Книга Иллюзион - Олег Макушкин

— То есть наверху город, а это — канализация? — спросил Странник.

— Точно. Тебя, кстати, как зовут?

— Стра... Ник. Ник меня зовут.

— Не понял. «Ник» — это значит «кликуха». Так какой у тебя ник?

— Странник.

— Ясно.

— Можно вопрос?

— Да хоть тридцать два.

— Кто такие Артификсы? И почему из канализации нельзя выбраться? Бензин и пишу вы все-таки добываете?

Крекер Джо высморкался и начал объяснять.

— Отвечаю на запросы в режиме стека. Топливо и жратву мы добываем с большим риском, выбираясь наверх в потайных местах, которые не патрулируются Верхней Стражей. Наверху долго находиться нельзя — тебя распознают и заметут. Аннигиляция гарантирована. Теперь первый вопрос. Артификсы — фиксаторы искусственного разума — это не то люди, не то роботы, я точно не знаю, которые зачищают канализацию от вонючих крыс. От таких, как мы.

— Зачищают? Это значит убивают?

— Верняк. Их, кстати, никто и не видел, потому что из тех, кто видел, никто не выжил. Встреча с Артификсами — это круче, чем побитовый сдвиг в мозгах. Хотя, говорят, они в своем роде художники, но в живых никого не оставляют. Тем парням, похоже, обрыв коннекта светит. Жаль, бензин пропадет. Но я себе немного успел нацедить, — он показал спрятанную за пазухой жестяную колбу с отвинчивающейся крышкой.

— А почему им скоро конец?

— Видишь, труба дрожит? Такое бывает, если на нее направили струю из огнемета. Вода закипает, и все начинает трясти.

— Из огнемета? — Странник остановился. — Послушай, их еще можно спасти?

— Да ты что? — удивился парень. — У тебя хард-диск посыпался? Не ходи туда, ведь тебя вместе с ними ущучат!

Но Странник, не слушая, уже бежал обратно. Он успел к комнате с кафельным полом как раз вовремя, чтобы увидеть, как разбегаются люди, как с противоположной стороны комнаты появляются три черные жилистые фигуры, источающие жестокую предопределенность, и как начинается Зачистка.

Люди не все одинаково реагировали на появление Артификсов. Пока трое или четверо, топая разбитой обувью, взметая облачка цементной пыли и разбрасывая осколки кафельной плитки, мчались навстречу Страннику беспорядочной россыпью, как кучка подброшенного взмахом метлы уличного мусора — обрывков газет, клочков шерсти и лоскутов одежды, жухлых листьев и одноразовых пластмассовых стаканчиков, — остальные продолжали стоять, усыпленные обманчивой медлительностью и неторопливостью, с которой Артификсы вошли в помещение. Вошли и развернулись полукругом — двое с пулеметами по бокам, огнеметчик в середине.

Мужик, принесший известие о появлении аннигиляторной команды, все еще сжимал в руках алюминиевую кружку и успел только полуобернуться навстречу опасности, когда его товарищи уже разбегались прочь. Он тоже дернулся вначале, но тут же замер — мгновение, отведенное на спасение жизни, было упущено, а какая-то дремавшая до сей поры внутренняя гордость подсказала ему, что перед лицом неизбежного конца не стоит совершать лишних телодвижений. Он только мрачно посмотрел в дно опустевшей кружки и досадливо крякнул.

Главарь отщепенцев, возившийся с бидоном, который ему одному было явно не под силу сдвинуть с места, наоборот, заметался бессмысленно и бестолково, расходуя последние драгоценные мгновения на поклонение животному страху вместо по-человечески достойного осмысления неизбежности своей судьбы. Но ни он, и никто из бродяг не сумели избежать смерти.

