Книга Раненая гордость - Рената Тревор

— Тут поблизости есть очень удобная посадочная площадка, — ответил, обводя Джессику дружелюбным взглядом, Шарль, и та решила избегать дальнейших вопросов. Но Каран, очевидно, такого зарока не давал. — Вы теперь… э-э… освоились с нами? — спросил он.

Учитывая все возраставшее беспокойство и то, что за две короткие недели она перестала узнавать себя, Джессика все же должна была признаться, что освоилась в его доме и во Франции великолепно.

— Да, спасибо, — вежливо ответила она и наградила улыбкой Рене, которая пришла сменить тарелки и принесла блюдо с аппетитно выглядевшими цыплятами.

Опять наполнив бокалы, Шарль дождался ухода Рене и спросил:

— Вы тоскуете по дому?

Если говорить честно, она должна сказать, что не тоскует, но признаться в этом Джесс могла только себе самой.

— Я уже говорила вам: моя сестра-близнец ушла из дома, когда вышла замуж. Семь месяцев назад. Так что я успела привыкнуть к одиночеству. Но Лилиан звонила мне сюда. А я звонила в конюшни, где стоит моя лошадь. Вот по ней я немного тоскую, — добавила Джесс и посчитала, что хорошо справилась с уклончивым ответом на прямо поставленный вопрос. И поспешила подальше уйти от темы. — Вы помните Нетти?

— Естественно. — Шарль улыбался, но взгляд серых глаз почему-то казался застывшим. — Вы говорите о вашей сестре и вашей лошади. — Он сделал паузу, а затем спокойно спросил: — По вашему отцу вы не тоскуете?

— Я… — Тут Джессика запнулась, внезапно осознав, что, прожив с отцом всю жизнь, она не только ни капли не скучает, но даже редко вспоминает о нем. — Вы заставляете меня чувствовать себя виноватой! — воскликнула она.

— Потому что вы не тоскуете по нему? — Она кивнула. — Простите — это не входило в мои намерения, — сразу же извинился Шарль. Некоторое время Каран пристально смотрел на невестку, а затем быстро спросил: — Джессика, он был вам хорошим отцом?

Да, хотела сказать она. О да, чудесным. Но Джон Френсис не был хорошим отцом и не заслуживал дочерней преданности, и едва Джессика открыла рот, желая солгать Шарлю, как поняла, что не может.

— Нет, — глухо пробормотала она и решила, что с темой отцов и дочерей на этом покончено.

Но она еще не знала Шарля. Слово «нет» заставило Карана вцепиться в нее мертвой хваткой.

— Он… бил вас? — спросил деверь все тем же странно спокойным тоном.

Джессика покачала головой, уставившись в тарелку, показывая, что не хочет говорить об этом. Шарль ничего не сказал, но и не принялся за обед. Хотя Каран казался спокойным, было ясно, такой ответ его не устраивает и он намерен добиваться большей ясности любыми средствами. Неловкое молчание затягивалось, и Джесс подумала: может, ей следует выйти из-за стола и отправиться в свою комнату?

А затем случилось невероятное. С удивлением она услышала собственный голос, который произнес:

— Только один раз. — И испугалась, что все-таки ответила…

Она хотела встать, но, подняв глаза, увидела лицо сидевшего напротив Шарля. Он по-прежнему молчал. Молчал — и ждал. Однако в глубине серых глаз светилась подбадривающая теплота. Будто он знал, что речь идет совсем не о легком шлепке за детскую шалость… Джессика вновь опустилась в кресло.

— Расскажите мне об этом, — попросил Шарль, на сей раз голос его был мягким и успокаивающим. Джессика уставилась на деверя как загипнотизированная.

— Мы одна семья, — нежно напомнил Каран.

Кое-какие семейные тайны лучше держать при себе, решила Джесс. Но прошло несколько секунд, и против своей воли она ответила:

— Да… Да не о чем особенно рассказывать…

— Сколько вам было лет?

— Пятнадцать, — промолвила Джессика и вновь замкнулась в себе. Когда молчание стало нестерпимым, добавила: — Отец… всегда был агрессивным.

Она еще раз запнулась, а затем лихорадочно заговорила. Стена молчания, которой она окружала себя долгие годы, начала рушиться, теперь остановиться, казалось, невозможно.

— Чаще всего отец не обращал на нас никакого внимания — ни на меня, ни на Лилиан, ни на мать… — Джессика прервалась, только чтобы набрать в грудь побольше воздуха. — Однажды в субботу Лилиан отправилась плавать, а я пошла на урок музыки. Когда вернулась, услышала, что наверху творится что-то невероятное. Я знала, что у родителей часто бывают яростные словесные стычки. Я… — Джесс прервала фразу, продолжать не было сил.

— Но эта стычка была не только словесная? — помог ей тихий голос с едва уловимым акцентом.

И снова она покачала головой. Больше она не скажет ни слова.

— Я… н-не могу противостоять физическому насилию, — прошептала она.

— Но вы это сделали, — тихо подсказал мужчина.

На этот раз Джессика только кивнула. И потом еле слышно, словно разговаривала сама с собой, добавила:

— Я не могла спокойно слышать, как родители ссорятся, и хотела выйти на улицу. Думала пойти в бассейн и подождать Лилиан. И вдруг услышала глухой удар, стук и крик матери. Что было дальше, я плохо помню, но, наверное, я сломя голову пустилась бежать по лестнице, потому что опомнилась уже в спальне родителей.

Теперь слова лились потоком — долго сдерживаемые, они вырвались наружу, и она не могла остановить их.

— Отец бил мать. Я бросилась между ними, и он ударил меня так, что я пролетела через всю комнату… — Тут девушка задохнулась, неизгладимые душевные переживания по-прежнему причиняли невыносимую боль.

Почувствовав нежное прикосновение, Джессика заморгала и увидела, что Шарль держит ее за руки. Джесс не заметила, как он оказался рядом.

— Я… э-э… теперь все в порядке, — сказала Джессика, поняв, что, обладавший необыкновенной чуткостью, Шарль попытался успокоить ее как мог. Она отняла руки, и он не стал их удерживать. Взглянув на ее побледневшее лицо, Каран вернулся на свое место за столом, а Джессика из последних сил попыталась справиться с охватившей тело дрожью.

— Вы сказали, что бросились между родителями, — спокойно напомнил Шарль, когда ему показалось, что она в состоянии продолжать. — И отец ударил вас.

— Я тоже ударила его. — За восемь лет, пролетевших с того страшного дня, Джессика впервые выдала свой секрет.

— Вы ударили отца?

— Он бил мою мать, — горячо проговорила Джесс. — Вероятно, я решила, что ударила недостаточно сильно, и снова бросилась на него. А потом… я помню, мать оттащила меня… — Девушка задохнулась и, немного помолчав, продолжила: — К тому времени мама получила наследство от дальнего родственника и впервые в жизни почувствовала себя независимой от отца, — объяснила Джессика. — Но я никогда не видела ее такой… такой решительной, как в ту минуту. Мама заявила, что если отец еще хоть раз тронет пальцем меня или ее, то она не посмотрит на то, какой вред принесет огласка ему и его бизнесу, а подаст в суд за оскорбление действием.