Книга Неотразим и порочен - Кара Эллиот

Маркиз в отчаянии застонал.

У Алексы на руках, кроме дамы, оказались туз, король и валет.

Она едва могла поверить в такую удачу.

— Северные боги ему явно благоволят, — пробормотал Куинси. — Он опять это сделал.

— Ну да. — Грифф тихо выругался. — А я был так уверен.

Алекса собрала банкноты и вместе с листком бумаги сунула в карман. Коснувшись полей своей шляпы в небрежном приветствии, она встала и вышла из комнаты, искренне надеясь, что старания, которые она прилагала для подражания мужской походке, отвлекут ее от непреодолимого желания запрыгать от радости.

Чувствуя себя легкой словно перышко и свободной как птица, Алекса выпорхнула в коридор. Она была в таком прекрасном настроении, что обычный дверной проем показался ей воротами в некий волшебный мир. На самом деле здесь все было как в сказке. Где же еще правила и обязанности уступают местам и желаниям? Ее губы, полускрытые фальшивыми усами, скривились в счастливой улыбке, которая, правда, растаяла, не успела Алекса пройти и нескольких шагов.

Все сказки имеют конец. Когда часы пробьют полночь, смех стихнет, веселье замрет, а хрустальная туфелька — или в данном случае высокие гессенские сапоги превратятся в обычные кожаные туфли.

Алекса покосилась на часы, взяла со стола бокал шампанского и направилась в сад. Воздух был прохладным, и она несколько минут стояла освещенная лунным светом, потягивая маленькими глоточками вино и вдыхая запах лилий. Она хотела насладиться последними мгновениями драгоценной свободы в одиночестве, но неожиданно обнаружила, что не отказалась бы от компании… и от поцелуя сказочного принца. Того, у которого в черных волосах серебристые пряди…

— Глупая гусыня, — шепотом обругала она себя.

Вероятно, она выпила слишком много шампанского, потому что обычно не позволяла себе предаваться девичьим фантазиям.

«Тоже мне, принц».

Ха! Если уж она так мечтает о поцелуе, можно, к примеру, облобызать каменного грифона, установленного в нише стены.

— Вот ты где! — Из темноты появился Генри. Он слегка запыхался — должно быть, долго ее искал. — Что ты здесь делаешь в одиночестве? И зачем забралась на эту плиту?

— Ничего не делаю. Просто стою.

Алекса мысленно порадовалась, что тень, отбрасываемая плющом, скрывает ее горящее от смущения лицо.

— Слезай. Надо поговорить.

Повелительный тон кузена рассердил Алексу. Ну почему он хочет испортить последние мгновения ее драгоценной свободы?

— Что случилось? Разве это не может подождать?

— Это не может.

— О чем ты?

— Я о долговой расписке Хадцана. Ты должна ее вернуть.

— Вернуть? — Он намерен лишить ее законного выигрыша? — Но я получила ее честно и справедливо!

Генри переступил с ноги на ногу.

— Ну, понимаешь, он был не в состоянии трезво соображать в тот момент и не собирался рисковать именно этой бумагой. — Кашлянув, кузен добавил: — Знай он, что играет с женщиной, ни за что не сделал бы такую ставку.

Щеки Алексы заполыхали от праведного негодования.

— А я думала, что если джентльмен сделал ставку, честь не позволит ему отказаться.

— Да, но…

И снова разные правила. Причем те, которые действуют среди мужчин, предоставляют им больше свободы, чем правила для женщин. Окончательно рассвирепев, Алекса выкрикнула:

— Ничем не могу помочь! Он несколько опоздал со своими сожалениями.

Физиономия Генри приобрела зеленоватый оттенок.

— Будь же благоразумной, Алекса.

— С какой стати?

— П-потому что…

Ошеломленный неожиданным сопротивлением, Генри в первые мгновения мог лишь бессвязно заикаться. Взъерошив волосы, он наконец вернул себе небольшую долю обычного самообладания и выпалил правду:

— Черт возьми, Алекса, потому что это долговая расписка на владение половиной игорного дома и борделя! — Он нервно хихикнул. — Теперь ты понимаешь, что ее следует немедленно вернуть?

Алекса достала из кармана бумагу и развернула ее.

«Волчье логово». Не веря своим глазам, она смотрела на это название и на размашистую подпись. «Линсли».

Желая убедиться, что все это вовсе не игра воображения, Алекса прочитала расписку несколько раз, после чего аккуратно сложила бумагу и убрала в более надежное место.

Интересно, по какой причине граф Киллингуорт был вынужден пойти на риск?

Она мрачно ухмыльнулась.

Волкодав одерживал над ней верх уже трижды. Теперь они, мягко выражаясь, на равных.

— Алекса, ты ведь отдашь ее, не так ли?

— Конечно, нет.

Генри лишился дара речи. Потом, убедившись, что просьбы бесполезны, решил подольститься.

— Отец меня убьет, если узнает. Хотя Себастьян, вероятнее всего, сделает это первым, а потом скормит мои внутренности волкам.

— Не волнуйся, в Йоркшире нет волков, — успокоила его Алекса. От возмущения она сжала кулаки и, повернувшись к двери, пошла на выход. — Что же касается последствий, — бросила она через плечо, — тебе придется рискнуть.

— Алекса! Подожди!

Испуганная его воплем, она споткнулась и едва удержалась на ногах рядом с увитой розами решеткой. Шипы цепко ухватили ее шляпу и заставили поморщиться от боли — шляпа была натянута очень плотно, а под ней волосы удерживались множеством заколок.

Алекса сердито дернула головой, шляпа слетела, и заколки посыпались.

— По любым законам эта бумага моя, Генри. И мне плевать…

В горячке спора оба не услышали приближающихся шагов.

— Чтоб я провалился!

Алекса оглянулась и увидела маркиза Хадцана, пьяно таращившегося на ее рассыпавшиеся по плечам и спине волосы.

Грифф растерянно моргал.

— Боже правый! — удивленно пробормотал он.

— Боже правый! — эхом отозвался Генри. — Кажется, мы попали.

Видя, что не осталось ни одного шанса скрыть правду, Алекса отклеила от верхней губы надоевшие усы.

— Кто?.. — начал Грифф.

— Позвольте мне представить вам, маркиз, мою кузину леди Алексу Хендри, — сквозь зубы процедил Генри.

— Рад знакомству, — ошарашено протянул Грифф.

— Сомневаюсь, — буркнула Алекса.

— Послушай, Хадцан, я понимаю, что это выглядит в высшей степени странно, но…

Маркиз скользнул взглядом по тугим бриджам Алексы и ухмыльнулся.

— …но я надеюсь, что ты окажешь любезность нам и твоему старому другу Себастьяну Хендри, пообещав сохранить эту маленькую шутку в секрете. Розыгрыш был совершенно безобидным, но если ты кому-нибудь скажешь хотя бы слово, репутация леди безвозвратно погибнет.