Книга Мессианское наследие - Майкл Бейджент

Однако какой бы смысл ни скрывался за Евангельским повествованием, несомненным остается один факт — после крещения в Иордане Иисус серьезно изменился. До совершения этого обряда Он пребывал в безвестности — как бы «инкогнито». Не сохранилось ни малейших упоминаний о Его общественном служении, в Его поведении не было ничего примечательного. После крещения Он неожиданно оказался на авансцене — в центре внимания, и Его более не приводили в смущение ни свет рамп, ни общение с колоссальными массами народа, ни всеобщий интерес. На Его жизненную позицию, кажется, более всего повлияла встреча с Иоанном на Иордане. Кажется, Он воспринял нечто от Иоанна — присущий ему буйный гнев, его предчувствие неминуемого апокалипсиса и свойственные лишь ему грозные предупреждения. Короче говоря, в Его поведении появилось то, чего Его современники ждали от законного царя. Получив признание и благословение в качестве Мессии, Он и действует теперь как Мессия.

ПОСЛЕДСТВИЯ РАЗРУШЕНИЯ ИЕРУСАЛИМА

Евангелия деполитизированы и ответственность за распятие Иисуса переносят с римских властей на иудейские. Всматриваясь в детали этого события, мы стараемся избегать вольных толкований. Напротив, мы исходим из беспристрастных оценок, признанных всеми современными исследователями Нового Завета. А также мы хотим, чтобы наши выводы не противоречили элементарному здравому смыслу. Почему, например, тот же самый народ, который толпился на улицах, приветствуя Иисуса во время Его Входа в Иерусалим, спустя всего несколько дней начинает шумно требовать Его смерти? Почему те же самые массы, которые еще недавно призывали благословение на сына Давидова, радуются, видя, как Его убивают и унижают ненавистные угнетатели — римские легионеры? Почему — предположим, что библейский текст точен вплоть до мелочей, — те же люди, которые благоговели перед Иисусом, изменяют своим прежним убеждениям и требуют, чтобы ценой Его жизни был спасен от казни такой человек (кем бы он ни был), как Варавва? Такие вопросы невозможно игнорировать. Но ни Евангелия, ни позднейшая христианская традиция не попытались ответить на них.[24]

Как мы уже пытались объяснить в своей предыдущей книге, и с этим согласны все серьезные ученые-библеисты, в местах, касающихся проблем, типа тех, что упомянуты выше, Евангелия либо коренным образом переработаны, либо (и это более вероятно) в них искажены описываемые события, произошедшие как минимум за тридцать лет до времени их письменной фиксации. Евангелия датируются периодом, совпавшим с иудейской войной 66 г. н. э. и разграблением римлянами Иерусалима в 70 г. н. э. Они созданы в период катаклизмов и роковых перемен, когда Палестина была обескровлена войной, Священный Град и Храм — самое святое место во всем Иерусалиме — разрушены, все манускрипты и письменные свидетельства утрачены, а человеческая память стала расплывчатой, соединив события прошлого с происшествиями последующих дней. Война 66–73 гг. н. э. стала водоразделом между двумя периодами иудейской истории. В свете военных событий прошлое преобразилось, — эта мудрая метаморфоза часто происходила спонтанно. По мнению современных историков, в сумятице военных лет окружающий мир стал неузнаваем: все свидетельства о прошлом скупо мерцали, как сквозь тусклое стекло, через дымовую завесу войны, изменившей весь ход истории.

Когда в 66 г. н. э. Палестина превратилась в извергающийся вулкан, это никому не показалось чем-то случайным или неожиданным. Наоборот, жизнь в стране на некоторое время затихла. Предчувствие надвигающейся катастрофы витало в воздухе. Перед началом решительного бунта, спровоцировавшего яростный отпор со стороны римлян, по Иудее прокатилась волна неудачных восстаний, спроецированная впоследствии и на времена Иисуса, и на еще более ранний период. Начавшиеся в первые годы наступающего тысячелетия военные действия становились с каждым годом активнее и вылились, в конце концов, в длительную партизанскую войну, сопровождавшуюся набегами на римские караваны с провизией, нападениями на изолированные римские отряды и гарнизоны, опустошением всего, что только можно было опустошить.

Очевидно, и сам Иисус был связан с вооруженными группировками, а возможно, даже участвовал в вооруженном сопротивлении. Так обстоят дела, и от фактов никуда не денешься — однако вряд ли авторы Евангелий сознательно пытались их скрыть, вводя в смущение последующие поколения христиан. Однако не стоит вырывать цитаты из контекста, как это иногда делают некоторые современные исследователи. Было бы ошибочным видеть в Иисусе простого борца за свободу, агитатора или революционера, характерного для наших дней. В те времена в Святой земле было великое множество борцов за свободу и популярных в народе революционеров, снискавших известность своей деятельностью, но никто из них не мог претендовать на звание Мессии. С другой стороны, в Евангелиях можно найти немало свидетельств — крещение в Иордане, например, или Торжественный Вход в Иерусалим, — подтверждающих, что Иисус, если не в течение всей жизни, то хотя бы в период Своего общественного служения, — являл собой пример всенародно признанного Мессии. Если Он смог заслужить подобное признание, значит, у Него были на то какие-то особые права, которые выделяли Его из множества лидеров политического и военного направления, живших, как и Он, в окружении ненавистных римлян и полагавших, что нападение — лучший вид защиты. Чтобы снискать звание Мессии и всенародное признание, Иисус должен был обладать законными правами на престол.