Книга Долина счастья - Пенни Джордан

Отпустив Фелисити, Видаль повернулся к ней спиной, осознав наконец, как сильно он возбужден. Как он допустил это?

Дрожа, Флис поправила одежду. Ее лицо залил румянец, и не только от стыда. Соски болели. Фелисити не понимала, как все это могло произойти. Как за пару секунд неистовый гнев мог смениться невероятным желанием? И всего лишь от одного прикосновения Видаля. Неужели она способна испытывать такое?

Флис подождала, пока Видаль не исчез из виду. Она не собиралась ходить за ним по пятам, словно послушный щенок. Так она вела себя в шестнадцать лет. И, кроме того, сейчас девушка не хотела никого видеть. Она укрылась в усыпанной розами беседке, пытаясь вернуть самообладание.

Не раньше чем через десять минут Флис смогла взять себя в руки и направилась к дому. Ее сердце по-прежнему колотилось о ребра. Флис боялась, что это никогда не закончится и ей постоянно придется терпеть боль, причиненную Видалем.

Погрузившись в собственные мысли, Фелисити совершенно забыла о его матери, но тут неожиданно увидела, что герцогиня де Фуэнтуалва по-прежнему сидит в патио. Отступать было уже поздно. Мать Видаля заметила ее и улыбнулась.

Глубоко вздохнув, Флис подошла к ней, искренне извиняясь:

– Простите, если мои слова оскорбили или расстроили вас. Я не хотела этого.

Герцогиня нежно пожала руку Флис:

– Боюсь, именно я должна перед тобой извиниться, Фелисити. Мой сын чересчур яростно пытается меня защищать. Это отчасти из-за его характера и из-за того, что он – глава семьи, неуклонно придерживающейся старых традиций. Но, думаю, есть еще одна причина: Видалю пришлось стать главой семьи очень рано. – Тень грустных воспоминаний пробежала по ее лицу. – Мой муж умер, когда Видалю было семь лет.

Флис застыла. Каково семилетнему мальчику узнать о смерти отца? Девушка была готова заплакать. Неужели она испытывает сочувствие к Видалю? Нет, она не должна поддаваться слабости.

– Когда Видалю исполнилось шестнадцать, умерла его бабушка, и ему пришлось взвалить всю ответственность за семью на свои плечи. – Герцогиня сделала паузу, потом тихо добавила: – Извини, наверное, тебе скучно.

Флис помотала головой. Она, конечно, пыталась уверить себя, что ей совершенно неинтересно слушать, как любящая мать рассказывает о юности Видаля, но на самом деле она мечтала, чтобы герцогиня рассказала еще больше. Флис легко могла представить Видаля в шестнадцатилетнем возрасте. Он наверняка был высоким темноволосым мальчиком. Мальчиком, быстро превращающимся в мужчину.

Ее кожа не забыла прикосновения его горячих губ, и это разрушило все барьеры, выстроенные Фелисити, смело все ценности, изменило все ее суждения…

Флис с трудом смогла вновь обратить внимание на мать Видаля, которая продолжала доверительно беседовать с ней:

– Видаль был очень привязан к твоей маме.

Девушка сумела кивнуть в ответ, однако была не в состоянии вымолвить хоть слово.

Мама Флис почти не говорила о матери Видаля – за исключением того, что та не была первой кандидатурой, выбранной бабушкой Видаля в жены ее сыну, и что именно герцогиня настояла на том, чтобы Видаль получил полное и разнообразное воспитание, против чего бабушка возражала.

Невольно подтверждая слова матери Флис, герцогиня продолжала:

– Моей свекрови не понравилось, когда я убедила мужа нанять молодую женщину для занятий с Видалем английским языком. Ей казалось, что нельзя доверять воспитание мальчика гувернантке и что лучше пригласить преподавателя-мужчину, но я считала, что в жизни моего маленького мальчика уже и так хватает мужского влияния.

Лицо герцогини излучало такую нежность и теплоту, что Флис догадалась: женщина сейчас видит перед собой маленького Видаля. Фелисити тоже могла его себе представить. Ее мама сделала очень много фотографий, пока жила в Испании, и Флис выросла, зная этого темноволосого мальчика, изображенного на некоторых из них. Одна из этих фотографий лежала сейчас в ее сумке. Она была сделана в Альгамбре. Ее мать, ее отец и маленький Видаль улыбались сквозь водяную завесу фонтана. Мама Флис положила руку на плечи своего воспитанника. То был жест защиты – несмотря на то что Аннабель сама была еще очень молода, она прекрасно осознавала, что несет ответственность за этого мальчика.

– Бабушка Видаля была очень строгой, предельно дисциплинированной дамой, которая не одобряла мои мягкие методы воспитания. – Герцогиня помолчала. – Твоя мама очень страдала в этой семье. Бедный Филипп был тихим, мягким человеком. Он ненавидел ссоры и был невероятно привязан к своей приемной матери. Понятно почему. Она вырастила Филиппа, когда он осиротел, следуя своим собственным строгим принципам. Кроме того, она считала, что именно этого хотела бы для Филиппа его родная мать, Мария Ромеро. Он не унаследовал ни гроша от своих родителей и финансово полностью зависел от моей свекрови. Филипп умолял ее позволить ему жениться на твоей матери, но она категорически запретила. Она даже не согласилась дать ему достаточно денег, чтобы он мог обеспечить вас обеих. Моя свекровь умела быть беспощадной. В ее глазах и Филипп, и твоя мать нарушили все возможные правила поведения и приличия и заслуживали наказания. У Филиппа не было ни денег, ни дома, где он мог бы жить с твоей мамой, ни возможности заработать. В его обязанности входил уход за семейными садами.

– И его бабушка хотела, чтобы он женился на другой, – напомнила Флис.

– Да, – согласилась герцогиня. – Моя свекровь иногда была очень жестокой. Боюсь, что безжалостно жестокой. Признаюсь, что мы друг другу не нравились. Но отец Видаля – как и сам Видаль – был человеком с сильным характером. К сожалению, он был по делам в Южной Америке, когда свекровь узнала о романе Филиппа и Аннабель. Я уверена, что если бы он был здесь, то сделал бы все возможное, чтобы переубедить свою мать. Но ему было не суждено вернуться. Его самолет разбился, и все, кто был на борту, погибли.

Флис вздрогнула:

– Какой ужас.

– Да, это обернулось для нас кошмаром, но больше всех страдал Видаль. После гибели отца ему пришлось очень быстро повзрослеть.

«Быстро повзрослеть и стать таким же жестоким и беспощадным человеком, как его бабушка, которая, без сомнения, сыграла большую роль в его воспитании», – с горечью подумала Фелисити.

Ребенку тяжело расти с мыслью о смерти одного из родителей, но еще тяжелее знать, что отец жив, но нет никакой возможности общаться с ним. Флис помнила, как в детстве наивно спрашивала свою маму, почему они с папой не живут вместе.

– Семья твоего отца никогда не позволила бы нам пожениться, Флис, – грустно отвечала мама. – Я не годилась ему в жены. Видишь ли, дорогая, мужчины, подобные твоему отцу, – представители аристократических семей, – должны жениться на девушках, занимающих такое же положение в обществе.

– Ты имеешь в виду – как принцы женятся на принцессах? – Флис до сих пор помнила свой вопрос.

– Да, именно так, – соглашалась мама…