С надоедливым стрекотом, не более тревожным, чем трещотка электродрели, заработали малокалиберные четырехствольные «чейнганы» в руках Артификсов, пучками огненных нитей исчерчивая пыльный воздух, сметая со стен остатки штукатурки, перерубая водопроводные трубы, отчего из взлохмаченных железных концов струями ударила горячая вода, сгущая клубами пара уже стоявший в комнате цементный туман. Красные зрачки целеуказателей гуляли по комнате, с нарочитой небрежностью расписывая зигзагами стены, вздыбливая пол фонтанами камней и грязи и как бы между делом разрезая убегающих людей, словно невидимой саблей полосуя набитые красными лоскутками подушки; тела грузно и бесформенно опадали на землю, и кровь, смешиваясь с каменной крошкой, образовывала отвратительную грязно-бурую кашу, распространявшую едва ощутимый, но страшный запах. Запах смерти.

Одному из бродяг почти удалось добежать до выхода из комнаты, где стоял Странник. Ленивые «чейнганы», позволявшие себе временами промахиваться и неэффективно расходовать боеприпасы, мгновенно скрестили на спине беглеца свои лазерные прицелы, и несчастный взорвался фонтаном кровавых брызг, окативших Странника едва ли не с головой. Странник медленно осмотрел себя. Капли крови лежали на пыльной порванной майке и грязных джинсах россыпью густых, не желающих впитываться в ткань гранатовых бисеринок, повисших на одежде, как замерзшие капельки воды на волосках мехового ворса. Странник осторожно стряхнул их.

Артификс с огнеметом нажал на спусковую скобу, и огненный язык вырос из черного раструба, пошел лизать неподвижные тела, обращать в пар кровь и воду, растекшиеся по полу, наткнулся на бидон с бензином и обтек его. Мгновением позже бидон взорвался.

Странник только успел отшатнуться за поворот коридора, выходившего в комнату, и поспешно закрылся полой изорванного плаща, когда на него полыхнуло жаром. Но сразу после этого, вместо того чтобы бежать без оглядки, он вошел обратно в комнату, превратившуюся в камеру крематория.

Пол, покрытый спекшейся цементной коркой с вкраплениями битого кафеля; закопченный потолок и стены с протянувшимися вдоль них обожженными трубами, искривленными напором клокочущей воды; разбросанные тут и там неопрятными кучами тряпья обугленные трупы — все это было щедро украшено полосами пламени, словно обрывками трепещущих алых лент, а в центре комнаты на месте злополучного бидона полыхал жаркий костер, упираясь столбом огня в потолок и растекаясь по нему гигантским цветком. Воздух, насыщенный едким дымом и нечистым паром, пропитанный гарью и вонью паленого мяса и шерсти, вибрирующий полупрозрачной стеной от жара огня — этот воздух грыз горло и жег глаза, вытравливая слезы страха и отвращения. И среди всего этого стояли Артификсы.

Экзоскафандры из черной матерчатой брони были оплетены шнурами соединительных трубок, закрепленное на подвесках оружие равнодушно светилось глазами электронных прицелов, готовое в любую секунду выполнить свою функцию разрушения. Забрала шлемов — похожие на глаз циклопа зеркальные полусферы — бесстрастно горели оранжевым пламенем напалма и дымились кипящей водой, хлещущей из прорванной трубы. Безликая смерть, упрятавшая свою беспощадную сущность под холодное отражение произведенной ею бойни. Странник задрожал.

Он прекрасно понимал, что убежать не сможет; его тело, замерзшее от холода катакомб и обожженное огнем пожара, уставшее от долгих блужданий и взбудораженное выбросом адреналина, трясло лихорадящей дрожью приговоренного к смерти, который почувствовал сиюминутную гибель. Странник не хотел умирать, потому что он лишь начал свой путь, он еще не успел понять, кто он такой и каково его предназначение, не успел открыть завесу своего прошлого и проникнуть в лабиринты грядущего. И одна лишь вспышка пламени или очередь выстрелов способны помешать всему этому. Странник уже был мертв однажды — до своего воскрешения. Он не хотел умереть вновь.