Книга Дети лампы. Книга 4. Джинн и воины-дьяволы - Филип Керр

— Что это? — прошептал Джон.

Меченосец остановился и огляделся, точно ища источник шума. Судя по всему, со слухом у него полный порядок. Интересно, как бы он поступил, если б смог их увидеть? Взмахнул бы мечом — и голова с плеч? Почти минуту пришелец пялился на них странно пустыми глазами, никого не видя, а потом медленно пошел дальше, уперся в стену и в конце концов исчез за углом.

— Кто бы это ни был, он нам явно не друг, — сказал Джон. — Верно?

— Пожалуй, — согласился господин Ракшас.

Они провели в прохладных залах музея уже довольно много времени и становились все более и более видимыми.

— Сюда, — внезапно произнес чей-то голос.

В другом конце огромного зала, на пороге храма Дендур стоял некто и жестом приглашал их войти. Человек был в костюме английского джентльмена эпохи королевы Виктории.

— Быстрее, — звал их джентльмен. — Он же скоро вернется!

Джон и господин Ракшас бросились к храму и, как только очутились между колоннами портика, немедленно обрели свое привычное обличье. Джон с облегчением вздохнул, радуясь встрече с собственным телом или, по крайней мере, с его подобием. Не хватало только цвета. Весь он был точно черно-белая фотография вместо привычного цветного изображения.

— Уфф, — с облегчением выдохнул Джон. — А невидимым-то быть намного труднее, чем кажется на первый взгляд. Вы ведь понимаете, о чем я, господин Ракшас? Только почему мы стали черно-белыми?

— Потому что цвет существует только в живом мире, — ответил старый джинн. — По-моему, цвет — это самое ценное. Именно ради него и стоит жить.

— Может, вы и правы, — задумчиво произнес Джон.

Господин Ракшас указал на рисунки, выбитые и вырезанные на каменных стенах храма: символ жизни под названием «анх», обернутые в папирус цветы лотоса и различные иероглифы, обозначавшие египетских богов, отвечавших за загробную жизнь, то есть Исиду, Осириса и их сына Гора. Именно им поклонялись когда-то в храме Дендур.

— Мы у цели, — коротко сказал старый джинн. — Здесь находятся ворота в мир духов. Кстати, куда делся наш друг? Где тот человек, который позвал нас в храм?

— Я здесь, господа, — раздался голос, и из-за несуществующей, нарисованной на стене двери появился толстенький, лысоватый человечек с кривыми желтыми зубами. Говорил он пискляво, с сильным акцентом, а облачен был в довольно грязный белый костюм. Он поклонился им с самым серьезным видом. — Лео Полити к вашим услугам, господа. Я — Ка-слуга этого храма.

— Кто-кто? — переспросил Джон.

— При каждом древнеегипетском храме был слуга Ка, — пояснил господин Ракшас. — После смерти человека приносили в храм для вступления в загробный мир, а слуга был обязан исполнять поручения Ка, то есть духа усопшего. Но я никогда не слышал, чтобы эту работу выполняли итальянцы. И уж совсем странно видеть здесь человека, который, судя по рубашке и галстуку, умер совсем недавно. С точки зрения вечности — буквально вчера.

— На самом деле я не итальянец, а грек, — сказал Лео. — С Кипра. Но в остальном вы абсолютно правы, господа. Я умер не так давно, в тысяча восемьсот семьдесят втором году.

Джон с интересом рассматривал толстячка, который, как это ни удивительно, оказался призраком.

— Позвольте спросить, если не возражаете, — вежливо произнес господин Ракшас. — Каким образом некто, умерший менее полутора веков назад, стал Ка-слугой египетского храма, которому две тысячи лет?

— Однажды я отправился в Египет на переговоры о поставке восточных сладостей, — принялся объяснять Лео. — Когда у меня выдался свободный день, я пришел взглянуть на этот храм и, как часто делают скучающие туристы, вырезал на стене свое имя. Вон там. Видите?

Лео указал на имя ПОЛИТИ, ясно различимое на стене храма.

— Чтобы это сделать, я стер иероглифы, обозначавшие имя важного египетского жреца, который был предыдущим Ка-слугой этого храма. Таким образом я сам обрек себя на то, чтобы занять его место в вечности. Вскоре после этого меня укусил москит, я умер и — оказался здесь. С тех пор служу в этом храме. Пока он стоял на родине, в Египте, дела шли не так уж плохо. Но после того как храм Дендур подарили американцам, провожать в загробный мир стало некого. Здесь все тихо. Вокруг одни туристы. Вы — мои первые мертвецы за эти годы. Скажите, господа, как давно вы скончались?

Джон нахмурился.

— С чего вы взяли, будто мы…

— Мы скончались совсем недавно, — прервал Джона господин Ракшас, бросив на мальчика сердитый взгляд. — Но поведайте нам, Лео: что за страхолюдина бродит по музейным залам?

— Может быть, это экспонат, — ответил толстячок. — Но я в этом не вполне уверен. Он постоянно ходит туда-сюда и размахивает мечом. Постарайтесь, чтобы он вас не заметил. Церемониться он не станет, уверяю вас. Полагаю его основное призвание — пугать музейных смотрителей. И особенно смотрительниц. С тех пор как он тут появился, музейный народ суетится, как муравьи в муравейнике. От призраков бегают.

— Где же эти призраки? — спросил господин Ракшас.

— В музее, господа. — Лео вздохнул. — Шумные существа. Особенно по ночам.

— Вот почему музейщики устроили забастовку, — сказал Джон.

— Все верно, господа, — подтвердил Лео. — Эти призраки распугали всех жирных теток-смотрительниц, которые обычно топчутся в каждом зале.

— Но как это произошло? — спросил господин Ракшас. — Откуда взялись призраки, Лео?

— Я точно не знаю, господа, — признался Лео. — Но думаю, их выпустил из себя этот… персонаж с мечом.

— Как это «из себя»? — повторил господин Ракшас. — Изнутри?

— Тссс, вон он снова идет. Если он вас увидит, бегите. Обо мне не тревожьтесь. Меня он не тронет.

Лео оттеснил Джона и Ракшаса в нишу возле фальшивой двери, так чтобы робот с мечом их не заметил. Меченосец двигался медленно и бесшумно, точно механическая игрушка.

— Его балахон… и броня… — вслух размышлял Джон. — Они как-то мало похожи на египетские одежды.

Как и прежде, странная фигура приостановилась перед северной стеной Крыла Саклеров, а затем резко развернулась и исчезла за углом.

Лео с облегчением вздохнул, вынул грязный носовой платок и стер пот со своего гладкого круглого лица.

— Все. Ушел.

— Лео, а что с нами случится, если мы не убежим? — спросил Джон.

— Тех, кто оказывается рядом, он просто втягивает в себя, — сказал Лео. — Поглощает. Впитывает. Как губка. Правда-правда, я сам видел. Мне кажется, он хочет поглотить всех, кого прежде из себя выпустил.

— А почему он так делает? — спросил господин Ракшас.

— Чего не знаю, того не знаю, господа, — ответил Лео. — Но в последнее время происходит много такого, чего я объяснить не могу. Чудеса случаются много чаще, чем в те времена, когда я только стал Ка-слугой в храме Дендур.