоя теория состоит в том, что это их политика, — сказал он, пытаясь сохранить спокойствие. — Они предоставляют сведения, которые покупают оба блока, но в тоже время стараются никого не обидеть.

— Правильно. Теперь слушай. — Марен села и сдула пепел с сигареты. Я люблю тебя, Ларс. Я хочу, чтобы ты остался моим, чтобы теребить и раздражать тебя. Я обожаю раздражать тебя, ведь ты такой. Но я не жадная.

Твоя физиологическая слабость, как сказал Старый Орвилл, — страх потерять свою мужскую силу. Это делает тебя похожим на любого мужчину после тридцати. Ты замедляешь на одну десятую доли. Это тебя пугает, ты осознаешь потерю жизненных сил. Ты хорош в постели, но не совсем так, как на прошлой неделе, или в прошлом месяце, или в прошлом году. Твоя кровь, твое сердце, твой… ну словом, твое тело это чувствует. Поэтому и ум твой это осознает. Я помогу тебе.

— Ну и помоги! Вместо того, чтобы читать наставления.

— Тебе надо связаться с этим Акселем Каминским.

Ларс взглянул на женщину. Судя по выражению лица, она говорила вполне серьезно.